Ознакомительная версия.
— Женя, ты когда домой придёшь?
Капризный голосок молодой женщины, которой очень повезло в жизни, раньше даже нравился Субочу. Он считал Анжелу красивой и сексуальной. Претензии и прихоти супруги всегда по-хорошему возбуждали Евгения, но теперь она вызывала такое же отвращение, как и весь остальной мир.
— Сегодня буду попозже, — неожиданно хрипло, невнятно отозвался Субоч и испугался. Анжела, услышав этот пьяный голос, вполне могла заподозрить неладное. — Займись чем-нибудь пока. В клуб, например, поезжай.
— Какой клуб, Женя?! К нам же Арнольд обещал завернуть! Стол накрыт, я жду при полном параде. Но нет ни тебя, ни Арнольда. Ты что, до потери пульса доработался? Или на корпоративе перебрал?..
Анжела привыкла получать всё и сразу, а потому не терпела ни малейшей заминки в исполнении своих желаний.
— Помню, что Арнольд обещал заскочить. — Субоч лихорадочно соображал, как тут можно выпутаться. — Но когда возникли проблемы на работе, я с ним договорился о более поздней встрече. Накладка пустяковая, и я быстро обернусь. Без меня не обойтись никак, понимаешь?
Евгений непроизвольно хихикнул. Анжела тихо ахнула.
— Я ведь не принадлежу себе, птичка. Это ты можешь делать всё, что пожелаешь. А я вынужден считаться с реальностью…
— Женя, да что с тобой?! — Анжела всхлипнула. — Где ты?..
— Со мной ничего, просто много дел. Извини.
Субоч отключил телефон, потому что проходящий милиционер подозрительно на него покосился. Потом быстро зашагал по скользкой от дождя тропинке к жилому массиву, стараясь забыть и об Анжеле, и о своём заместителе Арнольде Тураеве, с которым он, естественно, ни о каком переносе встречи не договаривался.
Просто нужно было именно сейчас что-то наплести жене. А когда обман всплывёт, Евгению будет уже всё равно. И поищут они его, точно! Ведь никому и в голову не взбредёт, куда отправился генеральный директор крупнейшего совместного предприятия, успешно функционирующего на базе международного аэропорта.
Но Тураев-то как раз особенно переживать не должен — в свои двадцать семь лет он унаследует пост Субоча в фирме; о лучшей карьере и мечтать не надо. Ещё, чего доброго, заподозрят Арнольда во всём, испортят ему жизнь. Слишком уж выгодно парню то, что вот-вот произойдёт…
Субочу повезло, потому что в первом же дворе никого не было. Оставшиеся на ночь дежурные укрылись от дождя в подъездах, а дверь в подвал запереть позабыли. Конечно, там могут быть люди, с которыми придётся долго объясняться. Но рискнуть стоит. В конце концов, у Евгения с собой только пистолет, и нет никакой взрывчатки.
Как называется эта улица, он не знал и не хотел знать. Думал лишь о полученном позавчера письме, состоящем из одной фразы, как телеграмма. Письме анонимном, потому что под такими посланиями не подписываются. Кому-то очень хотелось, чтобы процветающий делец как можно скорее узнал о своей беде и принял меры.
Евгений мог бы ещё долго ни о чём не подозревать и жить спокойно, но ему не дали укрыться за стеной счастливого неведения. До сегодняшнего дня ещё оставалась надежда на то, что автор письма лжёт. Но несколько часов назад Евгений Субоч узнал, что всё написанное — правда. Узнал и принял последнее в жизни решение.
Подвал, как ни странно, оказался пустым и ужасающе тёмным. Евгений включил захваченный из офиса фонарик, закрыл за собой тяжёлую дверь и осмотрелся. Он всё ещё был готов к обороне, но кругом стояла тишина — до звона в ушах. Световой круг скользил по трубам, по каким-то мешкам и ящикам, кучам песка, которым дворники зимой посыпали лёд.
Субоча затошнило от амбре из мочи, плесени и растворителя. Он прошёл вперёд и загремел сваленными в кучу лопатами и швабрами. С лязгом покатилось ведро, и Евгений замер, стараясь дышать через раз. Кажется, во дворе беседовала компания, и люди вполне могли спуститься сюда. Где-то в дальнем углу мяукала кошка, почуявшая чужака.
Светя себе под ноги, Евгений добрался до закутка почище. Уже не жалея пальто, он сел на бумажный тюк. Приладил фонарик так, чтобы свет падал на колени. Надел дорогие изящные очки — тоже от Картье, как и часы. Наверное, всем этим добром в скором времени поживятся дворники или бомжи. Но ему будет уже фиолетово — в гробу карманов нет.
Лишь бы не подвёл крутой пистолет, купленный ещё в прошлом году, — «Беретта 92F», — и не пришлось бы после страдать, оставшись инвалидом. Анжела его, само собой, бросит, хотя неизвестно, кто из них виноват в случившемся. И другим калека будет не нужен. Его расположения ищут, пока он удачлив и богат, а потом друзья с партнёрами узнают о его беде и покинут.
Странно, ведь Евгений всегда считал себя сильным, выдержанным и оптимистичным человеком, но сейчас он не находил в себе сил бороться. Наверное, потому, что был реалистом и понимал — в этой войне не победить. Враги наконец-то попали в «десятку», и Субоч мысленно поздравил их с заслуженным успехом.
Убедившись, что пистолет готов к стрельбе, Субоч снял очки, сунул их в позолоченный футляр. Погасил уже не нужный фонарик — в кромешной тьме легче было действовать. Зря не оставил в фирме фотографии, где он запечатлён с женой и коллегами. Захватил их случайно, не подумав, но в его состоянии трудно быть собранным.
Евгений старался не думать о том, кого оставлял на этом свете. Им будет лучше, они избавятся от мучений, надежд и разочарований. Родителям и жене Субоч не раз говорил, что его могут застрелить. Они, кажется, давно свыклись с этой мыслью. Но всё получилось иначе, и их единственный сын, успешный муж, не дождался чужой пули.
Крепко прижав дуло пистолета к правому виску, он попытался вспомнить молитву, но не смог. Начав мысленно просить у Бога и людей прощения за свой отвратительный поступок, Евгений сбился, грязно выругался и нажал на спусковой крючок.
— Я всегда удивлялся, что можно иметь коллекцию редких трубок и не пользоваться ими!
Александр Голланд в который уже раз оглядывал красиво расположенные на подставке экземпляры. Он осторожно взял футляр, открыл его и полюбовался жемчужиной коллекции — трубкой «Данхилл», каких в мире насчитывалось совсем немного. — Хотя бы этой…
— Курение трубки требует много времени и душевных сил. А я нигде не могу сосредоточиться — ни дома, ни на службе.
Артур Тураев, не поднимая головы с подушки, лениво покосился на гостившего у него уже третий день калининградского друга.
— Теперь вот начну потихоньку втягиваться. Возможно, мне придётся взять пример с Шерлока Холмса или комиссара Мегре. Великий сыщик немыслим без трубки.
— Да хватит, всё уладится!
Голланд, высокий и худой, торчал посреди комнаты, как башенный кран. По привычке, он был возбуждён, весел и полон самых разных идей, до реализации которых, впрочем, дело доходило крайне редко. Загорелое, угловатое, то свирепое, то добродушное его лицо, обветренное на морском берегу, всегда напоминало иллюстрации к произведениям Жюля Верна. Сходство с отважными путешественниками усиливала короткая аккуратная бородка.
— Уладится, если улаживать. — Артур лежал расслабленно, словно тряпичная кукла, и с интересом смотрел в потолок. — А я не хочу.
— Начальство не переборешь, — предупредил Александр.
Он не знал, как лучше поступить — остаться с другом или, наоборот, уйти.
— Я просто уволюсь. — Тураев, кажется, не испытывал ни малейшего сожаления. — Столько, сколько я получаю там, можно заработать частным извозом. А ради морального удовлетворения оперативники уже давно не пашут. Отгуляю отпуск, а тем временем шум поутихнет. Если сможем разрешить проблемы мирно, то отлично. Нет — и не нужно. Я уж точно не пропаду. Но извиняться перед барыгами, ворами, которых на полжизни нужно посадить, я не стану. И ни одного своего слова назад не возьму. Сразу надо предупреждать, что для тех правонарушителей, которые работают под милицейской «крышей», писан отдельный закон. И ставить им на лоб соответствующее клеймо — чтобы не вышло ошибки…
— А ты что, этого не знал? — вздохнул Голланд, пощипывая бородку. — Всё-таки подумай на досуге, не перейдёшь ли в нашу фирму. Твой покорный слуга, между прочим, имеет право самостоятельно укомплектовывать штат службы безопасности. И я хоть завтра скажу, что нуждаюсь в усилении кадров. Из Москвы, сразу предупреждаю, выписываться не нужно.
— Ладно, подумаю.
Тураев откровенно зевнул. Он лежал поверх пледа в джинсах и водолазке. Веки его слипались, и очень хотелось тишины. Артур был полной противоположностью Александру — невысокий, смуглый брюнет с покатыми плечами. На серьёзном бледном лице его ярко выделялись большие карие глаза.
— Ты куда-то собрался?
— Да, на «Горбушку» хотел съездить, — смутился Голланд. — А что?
— Да ничего, собственно. Надолго меня покидаешь?
Ознакомительная версия.
