Ознакомительная версия.
— Почему я жив? — переспросил Тик-Так. — Потому что мой босс прибрался раньше меня.
Вместе с ним подохли три мордоворота, которые охраняли его жирный зад. Кстати, факт смерти шефа и его шестерок до сих пор не установлен. Они числятся пропавшими без вести. Мой хозяин так и не успел разменять фишки на наличные. Такие дела.
Тик-Так хмыкнул и снова уткнулся в монитор карманного компьютера. Время тянулось медленно, Ольшанский выкурил несколько сигарет, а Тик-Так победно завершил три шахматные партии, когда из подъезда вышли Леха Килла и Рама. Открыли дверцы бумера, расселись в салоне, как хозяева, и завели движок.
— Что ж, прокатимся, — сказал Ольшанский и плавно тронул «Жигули», испытывая душевное облегчение. Часами сидя на одном месте, в этой пропахшей бензином таратайке, наблюдать за подъездом и чего-то ждать не осталось сил. Одно из двух: или обосрешься или ослепнешь. — Интересно, куда они собрались? За водярой пешком ходили. Значит, конец дальний. У меня есть одно предчувствие. Не скажу, что это твердая уверенность. Просто интуиция меня не подводит. Короче, я носом чую, что эти твари что-то затевают.
— Когда люди сидят без копейки, они обязаны что-то предпринять, — легко согласился Тик-Так. — Логика жизни.
Почта находилась примерно в двух кварталах от съемной квартиры. Кот постоял у дверей, не решаясь переступить порог. Позвонить на квартиру Насти, снова нарваться на ее мать. И услышать те же слова, что и вчера. Нет, пожалуй, на этот раз Зинаида Петровна даже не станет с ним разговаривать, выдаст на-гора пару ругательств и швырнет трубку. Что же делать и зачем, с какой целью он притащился на почту? Сидел бы в вонючей, но теплой старухиной квартире и клопов давил.
Площадь перед почтой, с одной стороны опоясанная бетонным забором, поверху которого пустили колючку, оказалось почти пуста. Слева труба гуталинной фабрики пускала в небо черный дым, справа над градирнями тепловой электростанции клубился серый пар. Эта урбанистическая картина почему-то не прибавляла оптимизма. На душе погано, будто забрался в карман нищего и вытряхнул последние крохи. Или калеку отделал до полусмерти. Кот, так ничего и не придумав, сунул в рот обломанную спичку, стал шарить взглядом по сторонам.
На остановке ждали трамвая две женщины, рядом с ними болтался старик на костылях. Ветер сдувал старика прямо на трамвайные рельсы. У газетной витрины боком к Коту стоял здоровенный мужик, надвинув на лоб козырек кепки-шестиклинки, внимательно читал газету. И еще девчушка в вязаной шапочке и слишком легкой, не по погоде, куртке нарезала круги возле какого-то памятника, заставленного строительными лесами. Кажется, девочка кого-то ждала, но этот кто-то потерял совесть.
Кот, решив, что других вариантов не просматривается, подошел к девушке и дружелюбно улыбнулся.
— Извини, ты ждешь кого? — спросил он. — Есть десять минут свободных?
— Теперь уже никого не жду, — девчонка посмотрела на Кота снизу вверх и вздохнула. — Я вообще-то тут учусь недалеко. В техникуме. Занятия кончились, и теперь времени у меня полно.
— А зовут тебя как?
— У меня немного старомодное имя. Степанида. Ну, Стеша.
— Хорошее, мне нравится. А я Костя. К тебе большая просьба. Я заплачу.
Кот полез в карман, расстегнул клапан тощего бумажника, запустив в него пальцы, пошарил в отделениях.
— Нет, нет, денег не возьму, — помотала головой Стеша. — Вы, Константин, говорите, что нужно.
— Позвонить в Москву, одному моему близкому человеку. — Кот сунул бумажник в карман. — Понимаешь, у меня напряженка с ее родителями, с матерью особенно. Поэтому со мной эта дама говорить не станет. А вот если ты звякнешь, назовешься Вероникой и позовешь к телефону Настю…
— Ее зовут Настя?
— Точно, Настя, — кивнул Кот. — Так вот, если ты позовешь ее к телефону, Зинаида Николаевна хотя бы трубку не бросит. Может быть, что-то объяснит. Мне она сказала, что ее дочь с концами уехала в Париж. Но что-то не верится. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнула девочка, ее лицо сделалось грустным. — Я бы от вас даже в Париж не уехала.
— Ну, не все же такие, как ты.
— А кто такая Вероника?
— Подруга Насти, которая живет в другом городе, — терпеливо объяснил Кот. — Изредка звонит. Об этой подруге Зинаида почти ничего не знает. Короче, это самый удачный персонаж, который может нарисоваться. Просто спроси, когда Настя вернется, надолго ли уехала и вообще. Ля-ля, три рубля. Ну как у нее дела и все такое.
— Я так понимаю: главное выяснить, ваша Настя действительно уехала или…
— Вот именно: или. Ты очень умная. Наверное, в техникуме у тебя одни пятерки. Если бы я был директором богадельни, где ты учишься, дал бы тебе золотую медаль. За сообразительность.
Девочка растаяла, как молочная шоколадка в кармане штанов.
— В техникумах золотые медали не дают, — улыбнулась она. — И оценки у меня средние.
Стеша с Котом зашли на почту, здесь не надо было напрягать телефонистку, чтобы дозвониться в другой город. В углу довольно просторного зала три кабинки с автоматами междугородной связи. Купив карточку, Кот загадал на число три, дата рождения Насти, распахнул крайнюю дверцу, пропуская девочку вперед. Снял трубку, набрал код города. И взял минутную передышку, сердце забилось неровно и часто.
— Ты только говори спокойно. Скажи, что давно не звонила и Настя о тебе совсем забыла. Надо бы потрепаться. Есть хорошие новости.
— Я знаю, что сказать, — Стеша стянула с головы вязаную шапочку, на плечи упали светлые прямые волосы. — Давайте трубку.
Кот накрутил три последние цифры, набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание словно перед прыжком в воду. Лишь бы выгорело… Если сейчас выяснится, что Настя никуда не уезжала, он плюнет на все и вернется в Москву. Он должен быть рядом с ней, хотя бы ненадолго, до тех пор, пока на свободе. Он должен ее увидеть, поговорить, все рассказать. Честно, как было.
Через пять минут Стеша и Костян вышли на улицу.
— Мне очень жаль, что так получилось, — сказала девушка. — Может быть, я что-то не так говорила? Или эта Зинаида почувствовала, что ей врут, что я звоню от вас и зовут меня не Вероника?
— Ты все сделала, как надо. Очень убедительно получилось.
— Вам надо встряхнуться. Хотите в кино? Я приглашаю. Как раз в «Победе» идет интересный фильм…
Кот помотал головой.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал он. — У меня плохое настроение. А это, как заразная болезнь, всем окружающим передается. Тебе со мной будет тоскливо. Спасибо тебе.
Повернувшись, Кот зашагал куда глаза глядели, чувствуя спиной взгляд Стеши. В лицо дул пронзительный холодный ветер, казалось, от этого ветра на глаза наворачивались слезы. Итак, Зинаида не соврала: Настя действительно уехала из России навсегда. К этому все и шло, и вот она, конечная остановка. Кот сам во всем виноват, только он один. Надо было поговорить со своими ребятами, расставить все точки, завязать с делами… Впрочем, что теперь толку рассуждать, он такого наворотил в жизни, что всего не исправить, даже не вспомнить. Прошлое, что это такое? Стертые подошвы его ботинок. И только.
В пивную непогода загнала много народа.
Столики с пластиковыми столешницами, расставленные по залу, оккупировали в основном рабочие с гуталинной фабрики и местные ханыги. Отстояв очередь у прилавка, Костян взял две пол-литровые кружки пива, двести водки и копченую скумбрию. Поставив водку на тарелочку с рыбой, другой рукой подхватил кружки и, лавируя между посетителями, приткнулся за столиком у витрины. Через запотевшие стекла видна асфальтовая площадка, отделенная от улицы заборчиком из железных прутьев. Решив сразу согреться изнутри, Костян хлопнул водки, но легче на душе не стало.
На улице изредка грохотали грузовики, с железнодорожной станции доносились гудки поездов, уходящих отсюда в другие места, в другую жизнь.
Костян неторопливо отхлебывал пиво, перестоявшее, кисловатое, отдающее бочкой. Какой-то мужик тронул его за локоть.
— Друг, рыбу доедать будешь?
— Бери, угощайся, — Кот отодвинул от себя пластиковую тарелочку с недоеденной скумбрией.
— Погода нынче шепчет прямо в ухо: друг, займи и выпей, — мужика тянуло на разговор, но Кот, отвернувшись в сторону, угрюмо молчал.
Он снова вспомнил Париж, второй день знакомства с Настей.
Когда Кот, доехав на паленом «мерседесе» до парижской гостиницы, вошел в холл, Настя поднялась навстречу из кресла, остановилась, оглядев его с ног до головы.
— Ого, — сказала она, — ничего себе парниша.
— Стараюсь соответствовать.
— Ольга уже ждет нас. Откуда прибыл такой красивый?
— С утра проснулся и двинул в магазин, — соврал Кот. — В том пиджаке я как последний лох.
«Я знаю тебя двадцать четыре часа, но люблю уже двадцать четыре года», — хотел сказать Костян, но промолчал. На ходу говорить про любовь — все равно что лузгать семечки в оперном театре. Он приоткрыл дверь, пропуская свою даму вперед. Как вчера, с Сены дул ветер, лучи солнца уже позолотили мансарды, а небо на глазах меняло свой цвет, из пепельно-серого становилось прозрачно-голубым. Когда завернули за угол, Костян вытащил из кармана ключи от мерса, подбросил их вверх и поймал.
Ознакомительная версия.
