— Вижу и горжусь! Честно! Кто бы мог подумать, какие штучки преподнесет нам судьба. Помнишь, как мы первый раз встретились на Шикотане, в гостинице у Василя?
— Дай Бог ему здоровья! — проникновенно произнес Василаке, — тот добродушный хохол принял меня, как родного. Найти бы его, но…
— Вася, ты предложил задавать мне любые вопросы.
— Задавай, но не на всякий получишь ответ, — опять уклонился Василаке. — Вот ты — криминальный писатель. Однако твоя писанина — высокие мысли на мелком месте, а в моем хозяйстве ты сможешь зачерпнуть сногсшибательный материал, создать грандиозный роман, понимаешь, куда клоню?
— Не совсем.
— Запомни: бизнес сегодня можно делать на чем угодно. Выпустим роман и втроем начнем делать бизнес. Ты создашь, а мы поднимем его на щит.
— Втроем? — удивился я. — Нас же двое. — Я как-то не принимал во внимание гостя Василаке, молчуна, сидящего в углу, в тени, думал, этот человек — свадебный генерал, завсегдатай Василаке. — Кто же третий?
— Мой близкий друг, предприниматель, специалист по России, хотя ездить в вашу страну не любит.
— Он не из тех ли, кого разыскивает милиция.
— Не опошляй деловых партнеров! — предупредил меня Василаке. — Порой, читая российские, да и американские детективные романы, я хохочу до слез. Туфта и лапша! — Василаке повторил свой характерный жест: погладил себя по тугому подбородку. — А мы введем тебя в наглухо закрытый для посторонних мир, куда не проникал ни писатель, ни журналист, ни агент Интерпола.
— Заманчивое предложение. А ты не хочешь кое-что прояснить? Чуть-чуть! А то… завяжете мне глаза, куда-то повезете, а это мне очень не нравится. Я ведь не круглый дурак, смекаю, подобные разговоры в открытую не ведутся, и такие предложения тоже в открытую не делаются.
— Правильно рассуждаешь!
— Я должен знать: куда, зачем и почему, и сколько? Может быть, это не под силу мне, тогда подниму руки сразу. Ну, хотя бы один завлекательный примерчик, прошу тебя, Вася.
— Ладно, уговорил, но… тебе лучше расскажет мой друг, зови его Сергеем.
— Сергей, не Сергей, мне все едино. Итак, господин Сергей, я внимательно слушаю.
Гость чуточку выдвинулся из тени. Выглядел он обычным греком: усы, бородка клинышком, черноглазый. И голос у гостя был нормальный, ни хрипотцы, ни баса.
— Хотел бы спросить вас, гостя из России, почему закрываются в стране меховые фабрики? Почему перестали проводить международные аукционы, когда вся мировая знать стремилась купить сибирского соболя, русскую белку или тундрового песца?
— А полегче у вас вопроса не найдется? — Я действительно не мог ничего толкового ответить на этот «заковыристый» вопрос. До мехов у меня как-то руки не доходили.
— Дело в том, — продолжал человек, которого звали Сергеем, — что раньше охотники-промысловики сдавали мягкую рухлядь государству, больше меха никто не имел права покупать.
— А теперь? — мое нетерпение возрастало по мере углубления нашего разговора.
— Теперь половину всей добычи по России промысловики сдают мне… моим уполномоченным. — Сергей явно наслаждался эффектом сказанного, видимо, имел право на это. Но меня удивило не столько само заявление, сколько то, что голос гостя Василаке показался мне удивительно знакомым. Только я никак не мог вспомнить, где я слышал этот голос. — Спросите, почему они так поступают. Отвечу. Россию разворовали сами чиновники. Охотникам по три месяца не платят за мягкую рухлядь, хотя продают ее за доллары. Сейчас на руках промысловиков в сибирской и дальневосточной тайге только расписки вместо денег, а на них, сами понимаете, не купишь ни боеприпасов, ни ружей, ни провизии. В тайге — медведь прокурор, волк — судья.
— Чем же вы их купили?
— Честным отношением. Мои люди прямо на месте, в тайге, на заимках, платят за мягкую рухлядь охотникам зелененькими, долларами. Промысловики теперь умные стали, цену валюте знают. Ее и поменять можно. И приберечь на черный день.
— Скажите, господин, а мы с вами прежде нигде не встречались? — не выдержал я. — Больно голос ваш мне кажется знакомым.
— Упаси Бог! — мгновенно отпарировал Сергей. — Я вас впервые вижу. Однако, с вашего позволения, продолжу свою маленькую лекцию. В Греции из беличьих хвостов шьют отличные шубы. Парадокс заключается в том, что эти же самые шубы отправляются на продажу и в Россию.
— Что тут удивительного: коммерция.
— Согласен с вами, это легальный бизнес, как и любой другой.
Гость Василаке замолчал, не решаясь продолжать свою «лекцию», ибо и он, и я понимали: далее должно последовать предложение. Не ради услаждения слуха собрались мы сюда, в дом богача Василаке.
— Вася, а ты тоже скупаешь беличьи хвосты? Вы работаете на пару?
— Пожалуйста, не фантазируй! — довольно бесцеремонно ответил Василаке. — С Россией лично я деловых контактов имею мало. Занимаюсь исключительно строительством прогулочных судов и яхт на двух верфях Кипра и Греции. И еще имею доход от гостиниц, казино, торговли недвижимостью.
— Извините, господин Василаке, — встал гость, — я, наверное, пойду к себе. Думаю, в остальном вы договоритесь без меня.
— Согласен.
Когда «Сергей» вышел, мы обменялись с Василаке многозначительными взглядами. Я снова хотел, было, спросить, почему мне так хорошо знаком этот голос, но не стал испытывать судьбу. Без сомнения, гость приходил сюда на разведку, для каких-то целей я ему обязательно потребуюсь.
— Прости меня, пожалуйста, но…
— Тебя что-то смутило? — с трудно скрываемой заинтересованностью спросил Василаке.
— Есть малость. Объяснить не могу, но почему-то мне не больно хочется сотрудничать и даже встречаться с этим скупщиком мягкой рухляди.
— Надеюсь, Дылда, ты прекрасно усвоил: Василаке лично ни российским, ни иным криминальным бизнесом предпочитает не заниматься. — А про скупщика пушнины он мои слова вообще пропустил мимо ушей.
— Меня не проведешь, — ухмыльнулся я, — ты вроде оправдываешься передо мной? Это очень подозрительно: мне, первому встречному, вы рассказываете про свои нелегальные делишки в России. Вдруг я служу «сексотом»?
— Даже если это и так, — лицо Василаке вновь стало добродушным и приветливым, — тебе нет смысла закладывать кого-либо из киприотов. Пустышка! Да и ты не из тех людей… Я редко ошибаюсь. — Василаке придвинулся ко мне, как бы невзначай, между делом, поинтересовался. — Что за происшествие было у тебя на вилле? Вроде бы ты, неудачно падая, ударился о край камина?
— Было такое недоразумение. Поспорили мы с Мишей-островитянином и… я его, понимаешь, сначала принял за привратника, а потом… нам обоим досталось. Я голову разбил, а он… в копеечку, видать, влетела наша ссора — вызвал нейрохирурга, операцию пришлось делать, потом — уход, медперсонал. Как ни болела голова, но заприметил я одну медсестру, настоящая русская красавица.
— Как ее звали? — насторожился Василаке.
— Ольга. Ольга Михайловна! Запала она мне в сердце, но… не по седоку конь. А что касается операции, то… сам виноват, — я развел руками, мол, что было, то было. — Заартачился, шлея под хвост попала, на рожон попер от одиночества. А тебе-то все это зачем знать?
— Верно, ни ваша драка, ни медсестра мне ни к чему, но ты, пожалуйста, держись от Ольги подальше, не по твоим зубам орешек. — Василаке беззаботно зевнул. — В Греции есть присказка: «Петуху сказочно повезло: в груде жемчужин он нашел пшеничное зерно». И тебе, надеюсь, повезло на Кипре.
— Объясни, пожалуйста.
— Делаю тебе заманчивое предложение, не спеши сходу отказываться, — будешь моим полномочным представителем в России. Оклад, как у вас говорят, по согласованию. Круглый дурак откажется, а ты у нас — умный.
— Кого «замочить»? — неудачно пошутил я, завидев, как нахмурился Василаке.
— Не осли! Хочешь пожить в свое удовольствие?
— Почему бы и нет? — Я не решил окончательно: радоваться мне или огорчаться. И то, правда, сидел себе дома, дышал грязным воздухом и вдруг… не было ни гроша, да вдруг — алтын. — Наверное, желаешь, чтобы я продал свободу творчества, скупал за бесценок беличьи хвосты у бедных охотников в тайге? Нет, извини-подвинься, Дылда еще не скатился до этого.
— Хвосты скупать не будешь! Не ершись! — Василаке отодвинул от себя прибор, поморщился. Подобным тоном с ним, видимо, давно никто не разговаривал. Однако меня терпел. — Литературным трудом займешься, но… поднял вверх указательный палец. — Надобно копать намного глубже, чем ты это делал прежде.
— Хоть убей, абсолютно ничего не понимаю, — признался я, — окончательно запутал ты меня.
— Дергаешься много, Дылда, — тон Василаке стал ледяным, — слушай внимательно. Я заинтересован, чтобы ты написал стоящую книгу о нашем зверобойном промысле, о людях и зверях, в сущности, это одно и то же. Звери, правда, более рассудительны. Моя помощь будет эффективной. Это позже, а перед этим ты должен вывернуться, как змея из собственной шкуры, но выполнить одно мое задание. Оно, предупреждаю, не из легких.
