что стрельба и трупы в планы приглашающей стороны не входят. Измайловская братва такого беспредела на своей территории не простит… Но Ерема не расслаблялся.
— Где Коготь? — не здороваясь, спросил авторитет.
Рослый, массивный, крепкая голова, мощные плечи тяжелоатлета. На голове плешь, прикрытая жалкой растительностью, но брови густые, жесткие, с сединой. Взгляд резкий, зубастый.
Ерема выразительно промолчал.
— С Мамедом все ясно… — продолжал Каспий.
— С Мамедом все ясно. Мамед убил моих друзей.
— Ты спросил за них?
— Я спросил с него. Но не с тебя. — Ерема смотрел на Каспия с полнейшим безразличием.
Все равно, что говорит этот хрен, решение уже принято, осталось только исполнить приговор. Хотя на самом деле никто еще ничего не решал.
— С меня хочешь спросить? — скривился Каспий.
Ерема невозмутимо смотрел сквозь него. Нет, сейчас он убивать его не станет, но когда-нибудь это обязательно произойдет. Даже если Каспий ударит на опережение, возмездие все равно свершится. Все будет, и слова ничего не изменят. Да и не собирался Ерема говорить с Каспием, тот моргнул первым и сам забил «стрелку».
— Не советую! — авторитет грозно хмурил брови.
Ерема даже ухом не повел.
— Я ведь отвечу. И тебя с землей сровняю, и твой рынок.
— Я тебя услышал, — кивнул Ерема и, не отрывая глаз от собеседника, напряг мышцы шеи, как будто собирался повернуться к нему спиной и уйти. Он человек занятой, терять время на порожняки — удовольствие для него непозволительное.
— И ты можешь сровнять мой рынок, — грозно, но уже в примирительном тоне сказал Каспий. — А кому это нужно?
— Короче! — скривил губы Ерема.
— Договариваться надо. Ты говоришь мне, где Коготь, и мы расходимся.
— В земле твой Коготь.
— Где конкретно?
— Там, где еще много свободного места… Не скажу я тебе ничего, Джапар.
— Я тебе скажу. Коготь пошел против моего слова… Это все, что я хочу тебе сказать.
— Я подумаю.
Ерема вопросительно смотрел на Каспия, будто решал, можно верить ему или нет. Может, поверит. И даст отбой киллерам.
— Но Коготь в любом случае мой человек. — Каспий продолжал делать хорошую мину, хотя уже сдал свои позиции.
Не смог он втянуть Ерему в орбиту своего влияния и уж тем более удержать его.
— И что?
— Своих пацанов ты похоронишь по-человечески.
— Мои пацаны — люди, а твой Коготь — пес! Что тут непонятного?
— Зря ты нарываешься, Ерема!
— Я нарываюсь?
— Эльшада тронул, это же ты его убил, я знаю.
— Почему про Эльшада не спрашиваешь? Его хоронить не надо? — Ерема вскинул брови с презрительным удивлением.
О чем он мог говорить с человеком, которого не волнует честь и доброе имя бывшего вожака?
— Оставим пока Эльшада, — поморщился Каспий.
— Оставим пока тебя, Джапар!.. Я за тобой смотрю! — Ерема ткнул в него пальцем. Фактически он сунул руку в пасть хищника, но его это, казалось, мало пугало. — Одно неосторожное движение с твоей стороны, Джапар, и ты труп!.. У меня все!
Ерема повернулся к противнику спиной и направился к своей машине. Пацаны обступили его со всех сторон, впрочем, Каспий и не думал бросаться в драку. С ним обошлись очень грубо, но все же он получил свое. Ерема закончил разговор на угрожающей ноте, но вместе с тем дал понять, что Каспия убивать пока не собирается. Будет жить спокойно, никто его не тронет. А именно гарантии собственной безопасности Джапар и хотел получить.
А тронуть Ерема мог, и Каспий очень хорошо это понимал. Сначала разобрались с Когтем, затем с его киллерами, и все это за одну только ночь… Ерема имел полное право разговаривать с Каспием с высоты завоеванного им положения. И он в полной мере использовал свое преимущество. И уходил, зная, что противник не рискнет спросить с него за грубость.
Вместе с тем он оставил открытым ряд вопросов. Но это слишком мелко — спрашивать у Каспия о человеке, которого тот считал «шестеркой». И об Ульяне он спросить не мог, хотя бы потому, что не хотел марать ее имя в грязном разговоре. Да и не скажет Каспий ничего, только посмеется…
— Каспий пакт предлагал, — в машине сказал Вахлам.
— Что он предлагал? — щелкнул зажигалкой Ерема.
— Пакт о ненападении.
— Задницу он свою прикрывал. Чешется у него там, пока мы в силе. А будем слабыми, намажет нас на хлеб и сожрет. И никакой пакт не поможет.
— Это да, — кивнул Ништяк, уважительно глянув на Ерему.
— И все равно Каспий мог предложить договор о сотрудничестве, — не унимался Вахлам.
— Какое на хрен с ним сотрудничество? Что он может предложить? Персики у нас продавать?
— А почему бы и нет? Земли у нас много, могли бы и продуктовый рынок открыть.
— Вот как откроем, тогда будет видно, — кивнул Ерема.
— На какие шиши?… А Каспий мог бы бабла дать.
— И сделать все, чтобы мы не смогли отдать. Знаешь, что такое банкротство?
— И не хочу знать!
— Тогда никаких Каспиев!
— Ну как скажешь, — буркнул Вахлам.
Ерема усмехнулся, глянув на него. Как он скажет, так и будет, а по-другому и быть не должно.
Квартира большая, светлая, потолки высокие, мебель со складов, где в советское время хранился дефицит. А два книжных шкафа в библиотеке так и вовсе из баронского замка, еще прадед Ульяны из Германии привез. Венера Валерьевна любезно поведала Ереме краткую историю семьи. Он ожидал увидеть перед собой спесивую зазнайку, но его будущая теща оказалась очень даже милой и приветливой женщиной. И будущий тесть не воротил от Еремы нос. А деда Ульяны дома не оказалось, на даче он, с весны до осени.
— Там нашему Семену Александровичу хорошо, — сказала Венера Валерьевна, привычно-безотчетным движением пальцев поправив сбившийся локон.
Для своих лет выглядела она довольно молодо, Ерема подумал, что это старшая сестра Ульяны, когда увидел ее. Такая же красивая и стройная, как дочь. И не забыл об этом сказать, чем привел женщину в показной восторг.
— А что плохого? Сосновый бор, целебный воздух!.. — Максим Семенович закатил глаза. — А банька какая!
— Вам обязательно надо там побывать! — улыбнулась Венера Валерьевна.
Максим Семенович косо глянул на нее, и это не укрылось от внимания Еремы. Все-таки не до конца они открыли перед ним двери в свою семью. Впрочем, видно, что они хорошие люди. Лед уже тронулся, дальше полная свобода судоходства. И в баньке они побывают, и водочки, настоянной на целебном воздухе, попьют. А пока что на столе шведская водочка по непривычной цене. «Абсолют» штука дорогая, но Ерема мог позволить себе
