Подъем на Шахристанский перевал дался очень тяжело. Дорожное покрытие из асфальтового переходило в щебеночное, а местами — в песчаное. Пыль, несмотря на закрытые окна, проникала в машину, скрипела на зубах. От всего этого, а может, от нехватки кислорода у Родика разболелась голова. Когда выехали на нормальное асфальтированное и показавшееся широким шоссе, он, надеясь побороть боль, пересел на водительское место и, открыв окно, до отказа нажал на педаль газа. От холодного воздуха или перепада давления заложило уши, но головная боль прошла.
Из районного города Ура-Тюбе, председателем райисполкома которого был приятель Сергея Викторовича, связались с Султаном и договорились, что тот встретит их у Ленинабадского поста ГАИ. Оказалось, что председатель райисполкома хорошо знает Султона и тоже собирается приехать на свадьбу, причем не один, а с компанией из сорока или пятидесяти односельчан.
— Султон Салимович — очень уважаемый человек, прощаясь, сказал он. — Я рад познакомиться с вами, с его другом. На свадьбе обязательно увидимся. Напрасно отказались у меня пообедать. На обратном пути, если не заедете ко мне в гости, — обижусь. Султону Салимовичу передавайте от меня самые наилучшие пожелания.
Музыка свадебного шествия всегда напоминает мне военный марш перед битвой.
Г. Гейне
Несмотря на протесты Султона, Родик решительно настоял на том, чтобы жить в гостинице. Желание Султона поселить его у себя дома диктовалось не столько правилами гостеприимства, сколько ролью, отведенной Родику на свадьбе, — почетного московского гостя и близкого друга семьи. Такая роль требовала участия Родика во всех свадебных мероприятиях. В Таджикистане они продолжаются иногда более месяца и проходят многолюдно и в разных местах. Соблюдается масса ритуалов. Многочисленные гости поодиночке и большими группами стекаются со всех частей республики. При этом не все знакомы с виновниками торжества, а только создают необходимый фон, напоминающий кинематографический образ Смольного в семнадцатом году с переодетыми пьяными матросами, пришедшими с национализации текстильной фабрики и по дороге разгромившими ювелирную лавочку.
Несколько мероприятий организуют в огромных залах мест общепита, куда умудряются пригласить в разные дни и в разное время тысячу и более человек. Заезжать за Родиком каждый раз в гостиницу, вероятно, не входило в планы Султона. Родик же, наоборот, хотел иметь «запасной аэродром», зная, что уготованная ему роль в основном состоит в почти круглосуточном поглощении неимоверного количества пищи, спиртных напитков и чая.
Все продвигалось согласно жестким законам восточной свадьбы. На третий день Родик уже не мог есть, постоянно ощущая в раздутом животе непереваренный комок плова. Его мучила изжога, но, начиная с раннего утра, он, сознавая свой долг и не желая никого обидеть, пил из пиалок надоевшую водку и говорил несвойственные ему длинные, путаные тосты. Уже добрая половина жителей Ленинабада и Чкаловска знала его в лицо и при встрече кидалась обниматься и целоваться, как с родным. Наконец наступил день официального бракосочетания и чествования молодых в относительно узком кругу близких родственников и почетных гостей. Завершение свадьбы близилось.
Родик к этому моменту уже ничего не соображал и в разгар ресторанного веселья, забыв и не понимая, что находится на мусульманской свадьбе, заказал оркестру играть фрейлакс, в народе по-одесски называемый «семь-сорок». Более того, он снял пиджак и, оставшись в безрукавке, заложил пальцы за отвороты и пустился в пляс. Самое удивительное, что большинство гостей его поддержали — то ли не разобравшись, то ли из уважения. А может быть, под воздействием русской водки в таджиках проснулась любовь к евреям.
Утром следующего дня Окса и Сергей Викторович, слегка пожурив Родика, предложили подумать об отъезде. Окса не на шутку опасалась за его здоровье, и на это была масса причин.
Родик не возражал, осознавая, что прекратить это безумие необходимо как можно быстрее. После вчерашнего его сильно тошнило. Однако Султон и несколько десятков его родственников, приехавших в гостиницу, узнав о таких намерениях, воспротивились и пригрозили закрыть силами ГАИ выезды из города. Оказывается, надо было ехать смотреть простыню невинности, а потом, если все в порядке, снова праздновать и совершать какие-то действия, не доступные пониманию Родика.
— Родион Иванович, давайте договоримся так, — предложил Султон. — В среду утром мы вас проводим. Рекомендуем вам по дороге посетить мазоры[29] в Зеравшанской долине. Вы будете ехать практически мимо. Силы к вам там вернутся, здоровье поправится.
— Хорошо, Султон Салимович, — согласился Родик, не видя другого выхода. — А что это за мазоры?
— Это такие места, где похоронены святые люди. Человек может попросить там Бога о чем угодно, и он обязательно исполнит его желание. Кроме того, человек во всех случаях получает там дополнительную жизненную энергию, — пояснил Султон. — Сергей Викторович, вы знаете эти наши достопримечательности в Матчо?
— Да, конечно, но они не так легко доступны на машине, особенно Абу Мусо Ашгари.
— Мы недавно ездили. Дорога от Айни вполне приличная. Родиону Ивановичу будет, наверное, интересно посмотреть и наскальные рисунки… — заметил Султон, зная тягу Родика к экзотическим древностям.
— Все, программу наметили и будем жестко ее выполнять, — заключил Родик, заинтригованный предложением и надеясь на скорое освобождение из рабства. — Дополнительная жизненная энергия мне точно уже нужна.
Восхищение невинностью невесты не имело границ в выпитой за это водке. В пьяную голову Родика все время забредала мысль о том, бывают ли вообще на восточных свадьбах бракованные невесты и что тогда происходит. Он затеял по этому вопросу целую дискуссию, перешедшую в спор. Мнения разделились, но все сходились в одном: бизнес по восстановлению невинности в Таджикистане процветает, и хотя молодежи на эту невинность наплевать, однако традиции нарушать никто не хочет, найти же невинную девушку почти невозможно. Долго обсуждали технологию восстановления невинности. В конце концов все сошлись на том, что проще, а главное дешевле, брать с собой в постель в первую брачную ночь лягушку, кровь которой почти неотличима от человеческой. Выпили за лягушек и на этом завершили затянувшийся спор.
Родик вдруг почувствовал, что у него открылось второе дыхание, — организм начал всасывать водку, как пчела нектар, тяжесть в желудке прошла, и впервые за последние дни появился аппетит. Выпив еще и обильно закусив, он решил, что не хочет возвращаться в Душанбе. Всех, кроме Оксы, это страшно обрадовало, и застолье разгорелось с новой силой.
Все же утром в среду они двинулись в путь… В Ура-Тюбе, несмотря на сопротивление Родика, Сергей Викторович настоял на посещении председателя райисполкома. Оказалось, что он откуда-то заранее знал об их приезде и накрыл шикарный стол, достав даже армянский коньяк «КВВК».
Обсудили свадьбу, похвалили родителей, невесту, жениха. За всех выпили и с большим трудом, ссылаясь на трудности дороги, покинули Ура-Тюбе и устремились в горы. Это всколыхнуло в Родике массу неприятных воспоминаний и ощущений.
Однако то ли он привык к горным ужасам, то ли работал принцип старпома Володи с «Поповки», но до Айни они доехали без проблем. Погода стояла солнечная и для ноября вполне теплая. Свернули на дорогу, ведущую к самому святому, как пояснил Сергей Викторович, месту Таджикистана, находящемуся около кишлака Дихауз, где похоронен ученый Абу Мусо Ашгари, почитаемый во всем мусульманском мире сподвижник Пророка и друг очень симпатичного, по мнению Родика, деятеля ислама — Али. По пути предполагали остановиться еще в трех местах захоронения известных поэтов древности, а также посмотреть наскальные рисунки, которым, по рассказам, тысячи лет. Родик к датировке относился скептически, зная, что установить, когда долбали камень, практически невозможно, но посмотреть все равно стоило.
Сергей Викторович увлекательно рассказывал о древней истории этих мест, проявляя завидную эрудицию, что очень нравилось Родику… Неожиданно солнечные лучи прорезали струи ливня, а через несколько минут все вокруг потемнело. Дорога вмиг превратилась в грязный поток, а щетки не успевали справляться с обрушившейся на лобовое стекло водой. Включили фары, но это почти не помогло. Видимость была не более двух-трех метров. Пришлось остановиться.
— Надо поворачивать назад, — сказал Сергей Викторович. — Похоже, Аллах не хочет, чтобы кто-то из нас или все мы посещали святые места. Есть предание, что не каждый готов для хаджа, который мы запланировали. Таджики совершают перед этим специальные очищающие процедуры, а мы гуляли и пьянствовали.
