— Я вижу, вы удивлены моими антикварными вещами, мистер Квин, — сказала Вирджиния.
— Удивлен — не то слово, миссис Импортуна. Я потрясен до глубины души. Я полагаю, ваш муж был очень щедрым по отношению к вам.
— О да, — поспешила ответить Вирджиния.
Не чересчур ли поспешила? Эллери обратил внимание на то, как она сразу же сменила тему, будто не хотела больше говорить о Нино.
— Выражаю вам свое сожаление — вам потребовалось столько усилий, чтобы проникнуть ко мне, мистер Квин. Порой мне кажется, что я принцесса в темнице, которую охраняет свирепый дракон. Сейчас я владею бог знает сколькими домами по всему миру, причем большинство из них я никогда не видела, а сама не могу и носа высунуть на улицу из этого дома. Я уже начинаю тихо ненавидеть 99 Ист. Как долго еще это будет продолжаться?
— Думаю, пока дело не будет раскрыто, — ответил Эллери. — Простите, что занимаю ваше время…
— Бога ради. Времени у меня сейчас более чем достаточно. — Вирджиния вздохнула и поглядела на свои руки, лежащие на коленях. — Хотя адвокаты приносят мне сейчас тысячи бумаг на подпись, дел у меня не так уж много. Такое удовольствие — поговорить с кем-нибудь кроме полицейских.
— Вынужден вас разочаровать, как это ни прискорбно, — улыбаясь заметил Эллери.
Почему она так нервничает? Ей пора бы уже привыкнуть к таким беседам.
— Хотя я и не служу в полиции, миссис Импортуна, мне хотелось бы задать несколько вопросов из тех, которые обычно задают полицейские.
— О!..
Ее удивленный и огорченный тон показался Эллери наигранным. Она должна бы догадываться, что он добрался до нее с таким трудом вовсе не ради разговоров об антиквариате.
— Вас это огорчает?
Она пожала плечами.
— Мне следовало бы уже привыкнуть, но я что-то не могу. Разумеется, огорчает, мистер Квин. И даже сильно. Но ведь мне это все равно не поможет, не правда ли?
Это был хитрый ход с ее стороны. Эллери почувствовал выброс адреналина, подумав о перспективе потягаться с ней умом.
— Раз уж мы так откровенны друг с другом, миссис Импортуна, скажу, что не поможет. Разумеется, вы вправе отказаться отвечать на мои вопросы, но в таком случае я не смогу понять — почему вы так поступили бы. Мне пришлось бы допустить, что вам есть что скрывать.
— И о чем же вы хотели бы узнать? — резко спросила она.
— Та чугунная фигурка, которой воспользовался убийца, обычно стояла в спальне мистера Импортуны?
— Она никогда не стояла в его спальне. Он ее терпеть не мог.
— Вот как? И где же она стояла в таком случае?
— В гостиной.
— Этого я не понимаю, миссис Импортуна. То, что вы говорите, может оказаться важной новостью. Я прочел все протоколы ваших допросов и что-то не припомню, чтобы вы уже говорили об этом факте. Почему?
— Потому что никто до сих пор не спросил меня об этом.
Голубые глаза ее теперь засверкали, как море под солнцем. На щеках выступил румянец, и она стала похожа на детскую куклу.
— Я предполагаю, что… Впрочем, ладно, будем считать, что я просто не подумала об этом, и все.
— И очень жаль. Вы же видите, куда это нас завело, миссис Импортуна. Кто бы ни был убийцей, ему пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы на пути в спальню вашего мужа выбрать орудие убийства. С собой он явно ничего не приносил. Или принес, но специально выбрал чугунную фигурку из гостиной. Естественно напрашивается интересный вопрос: почему именно эту фигурку? Я видел дюжину предметов в гостиной — не говоря уже о спальне мистера Импортуны, — которые точно так же могли послужить орудием убийства, если не лучше. Если не ошибаюсь, вовсе не обязательно было идти через гостиную, чтобы попасть в спальню вашего мужа. Значит, убийца специально сделал крюк, чтобы взять эту фигурку. Почему? Что в ней такого особенного?
— Откуда мне знать?
— У вас нет никаких предположений на этот счет, миссис Импортуна?
— Нет.
— А вот что касается формы этой фигурки… вам в ней ничто не показалось примечательным? Она вам что-нибудь напоминает?
Она покачала головой.
— Ну ничего, ничего, пустяки, — сказал Эллери и улыбнулся. — Расскажите мне о ней, миссис Импортуна. Вы говорите, что она не стояла в спальне мистера Импортуны, потому что он ее терпеть не мог?
— Нет. Этого я не утверждала. Я просто констатировала два совершенно разных факта. Во-первых, что она не стояла в спальне мужа, а во-вторых, что он ее терпеть не мог. Оба эти мои утверждения не соединяются словами «потому что».
— О, понимаю. Откуда она взялась?
— Это подарок.
— Мистеру Импортуне?
— Нет.
— Вам?
— Да.
— И обычно она стояла в гостиной, вы сказали?
— Да. На полочке из слоновой кости.
— Можно поинтересоваться, по какому случаю ее подарили вам? И кто?
— Два года назад мне подарили ее ко дню рождения. Что же касается человека, который ее подарил, я не вижу никакой связи между ним и убийством.
— Я по опыту знаю, — сказал Эллери непринужденно, — что никогда нельзя быть уверенным наперед, что имеет отношение к делу, а что нет. Но я вижу, что вы не хотите отвечать, миссис Импортуна, и это разжигает мое любопытство. Даже если вы не скажете мне, кто подарил вам эту фигурку, я смогу это узнать, уверяю вас. Я намерен именно так и поступить.
— Хорошо, я отвечу. Это Питер Эннис.
Сказано это было совершенно безразличным тоном, как будто Эллери не пришлось буквально выжимать из нее ответ.
— Благодарю вас, — проговорил Эллери. — Понимаю, почему вы не хотели признаваться, кто подарил вам эту фигурку. Эннис, как доверенное лицо вашего мужа и его братьев, практически проводил в этом доме большую часть дня. Мужчина он видный, привлекательный и гораздо больше подходил бы молодой и очень красивой хозяйке дома, чем ее низенький, безобразный старик-муж. Если бы выяснилось, что молодой секретарь делает дорогие подарки молодой хозяйке дома, могли бы пойти сплетни, среди слуг уж точно пошли бы. А мистер Им-портупа, он знал, что эту фигурку вам подарил его секретарь?
— Нет. Я что-то наврала ему. Сказала, что купила ее сама.
Ее блестящие волосы вдруг показались ему растрепанными, и вообще она выглядела в этот момент как-то на редкость беззащитно.
— Вы жестокий, мистер Квин. Вы знаете об этом? Нино был ревнив. Не могу сказать, что у меня была легкая семейная жизнь. В моем замужестве были некоторые обстоятельства, которые… — Она смолкла.
— Да, да, я слушаю, — Эллери попытался вытянуть из нее продолжение, но она только улыбнулась и покачала головой.
— Вы такой же хитрец, как и все остальные. Все, отправляйтесь, мистер Квин. Мне не хотелось бы продолжать этот разговор с вами.
Она поднялась и пошла к двери.
— Крамп проводит вас.
Она дернула за шнурок звонка.
— Сожалею, что расстроил вас, миссис ИмпОр^уна. Если бы вы знали меня лучше, вы убедились бы, что на самом деле я вовсе не жестокий, просто до смерти не люблю лжи. Не могли бы вы сказать мне еще кое о чем?
— Все зависит от того, о чем именно вы хотите знать.
— Такие фигурки, как и картины, обычно имеют название. Как называется эта?
— Как-то называется… Как-то сложно… Там снизу приделана такая маленькая табличка с названием. — Она наморщила лоб, но затем лицо ее прояснилось. И в этот момент нельзя было даже мысли допустить, что эта женщина может быть хоть в чем-то виновна. — Вспомнила! «Рождение ребенка на свет».
«Ну ты и злодей, Эннис», — подумал Эллери.
Крампу не удалось проводить Эллери к выходу. Правда, он двинулся было британским строевым шагом в том направлении, всем своим видом демонстрируя, что сделает это, но Эллери остановил его уже шагов через десять.
— Прежде чем уйти, мне хотелось бы поговорить с мистером Эннисом. Он на месте?
— Я могу посмотреть, сэр.
По тому, как это было сказано, Эллери вдруг понял, что дворецкий нашел эту идею блестящей.
— Будьте добры.
Значит, Крампу было известно о связи Вирджинии и Энниса, и он ее не одобрял. Нет людей более щепетильных, чем старомодные слуги с дворецким во главе.
— Мистер Эннис велел передать, что он слишком занят, сэр.
— Какое совпадение, тоже слишком занят. Так что мы сможем заняться вместе. Как к нему пройти, Крамп?
— Мистер Эннис просил передать, сэр… — На этот раз тон Крампа выражал сожаление.
— Всю вину я возьму на себя, Крамп. Где он?
— Благодарю вас, сэр. Прошу сюда, мистер Квин.
С нескрываемым удовольствием он провел Эллери в «логово» Нино Импортуны. Там, в кресле своего покойного шефа, за столом Медичи, восседал негодяй личный секретарь, погрузившись в различные документы. Оторвав глаза от бумажек, Питер Эннис поглядел на них с явным раздражением.
— Я велел Крампу передать вам, что я слишком занят, чтобы принять вас, Квин. У меня просто нет времени толочь воду в ступе, все равно ничего нового мы не добьемся. Крамп, я буду вынужден сообщить миссис Им-портуне, что вы не исполняете своих обязанностей.
