Что он надеялся за это получить, жалкий клерк? Хлопок по спине и сердечное рукопожатие? Или выстрел в упор из пистолета? Впрочем, как я уже говорил, Мелвин был не единственным потенциальным героем в моей жизни, зато он оказался первым, а потому я вспоминаю о нем с особой теплотой. Я бы на его месте отдал сумку глазом не моргнув. Если подумать, я бы исподтишка прикарманил пару сотен, пока остальные по очереди набивали сумку бабками, а потом молил Бога, чтобы мою фирму грабили каждую неделю.
Хотя я вообще не оказался бы на его месте. Я давным-давно загнал бы своих коллег под дулом пистолета в сейф и удрал с его содержимым в Акапулько. Кстати, в отличие от Флориды Фила, охранника банка «Секьюрикор», который так и сделал несколько лет назад, я не оставил бы своим бывшим коллегам их зарплату. Скорее всего, пока они сидели бы в сейфе, судорожно глотая воздух, я забрал бы у них бумажники и портмоне.
— Дай мне эту чертову сумку! — снова заорал Гевин, прицелившись в голову Мелвина. — ЖИВО!
— Нет, — умудрился выдавить Мелвин со слезами на глазах.
— Дай ему сумку! — крикнул Винс.
— Дай ему сумку! — подхватил я.
— Отдай ему эту паршивую сумку, — велел Мелвину управляющий.
— Нет, — ответил он каждому из нас по очереди. — А теперь убирайтесь отсюда.
— Тридцать секунд! — гаркнул Винс.
Гевин быстро глянул на меня. Я посмотрел на него и спросил:
— Что?
— Прыгай туда и забери у него сраную сумку!
— Что? Туда? Я?
— Живо! — рявкнул он.
Что мне оставалось делать? Это был мой второй шанс. И последний. В прошлый раз я так капитально прокололся, что теперь нужно было стать Джеймсом Бондом, чтобы меня восприняли всерьез. За долю секунды я понял, что выбора нет. Я должен забрать деньги.
И пусть кто-нибудь попробует встать у меня на пути!
Когда я запрыгнул на стойку и перебросил одну ногу через экран, Винс возвестил, что осталось двадцать секунд. Я взлетел наверх и посмотрел на Мелвина, тупо глазевшего на меня. Самое интересное (поэтому я никак не могу его забыть), что у него не шевельнулся ни единый мускул. Он просто стоял и пялился на Гевина и на меня, как упрямый первоклашка, восставший против школьного громилы.
Я приземлился по ту сторону экрана и прицелился в Мелвина.
— Брось сумку!
— Нет, — сказал Мелвин, и тут я заметил, как он покосился на хорошенькую молодую кассиршу, сплошь сиськи и макияж.
До меня вдруг дошло, почему он так себя ведет. Мелвин не собирался производить впечатление на босса или противостоять преступлению — он пытался привлечь внимание девчонок. Судя по виду, ему это давалось нелегко, поскольку был он рыжий, в конопушках, почти безбровый, с мятым воротничком. Увы, но, послав подальше вооруженных людей и хлюпая носом, будто восьмилетний пацан, он ни на кого не произвел особого впечатления, тем более на сисястую, не сводившую с меня завороженных глаз.
Видите ли, что касается женщин, негодяи вроде меня, Гевина или Винса привлекают их куда больше, чем все Мелвины в мире. При одном только виде байкера в кожанке на «харлее» бабы млеют и истекают соком. Я не собираюсь читать вам лекцию об особях женского пола и их предпочтениях. Сужу лишь по собственному опыту — и, по-моему, что бы женщины ни говорили, им нравятся мерзавцы. А причина в том, что бабы сами по природе своей порочные и зловредные твари и больше всего на свете обожают строить со своими любовниками планы, как нагадить ни о чем не подозревающему простофиле-муженьку, который действует им на нервы. Поверьте, я не раз это видел. Подонки притягивают красоток. Очевидно, в этом есть элемент приручения тигра. Они считают: раз им удалось обворожить какого-нибудь злобного психа, которого боятся все на свете, значит, они, то есть женщины, действительно особенные. Естественно, очень скоро чары любви слабеют, и их ненаглядный параноик открывает свою истинную кровожадную сущность.
Точно так же бывает, когда вы пытаетесь приручить тигра.
Только поймите меня правильно: я в жизни не ударил женщину. Нескольких пристрелил, но не бил никогда.
Я схватил сумку, однако Мелвин отпрянул, вцепившись в нее изо всех сил, и заорал:
— Нет! Нет! Нет!
— Пора! — рявкнул Винс. — Хватай эту проклятую сумку!
Я попытался ее отобрать, но Мелвин не сдавался.
— Ты ее не получишь, — прорыдал он сквозь слезы, текущие по щекам.
— Отдай ему сумку! — кричали ему все хором. — Отдай!
— Нет, не отдам, не отдам, не отдам, — повторял Мелвин, в то время как я пытался ослабить его железную хватку.
Все глядели на нас не отрываясь. Гевин с Винсом орали, чтобы я поторопился, я осыпал Мелвина оскорблениями, но он держался, как стойкий оловянный солдатик. Я обернулся на Гевина. В глазах его застыла жуткая злоба, и я не мог понять, на кого он так зол — на меня или на Мелвина. Очевидно, на меня, быстро решил я.
Он злился потому, что я не мог отобрать сумку. Он злился потому, что я не справился с заданием. Он злился потому, что я снова его подвел.
Мелвин выдрал сумку из моих рук и судорожно прижал к груди. Вам, очевидно, в жизни тоже встречались придурки. Круглые и безнадежные. Не стоит искать какие-то причины или объяснения их поступкам — они просто придурки, вот и все. Такими они родились, такими и умрут. Тут уж ничего не попишешь. Мелвин был придурком. Но мне-то что делать? Пристрелить его?
Конечно! А что же еще?
И я выстрелил.
Я грабил банк с оружием в руках, а он встал на моем пути. Чего, собственно, он ожидал?
Не знаю, убивали вы кого-нибудь или нет, но самый потрясающий момент — это когда жертва через полсекунды после того, как пуля входит в плоть, с ужасом осознает происходящее. «Бог ты мой, меня застрелили! Это плохо. Как бы я хотел вернуть время вспять!»
Лицо у Мелвина застыло, как на снимке. Классный момент для «кодака». Жаль, что у меня не было фотоаппарата, иначе я обязательно щелкнул бы его. Хотя присутствующие, наверное, сочли бы меня несколько бессердечным.
Сделав пару неуверенных шагов назад, Мелвин рухнул навзничь. Лицо его побелело от шока прямо на глазах, а под коленом, куда попала пуля, появилось большое бурое пятно. Посетители ахнули, кассирша взвизгнула, а блондинка с большими сиськами чуть не впала в экстаз от желания поиметь меня.
Вырывая сумку из его уже ослабевших рук, я приготовился к тому, что он по-прежнему будет сопротивляться, однако мысли Мелвина были заняты другим, и он почти не обратил на меня внимания. Я бросил добычу Гевину поверх экрана и быстренько перемахнул через него сам. Никто не пытался меня остановить. Все отводили глаза. Теперь они поняли, что со мной шутки плохи. Я вдруг стал самым страшным и опасным для них человеком.
Меня внезапно зауважали.
Когда мы выбежали из здания и сели в машину, мне даже уезжать не хотелось. Звучит странно, я согласен, но в крови у меня бурлил адреналин, и больше всего я жаждал вернуться обратно и напугать этих людишек еще сильнее.
Гевин вернул меня на землю, выхватив у меня из рук пушку и сдернув маску.
— Ты подстрелил его, черт возьми! — грозно рыкнул он на меня.
Не знаю почему, но я вдруг брякнул:
— Прости, Гевин! Не говори маме, ладно?
Гевин, Винс и Сид заржали, как сумасшедшие, и до меня лишь через пару секунд дошло, что они смеются не надо мной, а просто от радости. Они радовались, что сумели улизнуть из здания компании, что в машине у них набитая бабками сумка и что новичок из шкуры вон лез, стараясь справиться с заданием.
Да, меня и впрямь зауважали. Причем не только те фраеры, но и моя банда. А это было для меня важнее денег.
Спасибо тебе, Мелвин, придурок мой ненаглядный! Где бы ты ни был — спасибо тебе!
Легавые были повсюду. Они предъявляли в громкоговорители ультиматумы, вооруженные отряды занимали позиции спереди и сзади. Заложники, чувствуя, что им предстоит, впали в панику; один или два, самые религиозные, перекрестились.
— Это ваш последний шанс! — крикнул начальник полиции. — Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками!
— А пошел ты! — услышал он в ответ.
Ж-жах! Первый баллон со слезоточивым газом разбил окно и покатился по полу.
— Ложись! Ложись! — крикнул кто-то.
Двери слетели с петель, легавые бросились внутрь, стреляя во все стороны.
И тут вдруг Гленн Клоус заявила Майклу Дугласу, что она беременна, что декоратор напрочь раскурочил чей-то дом, а «Уэст Хэм»[1] вырвался в Блэкберне[2] вперед.
— Переключи обратно! — сказал я. — Хороший фильм!
— Он мне надоел, — ответила Дебби.
— А мне плевать! Включи фильм, я сказал!
— Я хочу пройтись, — заныла она.
— Иди, я тебя не держу! Только переключи канал и закрой за собой дверь.
— Крис! — начала она снова, но мое терпение лопнуло.
