Артур не дурак, он раньше всех понял, что за Репчинским рынком большое будущее, потому и построил длинное кирпичное здание, которое заменило собой фасадную часть забора вокруг барахолки. В нем ларьки-клетки. Видно, что армянская душа в это дело немало денег вбухала. Надо было бы остановиться – ан нет, он еще на кафе замахнулся, причем на двухэтажное. Артур сам по себе жадный, но, возможно, он еще долги за прошлую стройку выплачивает, поэтому и не может финансировать кафе в полной мере. Но Спартака его проблемы не волнуют. Весна и лето уже позади, скоро он поставит здание под крышу и тогда потребует расчет. И пусть Артур пеняет на себя, если у него вдруг не окажется денег…
– Что, все? – спросил Угрюм, когда Спартак спустился вниз.
– Почему все? Стропила ставить будем. Лес есть, сегодня и начнем…
– А куда торопиться? Шифер еще не подвезли.
– Подвезут.
– Может, с понедельника начнем?
– Слушай, ты в Афгане «духов» уговаривал поближе подойти? – усмехнулся Спартак.
– Ага, подходите, люди добрые! Щас я прокручу вам пару дисков, – засмеялся Мартын. – Пулеметная симфония до мажор…
Спартак равнодушно посмотрел на него и перевел взгляд на Угрюма:
– Хочешь домой, так и скажи, а то уговариваешь…
– Так и скажу.
– Кто еще домой хочет?
– Да я бы съездил, – пожал плечами Гобой.
– И я, – кивнул Бабай.
– Мартын?
– Да мне теперь только по ночам ездить можно, – с чувством юмора усмехнулся парень, пальцами коснувшись опухлостей над глазами. – Фонари светят, мне все видно, а меня самого не видать…
– Ничего, на следующей неделе со мной поедешь, – кивнул Спартак.
Все они жили в одном поселке, в ста километрах от Москвы – пара часов на автобусе и уже дома. Угрюм соскучился по жене, у Гобоя подруга, у Бабая тоже девчонка есть, пусть побудут с ними, Спартак не против. Сам он остался на месте: надо же кому-то за объектом смотреть, да и стропила нужно выверить, надрезы на них сделать…
Спартак раздал друзьям по двести долларов, поделил с ними водку из ящика, что принес Хазар. Ни на работе, ни после нее пить нельзя – с этим у него строго, хотя и бывают исключения. Но дома грех не вмазать…
– Может, по рынку прошвырнемся? – спросил Мартын, когда Угрюм, Гобой и Бабай уехали. – Осень на носу, холодает, мне бы куртку новую…
Спартак молча вынул из кармана четыре пятидесятидолларовые купюры, протянул ему. Что хочет с ними, то пусть и делает.
Он и сам не прочь был составить Мартыну компанию – тоже не мешало бы обновить гардероб, а то как вернулся из армии весной прошлого года, так ни разу больше ничего себе не покупал. Да и прибарахлился он тогда, правду говоря, неважно. Джинсы взял кооперативные, стремной выварки, куртка какая-то убогая, балахоном на нем сидит. Ему бы джинсы черные, с широкими штанинами, так, чтобы глянцем отливали, куртку лайковую – легкую и элегантную, кроссовки с упругой подошвой и твердым носком. И чтобы все фирменное.
А двести долларов – это бешеные деньги, матери в своей школе на ставке технички год нужно вкалывать, чтобы такую сумму заработать. Еще вчера двести «зеленью» можно было обменять на тридцать тысяч «деревом», а сегодня уже почти сорок тысяч можно наварить. Правда, в рублях цены тоже как на дрожжах растут, инфляция, мать ее… Но по-любому за двести баксов можно конкретно прибарахлиться.
Впрочем, Мартын никуда не пошел, снова вспомнив о своих «фонарях». А Спартак решил пока не тратить деньги. Артур, похоже, совсем нюх потерял. Когда он появится, неизвестно, а им еще жить здесь как минимум месяц, и Спартак в ответе за своих людей, за то, чтобы они с голоду не склеились. Мутное какое-то время, без денег сейчас никак.
А неплохо было бы сейчас перекусить. В холодильнике мышь повесилась, поэтому надо на промысел выходить. Колбаски бы купить, масла, хлеба – на рынке этого добра хватает, только плати. А если повезет, можно старого татарина перехватить, который горячие обеды по торговым рядам разносит. Дешево и сердито.
Бригада жила в бытовке между зданием кафе и сетчатой оградой рынка. Тесно здесь, зато не пыльно, как в недостроенном здании. И печка-буржуйка есть, и старый холодильник, и еще летний душ со столитровой бочкой наверху.
Спартак вдруг понял, что работать сегодня больше не будет. И он устал за последнее время, и Мартын. К тому же подводить здание под крышу они уже закончили, а это, как ни крути, событие. Почему бы не отметить? Обед сегодня приготовят, бутылочку можно уговорить. Почему нет?
Он принял душ, вымыл голову, сменил рабочую одежду на выходную, глянул на себя в зеркало. Черные волосы ежиком, широкое лицо с крупными чертами; нос уже не такой опухший, как вчера, но ссадина на нем еще не зажила; на щеке – след от кастета. Футболка застиранная, джинсы не фонтан… Но смеяться над ним не стоит. Рост у него метр девяносто, плечи, может, и не самые широкие, но торс мощный, руки сильные, а кулаки – его гордость и опора. И хотя из-за них Спартаку пришлось отслужить лишних три года, своим проклятием он их не считал. Время сейчас такое, когда все кулаками решается.
Из кафе Спартак вышел на площадку с железобетонным основанием. Две тонны железа ушло на арматурную сетку, двадцать кубов бетона, четыре трудодня… И как быть с Артуром, если он вдруг не сможет расплатиться?
Мысль о хозяине стройки расстроила Спартака, заставила нахмуриться. Может, поэтому бальзамом на душу пролилась улыбка, которой встретила его миловидная девушка из железного ларька в нескольких шагах от кафе. Она появилась здесь совсем недавно, но уже успела примелькаться. Хотя бы потому, что всегда приветливо улыбалась, завидев Спартака.
Позавчера она, правда, смотрела на него с тревогой. Он тогда уходил с Хазаром и уводил за собой своих друзей, она не знала, куда, но все равно забеспокоилась. Может, учуяла тревогу в его поведении, поэтому и сама расстроилась. Зато когда Спартак вернулся, она опять встретила его милой улыбкой.
Приятная на вид девушка, хрупкая, нежная. Одним словом, миловидная. Хотя не сказать, что красивая. А для кого-то даже не слишком симпатичная. Жидкие, выжженные гидропиритом волосы, нелепая челка, тусклые брови, какие-то размытые черты лица; губы ярко накрашены, что не очень-то гармонирует с бледным цветом кожи. Тонкая шея, узкие плечики, отчего серая хлопчатобумажная куртка кажется чересчур великоватой, дешевые пластмассовые бусы поверх такой же безразмерной футболки.
Она стояла у ларька, спиной подпирая открытую дверь, и курила, поэтому Спартак мог видеть ее во весь рост. Невысокая она, худенькая, если не сказать костлявая. Но все-таки миленькая. И улыбка нежная.
И еще она очень молодая, максимум шестнадцать лет. Может, родители ее в свой ларек определили, чтобы помогала им, пока не закончились школьные каникулы.
Спартак уже понял, что нравится ей, но не холодно ему от этого и не жарко. Не екает у него сердце, когда он смотрит на нее, не раскрывается душа ей навстречу, не бурлит от волнения кровь. Радости ее улыбка не вызывает, но и раздражения – тоже.
В стеклянной витрине ларька виднелись пластиковые бутылки с кока-колой, фантой, спрайтом, красивые коробки с дрянными суррогатными конфетами, гирлянды презервативов, растворимого кофе в пакетиках, зажигалки. Шоколадки «Марс» и «Сникерс» в ассортименте, «Орбит» без сахара, чупа-чупсы и прочая муть. Сигареты от дешевой «Примы» до кондового «Мальборо», новомодный «Данхилл». Напитки и сладости Спартака не интересовали, сигареты у него еще есть, поэтому он прошел мимо. Ему бы сейчас чего-нибудь горяченького… Старого татарина он не нашел, зато взял шашлыка по-карски в лепешках, купил подозрительной на вид, но дешевой конской колбасы, хлеба.
Спартак возвращался назад, когда у знакомого ларька увидел эффектного вида блондинку. Пышная химическая завивка, полная высокая грудь, ноги от ушей… Девушка была в короткой юбке, и этим взрывала сознание. Ноги красивые, стройные, удлиненные высоким каблуком. На этом фоне лицо их обладательницы казалось второстепенным, но и здесь сплошные плюсы. Большие, густо накрашенные глаза, идеальной формы носик, губы пухлые, необыкновенно сочные. Хотелось припасть к этому источнику…
Красотка заметила, как Спартак смотрит на нее, и небрежно глянула в ответ. И улыбнулась. Но не ему, а девушке, с которой разговаривала. Девушке, которой нравился он.
Это была прощальная улыбка. Блондинка согнула и выпрямила пальцы правой руки, тем самым изобразив «пока, пока», повернулась к Спартаку спиной, грациозно и непринужденно покачивая бедрами, направилась к выходу. Белая шелковая кофточка на ней, юбочка из бордового плюша, маленькая сумочка на длинном ремешке…
Красотка уходила, но для Спартака она не потеряна: ведь у него есть выход на нее. Через продавщицу из ларька. К тому же неплохо было бы сладкой воды взять, да и лишняя пачка сигарет не помешает…
Миловидная продавщица уже заняла свое место за прилавком, когда Спартак подошел к ларьку. Витринные стекла отражали свет, окошко сравнительно небольшое, поэтому нужно было наклоняться, чтобы разговаривать с девушкой, глядя на нее. А в неудобной позе знакомиться не очень приятно. Поэтому Спартак открыл дверь, что делать, в общем-то, недопустимо.
