— К траурному платью княгини Озеровской очень пойдут эти жемчуга, — с издевкой произнесла Татьяна.
С трудом сдержавшись, Нина пошла к двери.
— Увидимся на свадьбе. Надеюсь, ты изменишь свои намерения. Если все же решишь продавать, я у тебя ее куплю. Не хочу, чтобы об этом узнал мой муж.
Нина вышла из комнаты и присоединилась к гостям, которые продолжали веселиться от души. К ней подошел Кирилл.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Вид у тебя расстроенный.
— Я просто устала. Кирилл, мы можем уехать из Парижа сразу после свадьбы? У нас ведь целая неделя до парохода?
— Я думал, тебе захочется побыть с семьей, — сказал он, взяв ее за подбородок.
— Мне хочется на солнышко, — тихо сказала Нина.
— Отлично, — улыбнулся Кирилл. — Я сдам наши билеты на пароход, и мы полетим на Палм-Бич, на виллу моих родителей.
— Звучит как в сказке.
— Я на все готов ради моей девочки, — сказал Кирилл, целуя Нину в лоб.
— Немного солнца — вот все, что мне нужно. И поскорей уехать отсюда, — прошептала Нина, пряча лицо в мягком кашемире его пиджака, приятно пахнущего табаком, крепким чаем и ромом.
Было как-то странно входить в здание «Лейтона», зная, что ты там уже не работаешь. Улыбнувшись Саше, Люсиль указала на людей, столпившихся вокруг Снегурочки. Сегодня, сразу же после приема, ее отправят в Лондон. Помахав Люсиль, Саша стал подниматься по лестнице.
На втором этаже были выставлены ювелирные изделия. Женщины в жемчугах теснились у витрин, в которых сверкали бриллианты и драгоценные камни. Подходя к залу, Саша сделал глубокий вдох. Это будет нелегко.
Войдя в зал, он увидел знакомые лица: Анна, Дмитрий, Глория Грир, родители Бетси и еще какие-то люди. Взглянув на карточки, разложенные на столе, Саша заметил, что среди приглашенных есть и пресловутые Дикаринские, о которых он столько слышал.
Надежда Дикаринская привлекала всеобщее внимание. Немолодая и некрасивая, она смотрела на мир широко раскрытыми глазами ребенка, явно наслаждаясь своим положением новоиспеченной миллиардерши. На ней был костюм от Шанель, размеры которого привели бы в изумление месье Лагерфельда. Количество и яркость навешанных на г-же Дикаринской драгоценностей превышали все мыслимые пределы, установленные для дневных приемов в Нью-Йорке. И все же в ней чувствовалась какая-то нервозность. Несмотря на свое богатство и высокое положение в новой России, она явно чего-то опасалась. Саша не мог понять, отчего в ее чертах застыл испуг, но в нем невольно проснулось сочувствие.
Ее супруг, будучи членом азербайджанского нефтяного консорциума, нажил миллиард долларов на спекуляциях бакинской нефтью. Это был маленький человечек с багровым лицом, но мадам Дикаринская взирала на него с нежностью и уважением спутницы жизни, долгие годы делившей с мужем все невзгоды и превратности судьбы.
— Привет, Саша. Рада, что ты пришел, — послышался голос Анны.
Подойдя, она потрепала его по плечу. Взглянув в ее холодные глаза, Саша увидел, что в них застыло жесткое выражение, хорошо знакомое ему по прежним временам. Почувствовав неловкость, он с улыбкой отошел к Глории Грир.
— Добрый день, Глория. Рад видеть вас снова.
— Ну разве можно пропустить такое событие. Статуэтка просто восхитительная. Будь она чуть подешевле, я сама бы приняла участие в торгах — ведь у меня нет ни одной фигурки. Я только что сказала Анне, что у вас безупречный вкус. Я поняла это, когда вы знакомились с моей коллекцией.
— Вы очень добры, — ответил Саша.
— Вместо того чтобы говорить о Сашином вкусе, не лучше ли нам всем сесть за стол? — с улыбкой предложила Анна.
Саша тоже улыбнулся, подумав, что Анна ведет себя несколько бестактно. Вероятно, дела у юристов идут не слишком хорошо, и Анна таким образом выпускает пар. Из-за того, что Сашин отец подал в суд, ей приходится работать без помощника.
Подойдя к столам, гости стали рассаживаться в соответствии с разложенными карточками. Саша надеялся, что окажется рядом с Глорией Грир, но его посадили между мадам Дикаринской и матерью Бетси. Дмитрий сидел за тем же столом.
Надежда приветствовала соседа широкой улыбкой и захихикала, как девчонка, когда он поцеловал ей руку. Саша представил ее великой княгине, которая весьма прохладно приняла это знакомство.
— Извините, но мой английский оставляет желать лучшего, — грустно улыбнулась мадам Дикаринская.
— Тогда перейдем на русский? — предложил Саша по-русски.
— Но мне нужна практика. Вы так хорошо говорите по-русски. Где вы его учили?
— Саша — князь Озеровский. Он знает русский с детства, — вмешался Дмитрий с противоположного конца стола.
— Правда? — обернулась к Саше Надежда. — В детстве я занималась балетом в вашем дворце на Мойке.
Саша улыбнулся. Представить мадам Дикаринскую en pointe[17] было довольно нелегко.
— Я рад, что с нашим дворцом у вас связаны приятные воспоминания.
— Да, очень приятные. Но в последнее время у нас многое изменилось. Вы знаете, что ваш дворец сейчас реставрируют?
— Нет, я не знал. Обязательно посмотрю, когда приеду в Петербург.
Дмитрий удивленно посмотрел на него:
— Ты едешь в Россию? Я думал, они отменили твою командировку.
— Я еду самостоятельно. Десятого марта. Сначала в Петербург, потом в Москву, — громко сказал Саша, надеясь, что Анна, сидевшая за соседним столом, его услышит.
— Здорово! — обрадовался Дмитрий. — Приглашаю тебя на ужин в «Астории».
— Я в основном буду в Москве.
— Тогда пойдем к «Максиму». В Москве остановишься у Надежды.
— Мы устроим ужин в вашу честь. У меня лучший повар в городе, — прощебетала Надежда.
Поняв, что попал в ловушку, Саша поднял свой бокал:
— До встречи в Москве!
— До встречи в Москве! — хором повторили Надежда с Дмитрием.
Великая княгиня повернулась к Саше:
— Так вы едете в Россию в следующий понедельник?
— Да.
— Тогда в воскресенье увидимся в церкви. Вас там давненько не было видно.
Саша улыбнулся. По русской традиции перед дальней дорогой следует исповедаться и получить отпущение грехов.
— Я обязательно приду, — уверил он великую княгиню.
— Надеюсь на это, — ответила она, поднимая бокал.
За соседним столом поднялась Анна.
— Хочу поблагодарить всех присутствующих за то внимание, которое они нам оказали. К нам редко попадают столь ценные вещи, и я рада, что статуэтка вызвала у вас такой интерес. Мы рады, что к нам пожаловали представители Дома Романовых, чьим придворным ювелиром был Фаберже. Рады видеть Сашу, представителя семьи, для которой была изготовлена эта вещь. Мы приветствуем всех пришедших коллекционеров и музейных работников, которые собирают и хранят изделия Фаберже. Для нас большая честь принимать вас здесь. В такие моменты все наши проблемы кажутся легко разрешимыми. За всех вас и за будущих владельцев Снегурочки!
Подняв бокал, она осушила его до дна.
Все зааплодировали. Матушка Бетси повернулась к Саше:
— Представители дома Романовых? Я вдруг почувствовала себя в дореволюционной России. Неужели я так стара?
Улыбнувшись, Саша сжал ее руку.
Обед прошел быстро. Дмитрий был чрезвычайно оживлен, но Надежда совсем завяла после того, как великая княгиня выразила свое отвращение к этим вульгарным новым русским, этому сброду, который вытягивает из России последние соки. Конечно, она не имела в виду присутствующих, но Надежда обиделась, и Саша был огорчен резкостью княгини.
Когда все встали из-за стола, Саша подошел к Анне:
— Спасибо за приглашение. Очень жаль, что так получилось, но вы с Джоном нашли самый лучший выход из положения. Я решил пока съездить в Россию. Это частная поездка, но я все же покопаюсь в московских и петербургских архивах. Во всяком случае, здесь мне делать нечего.
Анна холодно посмотрела на него:
— Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Можешь не помогать Геннадию. Он прекрасно справится и один.
— До свидания, Анна. Желаю тебе успехов. Пятнадцатого жду вас со Снегурочкой в Москве.
— Саша, а как прошел твой ужин с отцом? — вдруг спросила Анна, когда он уже уходил.
— Боюсь, что не совсем удачно.
— Жаль. До встречи в Москве.
Вернувшись домой, Саша сразу прошел на кухню и вынул из холодильника бутылку с водой. Он чувствовал себя уставшим и каким-то не совсем чистым.
Горячий душ вернул его к жизни. Завернувшись в халат, он подошел к телефону и набрал петербургский номер.
Там сразу ответили:
— Слушаю!
Дальнейший разговор происходил по-русски.
— Геннадий Алексеевич? Это Саша Озеровский из Нью-Йорка.
— Саша! Рад тебя слышать. Куда ты пропал? Почему не звонил? Когда к нам приедешь?
