— Поло, я угадал? Теннис, но только не гольф — тебе не нравится следить за игрой, переходя с места на место под палящим солнцем. Скачки, состязания на приз, матчи некоторых футбольных команд колледжей, гонки на спортивных автомобилях, бой быков — вот что ты любишь после того, как проведешь утро, лежа на пляже в полной неподвижности… Я книгу читаю об одном бейсболисте, он играл в младшей лиге, и описываемые события не выдуманы. Он пишет об одной новой игре, наклболе. Ты о ней не слышала. Богачи не интересуются бейсболом, если у них, конечно, нет своей собственной команды. Но даже и в этом случае они ни черта в ней не смыслят. Так вот, в этой игре подающий не имеет возможности контролировать мяч — он захватывает его кончиками пальцев и бросает. Мяч в полете не вращается, а парит, и потоки воздуха задают ему направление движения, он может взмыть вверх, может опуститься — трудно предугадать, как он себя поведет. Ни подающий, ни отбивающий, ни принимающий этого не знают. Чтобы стать хорошим игроком, подающий должен отдаться во власть мяча и всего лишь бросить его. Это удается сделать только простому по натуре человеку.
Сюзан еще раз посмотрела на сверкающие огни. Ей стало интересно. Он говорил, как Джо Кук, — его бейсбол был сродни жизни.
— Я хочу стать таким человеком.
— А каким он должен быть, Тед? — В этот момент в дверях террасы появилась Рэчел. Освещенная льющимся из комнаты светом, она казалась обнаженной до пояса. Сюзан услышала, как Скэлли издал возглас восхищения. Она сама ощутила легкий трепет.
Рэчел стояла, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Меня зовут Рэчел Филлипс. Вы Сюзан Сейнт Майкл из Сан-Франциско. Вы не знакомы с Пэтси Феллон и Стивеном Литлджонс?
«Не играй, не неси чепухи, не притворяйся».
— Нет.
— В самом деле? Довольно странно.
— Это что? Допрос?
Рэчел улыбнулась. Время проверки еще не наступило. Она спустилась по ступенькам на террасу и подала Сюзан руку. Сюзан сделала вид, что этого не заметила. Рэчел рассмеялась:
— Прошу прощения. Конечно же, это не был допрос. Проверку вы прошли на «отлично», что показало качество товара. Полагаю, что и наш тоже неплохого качества.
— От моих клиентов жалоб не поступало.
— А кто, если не секрет, ваши клиенты?
— А ваши?
Рэчел снова рассмеялась:
— Что вы пьете?
— Спасибо, мне этого достаточно.
Рэчел взяла стакан из рук Сюзан и сделала глоток:
— Газированная вода.
— Мне кажется, она «нарк», — сказал Скэлли. — Она не пьет спиртного, не нюхает кокаина и даже не курит.
Рэчел поставила стакан:
— Она здесь по делу. Такими вещами, о которых ты говоришь, занимаются в другое время. — Она взяла руку Сюзан в свою. — Пойдем, поищем место, где мы могли бы поговорить. Извини нас, Тед.
Они уже подходили к двери гостиной, когда Кит Болтон протиснулся между танцующими и встал на их пути:
— Ты меня не узнаешь?
Он мог не называть своего имени. Сюзан сразу признала в нем состоятельного типа из Хэмптонса, о котором рассказывала Грейс Льюис, типа со связями среди богатых людей. Это был человек Гарри Кельнера, пижон из Нью-Йорка, худощавый, прилично одетый, платиновый блондин с карими глазами. Этот тип, находясь в Лос-Анджелесе, останавливался в «Мармонте», если выбирал гостиницу, а мог жить и в «Райот», если предпочитал трущобы. Сюзан он мог и не говорить ничего, для нее было ясно, что он лишь статист.
— Что такое, Кит? — с неприязнью в голосе спросила Рэчел. Когда Болтон, пробормотав извинения, отошел, Рэчел еще крепче сжала руку Сюзан и повела ее через толпу.
Сюзан следовала за ней, скрывая внутренний страх. До сих пор ей было легко выдавать себя за ту, кем она на самом деле не была, потому что имела дело с мужчинами. Не удавалось ли это Сюзан потому, что всю свою предыдущую жизнь она притворялась перед мужчинами, а они видели в ней именно ту женщину, которую создавало их воображение? Накануне выпуска, как это называл Барнс, поскольку официальной церемонии не проводилось, у них состоялся разговор.
— Это не терапевтический сеанс, Сюзан, — начал Барнс, — но мне хочется, чтобы ты заглянула в себя и попыталась понять себя лучше. Виды спорта, которыми ты занималась в школе и колледже, включая стрельбу, — не были ли они выбраны потому, что отец хотел видеть в тебе сына?
— Может быть, оно так и было.
— Почему твои родители не решились завести еще детей?
— У них не было достаточно денег. Я им никогда такого вопроса не задавала, но считаю, что это было причиной. Мне нравилось быть единственным ребенком. Тебе ведь тоже?
— А этот парень, с которым ты была, ветеран Вьетнама?
— Его зовут Джо Кук.
— Он напичкал тебя радикальными идеями, он изменил твои довольно консервативные взгляды если и не на радикальные, то, по меньшей мере, на либеральные.
— Когда я его повстречала, то верила, что Америка знает, что делает. Он предположил, что на самом деле она не была готова к современной действительности — партизанской войне, например. Должна сказать, это меня просветило без всякого радикализма. И такой была не я одна. И не он первый сделал такое предположение.
— Если бы не он, у тебя бы наступило прозрение?
— Так что, это он был моим отцом, желавшим видеть во мне мальчика?
— Ты была его Элизой Дулитл, Галатеей. Что тебе больше нравится.
— Он был моим другом, — сказала Сюзан.
— … Вы, ты и Пол, вначале стали заглядываться друг на друга, потом стали любовниками, и ты забросила Джо.
— Да, ему тяжко пришлось. Я была для него неродившимся сыном, которого он так хотел.
— Если говорить конкретнее, ты не сопротивлялась сложившимся обстоятельствам, как ты не сопротивлялась в этом отцу, как ты…
— К чему ты клонишь, Джон? Это ведь не терапевтический сеанс, а? Мне это понадобится для выполнения задания?
— Ты привыкла играть с мужчинами. Мои наблюдения за твоими взаимоотношениями с женщинами, как в профессиональном, так и в личном плане, говорят о том, что с ними ты ведешь себя более естественно. Я слышал, как ты отшила Риту, когда она этого заслужила. Я слышал, как ты ее хвалила, и она в том случае также этого заслуживала. Это может создать тебе проблемы при выполнении оперативного задания. Мне трудно представить себе, что ты будешь сострадать дуракам, которые попадутся тебе на пути. Очень богатые люди значительно отличаются от нас с тобой, и разница не в том, что у них больше денег. У них взгляды. Я бы даже сказал, что у них другое мировоззрение оттого, что значительную часть времени они проводят в узком кругу им подобных, в местах уединенных, они затворники и замкнутые люди. Послушай, ты можешь приладиться к их образу жизни — одеваться, как они, говорить и вести себя так же, принять их стиль, пользоваться их жаргоном и выучить их родословную, но будет труднее, труднее и опаснее научиться думать, как они. Ты слышала старую песенку об истинных бостонцах, каботинцах и лоулянцах и о Боге? Суть в том, что, кто бы из них не заговаривал с Богом, он сразу навострял уши. Эти люди не привыкли отказываться от своего, у них даже и в мыслях нет чего-то не получить. И если это применимо для мужчин, то для женщин приемлемо вдвойне.
…Сюзан и Рэчел прошли через гостиную на южную сторону террасы. С высоты Манхэттен выглядел уютным, как игрушечный город. Однако Рэчел смотрела не на город, а на Сюзан.
— Мне нужен еще «Э» и «В». Ты можешь достать?
Сюзан села на ступеньки, не дав Рэчел возможности и дальше испытующе смотреть на нее.
— Только не в таких количествах и не сразу. Такие трансконтинентальные сделки не эффективны как для тебя, так и для меня. Я могу помочь тебе связаться кое с кем, имеющим доступ к наркотическим средствам, которые выдаются по рецепту здесь, на востоке. Для меня эти лекарства были пробным камнем. В планах у меня заняться тем, что ты делаешь здесь, в Калифорнии. У этого штата репутация лидирующего по потреблению наркотиков. Все дело в том, что он довольно далеко от Нью-Йорка, до него лететь три часа.
— Как тебе удалось приобрести эти связи? — спросила Рэчел.
— А кто делает тебе прически? — ответила вопросом на вопрос Сюзан. «И недавно ли ты подстриглась? Не ты ли замочила моего мужа? Ты ведь это сделала, ты? Это слишком просто понять. Оттого что жизнь слишком проста? Хорошие люди, плохие люди — и тех, и других стало бы меньше, если сократить эти категории по принципу пола, расы, возрасту, общественному положению и стране проживания, а из тех, что остались бы, большого выбора не будет». Труднее было решить, что делать. Во времена Дикого Запада она бы укокошила Рэчел и вышвырнула ее за порог, а потом ушла, и на этом дело бы закончилось. Но тогда были сутяжнические времена и улицы кишели негодяями, боявшимися закона не больше падающих облаков.
Рэчел расхохоталась:
