Тут возникла заминка.
Сосед доносчика уверил, что, не доезжая до переезда каких-нибудь десять метров, им предстоит свернуть вправо, на широкий проселок, ведущий к деревне, но ни малейшего намека на какую-либо дорогу не обнаруживалось.
По обеим сторонам высились здоровенные, прихваченные ледяной коростой сугробы.
Не выключая двигатель, Аслан направился в железнодорожную будку, застав там нетрезвого координатора движения поездов.
Из пояснений координатора следовало, что проселок действительно существует, но исключительно во время беззимья, ибо в деревне проживает всего десяток престарелых жителей, успешно передвигающихся в данный сезон по шпалам за крупой и макаронами в сельский магазин, а потому ради удобств этого никчемного контингента гонять по полям снегоуборочную технику местные власти не собираются по определению.
– То есть на машине не пробраться? - спросил Аслан, зябко кутаясь в дорогое шерстяное пальто и чувствуя, как немеют от холода ноги в лакированных штиблетах на тонкой подошве.
– Не, тут несколько дней назад какие-то ребята проезжали, - поведал координатор, от которого разило, как от самогонного аппарата. - По шпалам. До полустанка.
– Что за ребята?
– А я знаю?
– А машина какая? Глянь, не такая, как у нас?
Сторож расплющил нос об оконное стекло, с пьяной сосредоточенностью изучая пыхтящее у переезда БМВ.
– Похожая! - сказал уверенно. Это Аслана обнадежило.
– Слушай, старик, а поезда? - задал он резонный вопрос.
– Ну, ходят составы, - степенно ответил старожил. - Но редко, пять раз в сутки. За углем. Тут его добывают… Электричек нет, не боись. Узкоколейка производственная, спокойная.
Вернувшись в БМВ, Аслан пересказал услышанное Джамбику.
– Машину тут не оставишь, - нахмурился тот. - И валенок у нас нет. Давай по шпалам!
Однако - не получилось. Низкая посадка машины оборачивалась цепляньем провисшей защиты картера двигателя о рельс, а потому, отчаянно кляня судьбу, напарники приняли иное решение: подспустили колеса и въехали на рельсы, решив двигаться по ним согласно принципу трамвая.
Первые двадцать метров движения принесли упревшему, едва справляющемуся с управлением юзящей машины Аслану запоздалое прозрение в опрометчивости свершенного: дорога уходила в сторону возвышенности, по краям зазияли заснеженные пропасти, и любое непродуманное ускорение сулило падение с обрыва. Однако свернуть обратно они уже не могли.
Сгущалась ночь, рельсы тянулись в бесконечность, склоны становились все круче и круче, и, судорожно вцепившись в руль, елозивший во вспотевших ладонях, Аслан, слившийся всем своим существом с автомобилем, обмирая, метр за метром продвигался вперед, думая, что скажет Исе, если все-таки сверзится с откоса… Одновременно, вторым планом, с растерянной досадой он задавал себе невольный вопрос: как, завершив акцию, они будут выбираться назад?
– Шайтан! - внезапно воскликнул Джамбик.
Аслан хрипло застонал: на них, сияя фарами, надсадно и угрожающе гудя, шел черной многотонной громадой электровоз.
По счастью, обрыв по правой стороне движения сглаживался пологим выступом, и, свернув с рельс, автомобиль плавно заскользил по нему, погружаясь по крышу в ватное болото снежных наносов.
Скрипнул проседающий под днищем наст. Зашипел заглохший движок.
Аслан открыл оконце, разгреб заваливающий салон снег и, высунув в образовавшуюся прореху голову, узрел на фоне звездного неба металлическую закопченную громаду локомотива.
– Чего свернули-то? - донесся до него радостный, звонкий голос. - Мы бы назад подали, а теперь вытаскивай вас!
Выкарабкавшись из затонувшей в снегу машины, Аслан принял из рук машиниста ржавую лопату с черенком-огрызком, принявшись разгребать неподатливую снежную массу, ощущая, как холодной сыростью набухают брюки и тонкие носки.
Обдирая ладони, приладил к буксировочному крюку разлохмаченный металлический трос.
Локомотив подал назад, легко выдернув из снежного плена несчастный БМВ, со скрежетом измятых о рельсы коробов и подвески вновь взгромоздившийся на железнодорожное полотно.
Полчаса ушло на то, чтобы отвязать проклятый, затянувшийся в мертвый узел трос.
В лохмотья разодрав перчатки, искарябав задубевшие от анестезирующего мороза пальцы, Аслан уселся в сугроб на водительское сиденье, не чувствуя педалей деревянной колодой ступни.
Угрюмо клацал зубами нахохлившийся, продрогший Джамбик.
Изувечив днище машины, пару раз едва не слетев с откоса, каким-то чудом они все же добрались до полустанка, где отвинтили номерные знаки и извлекли из тайников в креслах боевое оружие.
В километре виднелись редкие огоньки искомой деревни.
Налетевшая метель скрыла едва угадываемую тропку, ведущую к далеким покосившимся хатам, и, сбившись с нее, по пояс в снегу, Аслан с Джамбиком побрели, слепо ориентируясь в неприветливом пространстве, на заветные источники электрического света, мутно плавающие в ошалевших глазах.
Они двигались, проваливаясь в какие-то канавы и карабкаясь на их стены, как замерзшие клопы, не ощущая своих закаменевших тел.
У первой хаты остановились, подойдя к окну, всмотрелись в глубь небольшой комнаты, где сидел возле стола с самоваром на табурете какой-то согбенный дедок, попивающий чай с баранками.
– Пошли! - просипел Джамбик.
Через незапертую входную дверь они проникли в темные сени, вонявшие кислой капустой, и остановились перед дверью, ведущей в комнату, обитую потертым дерматином с выбившейся из его трещин грязной ватой.
Аслан раскрыл дверь и размашисто шагнул в тепло помещения.
И тут же ослепляющий удар в голову откинул его назад, на стоящие на низких полатях ведра, опрокидывая которые он повалился навзничь в растекшуюся на полу лужу…
– Головку-то перед притолокой нагнуть надобно, - спокойно прокомментировал случившееся событие надтреснутый старческий голос.
Отирая с себя льдистую воду, Аслан, вжав голову в плечи и осторожно взирая на потолок, наконец-таки освоил вход в помещение.
– Друга ищем, - сказал, оглядывая углы комнаты.
Беленая громадная печь, две койки, застланные лоскутными одеялами, пожелтевшие фотографии на стенах, старенький телевизор с занавешенным кружевной тряпкой экраном…
– Какого еще друга? - осведомился дедок, дуя на дымящееся блюдце с желтенькой жидкостью.
– Игорем зовут. Из Москвы. Дом у него тут…
– Хе, - сказал дедок, шмыгнув носом. - Ну бывает же, а!
– Что… бывает? - настороженно спросил Джамбик.
– Бык летает, мешок перлит, - ответил дед. - Он уж тут года три не показывался, Игорь этот. Купил хату сдуру, да и забыл о ней. К тому ж сгорела хата-то. Бродяги в ней какие-то переночевать устроились и запалили по пьяному делу.
Джамбик устало опустился на свободный табурет.
– Переночевать пустишь, отец?
– Гляди-ка, родственник! - ответил, качнув головой, дедок.
– Мы заплатим.
– Ладно, лезьте на печь, грейтесь. Чай, через сугробы перлись?
– Да дороги же нет! - произнес Аслан злобно.
– Как нет? - удивился дед. - От полустанка-то? Есть дорога. Чистим ее. Не разглядели, видать… А дорога есть.
– И машина проедет? - Джамбик закашлялся.
– И машина!
– Шайтан! - скрипнул Аслан крепкими зубами.
Помятые, взъерошенные и угрюмые, они, глотая утром безвкусный пресный чай, рассуждали, как выбираться из мертвой зыби снегов.
Пускаться в обратный путь по рельсам Аслан не желал, убеждая Джамбика сходить к переезду и нанять там трактор, способный проложить в сугробах необходимый для продвижения к цивилизации окоп.
Одолжив у деда вонючие валенки и кургузую солдатскую ушанку, Джамбик, сквернословя, начал собираться в путь.
Тут выяснилось, что вчера на трудной дороге в деревню он где-то выронил пистолет.
Аслан, встревоженный ответственностью перед Исой за утрату боевого оружия, разразился истерическими ругательствами, понимая, что «TTV, отыщись даже в деревне металлоискатель, уже не вернешь: ночная метель загладила все следы.
Джамбик поспешил ретироваться прочь. В своем пижонском пальто, странно сочетавшемся с деревенской обувкой и солдатским головным убором, он смотрелся довольно-таки чудновато.
Глядя ему вслед, Аслан, стучавший кулаком по столу, твердил, выпучив глаза, одно лишь слово: - Мудак! Мудак! Мудак!
Стоя у переезда и вытирая рукавом пальто неуемно текущую из носа жидкость, Джамбик ловил трактор, с удивлением уясняя, что данное гусеничное средство передвижения если и водится на здешних дорогах, то в экземплярах редчайших.
Прошел час, другой, однако трактора на горизонте не обнаруживалось.
Продрогший Джамбик уже подумывал о возвращении назад, редактируя мысленно аргументы в пользу возвращения на БМВ по узкоколейке, но тут в облаке чада возник ширококолесный «кировец» с притороченной к нему бочкой с фекалиями.
