пацанов. Ерема едва сдерживался, чтобы не пристрелить его на месте.
— Где тела? — дрожащим от волнения голосом спросил он.
— Ну так похоронили… По-человечески… с почестями… — неуверенно соврал Каха.
— С почестями вас похороним. Уроды!..
— А пацанов нормально похоронить надо! В Атомном! — сказал Вахлам.
— Это само собой… — кивнул Ерема. И, обращаясь к долговязому Савану, спросил: — Что выбираешь, смерть сейчас или десятку на строгом режиме?
Ерема прекрасно понимал, что в гибели Флажка и Студня могут обвинить его, поэтому ему нужен был тот, кто возьмет все на себя. Он очень рисковал, гораздо проще было пристрелить отморозков прямо сейчас. Но Флажка и Студня действительно нужно было похоронить на нормальном кладбище, поэтому пришлось бросить жребий.
Десять лет в зоне выбрали все, но счастливый билет вытянул только Мамед. Он и пристрелил всех, после чего отправился в милицию сдаваться. Деваться ему было некуда, он или показывает, где трупы Флажка и Студня, или получает высшую меру за убийство своих дружков.
И все же Ерема жалел о том, что поддался соблазну сохранить Мамеду жизнь. А еще вдруг Кирюша пропал. Резвый отправился за ним, но в своей квартире нашел только жгут из простыни, которым его связали. Избавился парень от пут и сбежал, хорошо, если не в ментовку.
Пока все шло по плану, Мамед явился с повинной, рассказал, как его дружки убили Флажка и Студня, сказал, где захоронены трупы. Кирюша так и не нашелся, но в милицию он точно не обращался. И все равно очень хотелось выпить.
Ерема еще не разделся, придя с улицы, а уже махнул стакан водки. Затем бухнулся в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.
— Ты почему так долго? — спросила Ульяна.
— Оставь меня, старушка, я в печали!
— Я старушка?! — вскинулась она.
— Шутка!
— Почему ты со мной так разговариваешь?
— А как с тобой разговаривать? После того, как ты меня предала.
Ерема поднялся и, не глядя на Ульяну, вышел из комнаты. На кухне достал из холодильника бутылку водки, налил, выпил.
— Когда я тебя предала? — в запале, но уже с осторожностью спросила она.
— О чем ты с Кирюшей в кафе говорила?
— Я?! С Кирюшей?!
— Я тебе говорил, что пацаны на меня из-за акций наехали? Говорил, что все наши доли должны оставаться в общем фонде? Что никто не может владеть ими, кроме учредителей.
— Ну, говорил, и что?
— А ты об этом Кирюше разболтала? Зачем?
— Разболтала?
— Нет?
— Да он сам из меня все вытянул.
— Да ну? Сначала о любви, стихи почитал, а потом, а ну-ка, как там твой дружок поживает со своим уставным капиталом? Да, так было?
— Не спрашивал он про уставный капитал.
— Нет?
— Я сама спросила. Можно ли так сделать, чтобы ты не мог распоряжаться своей долей?… А твои пацаны меня не интересовали!
— Тебя моя доля интересовала, да? — едко спросил Ерема.
— Ну, думала, ты пошутил… Чтобы я на твою долю… Да не собиралась я на твою долю претендовать! — Ульяна резко повернулась к нему спиной.
— Собиралась! — А он, взяв ее за плечи, резко повернул к себе лицом.
— Да пошел ты!
— Ты что, дура? — Он напряг мышцы рук, чтобы тряхнуть ее за плечи. — Не понимаешь?… Кирюша стравить нас хотел! Из-за этих чертовых акций! Чтобы мы друг друга перестреляли!.. Мишу Флажкова из-за этого убили! Диму Студня!.. Их убили! Убили, понимаешь? Я точно это знаю! Я говорил с людьми, которые их убили! Из-за тебя!
— Из-за меня?! — Ульяна с бледным видом смотрела на него, голос ее дрожал.
Она прекрасно все понимала, потому что не дура. Корыстная дрянь она, расчетливая стерва — кто угодно, только не дура.
— Ты разболтала Кирюше… Да нет, ты меня сдала! Он говорил тебе, что кавказцы могут тебя похитить?
— Ну, говорил…
— И что я не смогу тебе помочь.
— Говорил… Но это когда было…
— В постели.
— В какой постели?
— Ты спала с Кирюшей!
— Когда я с ним спала?… Это было давно…
— Месяц-два?
— Да какой месяц-два! После тебя у меня никого не было!
— И я тебе поверил?
— А не надо мне верить! — психанула Ульяна.
— То есть для тебя все просто! Не надо верить! Все равно, что ты меня предала!
— Да не предавала я тебя!
— А Кирюша сказал, что ты сливала ему на меня. Ты работала на него! Ты работала на кавказцев!.. Кто ты после этого, а?
— Не работала я ни на кого! — мотнула головой Ульяна.
— Я тебе не верю!
— Не предавала я тебя!..
— Еще раз говорю, из-за тебя погибли пацаны! Мои друзья!
— Говорю же, я не нарочно, просто разговорились, я сказала… Ну, может, Кирилл… Кирюша подхватил… И рассказал… Не знаю кому…
— Не знаешь, кем он тебе угрожал?
— Не угрожал он мне, просто сказал, что я по тонкому льду хожу. С тобой.
— Со мной?
— Опасно, сказал, с тобой. Как будто с ним не опасно! — с горечью усмехнулась Ульяна.
— Со мной опасно, это да, — кивнул Ерема.
— Но я же ничего, терплю!
— Не надо терпеть… Собирайся, я отвезу тебя домой.
— Куда домой?
— К родителям… Не переживай, я к вам заходить не буду. Со своим свинячьим рылом.
— Собираться? — Ульяна смотрела на него застывшим взглядом.
— Собирайся!
Она ушла, минут через пять вернулась. С пистолетом в руке. И навела ствол на Ерему.
— И что это значит? — невозмутимо спросил он.
— А то и значит!
— Ты меня уже убила. Осталось только добить. Давай, начинай!.. Точнее, заканчивай!
Ульяна его предала, вместе им не быть, а раз так, то и смысла жить дальше нет. Успех ему нужен был ради нее, но все закончилось, пора умирать. Теперь это совсем не страшно.
— Я тебя не предавала! И ты должен мне поверить!
— Не надо предавать, нужно просто убить. Может, тебя за это наградят!
— Не наградят! Никто от меня твоей смерти не ждет! И я не жду!.. Неужели это трудно понять? — Ульяна опустила и пистолет, и голову.
— Не знаю.
Ерема действительно не знал что думать. Если Ульяна заодно с его противниками, она должна убить его прямо сейчас. Или такая задача перед ней не стоит? А может, она боится стрелять: услышат соседи, подъедет милиция, а она слишком красивая, чтобы садиться в тюрьму… А может, она и вовсе ни на кого не работала. Кирюша еще та гнида, ему соврать, что плюнуть. Но так он и не утверждал, что они с Ульяной заодно. Просто напугал девчонку и выудил что ему было нужно.
— Ты звонила
