Вера протянула руку и выключила телевизор.
— Вот что, дети мои, — сказала она. — Если ваше приглашение съездить в Крым остается в силе и вы не передумали — ладно, уговорили. Еду с вами.
— Ура!!! — захлопала в ладоши дочь, толкая своего жениха локтем под ребра. — Теперь отдых будет по кайфу!
— Только едем в Феодосию, это мое условие. Давно хотелось побывать в музее Айвазовского, в литературном доме-музее Грина…
Дети побежали к компьютеру, почитать в Интернете все о Феодосии.
Вера Лученко собиралась провести отпуск без мужа не в первый раз за восемнадцать лет супружеской жизни. Однажды, через несколько лет внешне удачного брака Юрий сказал: «Езжай на Волгу сама, а я хочу в Крым». Тогда Вера была крайне озадачена и ломала голову над тем, что это означает. Может жена надоесть настолько, что муж спит и видит себя, всего такого одинокого, на курорте? А там, как известно, процветают курортные романы… Сейчас отпустишь, а завтра и вообще не увидишь.
Она поделилась тревогой с подругами, и мнения, как говорится, разделились. Даша придерживалась в то время идеи крепкой семьи, где все и всегда делается вместе.
Жалея Веру и не одобряя Юрия, она выразилась кратко: «Не отпускай!» А Лида была уверена, что раздельный отдых должен пойти на пользу семейным отношениям.
— Что ни говори, а двадцать четыре часа вместе — это сложно, — рассуждала Лида.
— Отдых всей семьей — показатель гармонии. А как же общие впечатления, радости, приключения, а лотом и общие воспоминания? — спорила Даша.
Вера возражала: супруги и так много времени проводят по отдельности. Днем на работе, а вечером… Сами знаете, вечером мы гораздо охотнее «общаемся» с телевизором или книгой, чем друг с другом. Так что совместный отпуск — единственное в году время, когда можно побыть вместе.
Лида, посмеиваясь над Вериными «домостроевскими» взглядами, заявила, что отдых по отдельности обостряет притупившиеся чувства. Она приводила примеры из жизни общих знакомых, доказывая, что вдалеке друг от друга люди снова загораются страстью. Легкие интрижки брак укрепляют, уверяла она, потому что позволяют женщине почувствовать себя неотразимой и добавляют уверенности в себе. Мужчина тоже чувствует себя свободным и благодарен жене за предоставленную свободу. И все довольны.
— Ты прикинь, — доказывала Лида, — жена неделю спорит с супругом по поводу того, куда поехать. Он — типичный горожанин, поклонник ежеминутных развлечений. Она наоборот, устала от постоянного общения, городского шума и хотела бы поехать в глухое местечко. Что бы они ни выбрали — один останется недовольным. Что делать в таком случае?
— Искать компромисс! — сказала Вера. — Можно поехать в Пицунду, в Ялту, в Сочи, да куда угодно, а потом еще на неделю — в тихую деревню в Карпаты. Долговременные отношения невозможны без компромисса. Чуть где-то уступить, подвинуть себя ради другого…
Однако компромисс компромиссом, а Вера с тех самых пор отдыхала без мужа.
«И вообще, — уверяла себя Вера Алексеевна Лученко, дипломированный специалист. — Пора немного расслабиться. Скорее на юг, вон из этого города с его убийствами. Там будет хорошо; никаких равнодушных мужей, никаких пациентов, никакого криминала — только солнце и отдых. И к тому же в краю магнолий, как верно подмечено в песне, плещет море».
2. ЭТО ВОЛШЕБНОЕ СЛОВО «ОТПУСК»
Через несколько месяцев поезд Киев — Феодосия не спеша набирал ход, плавно удаляясь от киевского вокзала. Он медленно выползал из города в пригород, словно гусеница. Выполз — и весело застучал на стыках, оставляя за собой скучные перроны с киосками.
В купе расположилась семья: мать, дочь, зять и собака. Мать семейства, женщина тридцати с «копейками» лет (вы ни за что не дали бы ей больше двадцати семи), в этот момент пыталась развлечься видом из окна. Железнодорожные пейзажи мелькали в ее глазах, и те становились то фиалковыми, то серо-голубыми. Над изменчивыми глазами темнели брови в стиле одной актрисы, которая снималась в «Голубой лагуне» и запомнилась именно бровями, широкими и прямыми, как дорога. Вера любила дорогу. Сквозняк слегка шевелил вьющиеся золотисто-каштановые волосы, подбородок она непринужденно подпирала рукой женственной формы.
Ее юная дочь Ольга, симпатичная девушка с зелеными кошачьими глазами и россыпью веснушек на слегка вздернутом носике, сидела напротив матери. Олины брови были слабым отражением материнских. Нежное лицо смутно походило на Верино, но в атлетической стройной фигуре угадывались другие формы: юное поколение предпочитает спортзал библиотеке. Ростом Оля была выше матери и по-детски очень этим гордилась. Накануне, собираясь в дорогу, она задергала всех домочадцев бесконечными вопросами:
— Господи, мне же нечего надеть! Что же брать? То, что не мнется или что легко гладится?
— Только самое необходимое, — отвечала ей мать.
— А что у меня самое-самое? Белая футболка, рубашка с длинным рукавом?! Брюки, нет, лучше джинсы… Юбка, нет, лучше шорты… Платье?..
— Зачем тебе платье?
— Тогда топик, типа маечки! А еще оранжевый свитер, на случай вечера или холода, пара удобных… Ну, короче, кроссовок, пара вечерних туфель…
— Куда ты там собираешься ходить в вечерних туфлях? — спросил Кирилл, новоиспеченный зять,
— Ну, мало ли? Ладно. Еще купальник.
— Лучше два, — предложила Вера.
— Один раздельный, другой цельный? — уточнила Оля, и добавила: — А еще пластмассовые шлепки и очки от солнца.
Вера продолжала, набравшись терпения, руководить процессом:
— Не забудь что-то от солнца на голову, и вообще продумай, чтобы все вещи по возможности хорошо друг с другом комбинировались. И пусть их будет немного, а не то Кирюша надорвется.
— Да я не надрываюсь никогда, — заявил Кирилл, но на него никто не обратил внимания.
— Ма, что не забыть из косметики: помада с защитным фактором, крем с ним же, лосьон после солнца…
— Короче, «дама сдавала в багаж: большой чемодан, саквояж, корзину, картину, картонку и маленькую собачонку», — издевался Кирилл.
Ольга впервые собиралась в дорогу не только как дочь, но и как жена. Она вот уже три дня как сменила статус невесты на надежное, хоть и странно непривычное слово «супруга». Муж Кирилл по-хозяйски обнимал молодую жену за плечи. Рядом с Олей, несмотря на ее спортивную фигурку, юноша смотрелся атлетом, роста в нем было около двух метров — не случайно он играл в институтской баскетбольной команде. Дополняли облик Кирилла темно-русая челка, очки в тонкой невесомой круглой оправе и светло-серые северные глаза.
На коленях Веры Алексеевны устроился Пай, кокер-спаниель необыкновенного окраса — весь белый, лунного оттенка, и лишь длинные шелковые уши имели цвет топленого молока. Пай с тем же любопытством, что и люди, смотрел в окно большими карими глазами в обрамлении белых пушистых ресниц. Эти глаза делали его похожим на принца из «Тысячи и одной ночи». Конечно же. Пай был общим любимцем, знал это и беззастенчиво пользовался, залезая к маме Вере на колени при всяком удобном случае.
— Ну, конечно, — проворчала Оля, ревниво глядя на Пая. — Ма, слышишь? Этот наглый пес тебя опять замуровал. Сгони его на пол.
— Ты же знаешь, — ответила Вера, поглаживая выпуклый песий лобик с серебристой звездочкой, — ему легче уступить, чем объяснить, почему это неудобно.
— Может, вообще не надо было его брать с собой?
Пай удивленно наклонил голову набок.
— Еще чего, — нахмурилась Вера. — Полноправного члена семейства не брать? Как это? Ты вспомни вообще, откуда он у нас взялся!
Пай благодарно лизнул ей руку.
— Вот именно, откуда? — хитро подначил Кирилл и тут же получил от Оли локтем под ребра.
Когда Оле исполнялось восемнадцать лет, накануне дня рождения она заявила: «Хочу собаку!» Бабушка начала стонать и сетовать, что «от собаки одна грязь», Олин папа, не вступая ни в какие группировки, поддерживал постоянный нейтралитет. Он на минуту оторвался от чтения, чтобы отрезать: «Делайте, что хотите». Тогда Кирилл подвел итоги голосования: «Трое за собаку, один воздержался и один голос против. Значит, собаке — быть!»
Вера спросила дочь:
— А лужицы вытирать будешь? Вставать к щенку ночью, когда он заскулит, будешь? И выводить по утрам?
— Ну конечно, ма!
— Ну-ка, глянь доктору в глаза, — скомандовала Вера. — Врешь ты все. Сама ты еще щенок.
— И за тобой тоже нужно лужицы вытирать, — вставил Кирилл.
— Ну ма! — возмутилась Оля.
— Ладно, уговорила, — сдалась Вера. Ей тоже давно хотелось завести собаку.
В радостном предвкушении они поехали на птичий рынок. Долго ходили вдоль рядов. У продавцов в руках, корзинах, в рюкзаках и сумках копошилось живое, пушистое, щеночное. Ольга с Кириллом в умилении остановились возле семейства шарпеев. Велюровые шарпейчики, со своей особенной складчатой шкуркой, словно слегка им великоватой, были обаятельны и больше других пород напоминали игрушечных плюшевых медвежат. Оля заныла:
