у них был ребенок. А вот Артуру Джералдайну — другое дело. Но нельзя представить себе, чтобы Джералдайн втянул свою фирму в процесс о клевете.
Клэр Массинджер характерным для нее быстрым плавным движением поднялась с дивана, отчего ее волосы взметнулись, как дымное облако в ветреный день, и посадила Найджела с собой рядом.
— Бедненький. Плохо с головой?
— Фронтит проклятый…
— Я про то, что мозги у вас работают на сниженных оборотах.
— А–а, я–то думал, что вы хотите мне посочувствовать, — огорчился Найджел.
На Клэр его жалоба не подействовала.
— Предположим, что у Миллисент Майлз был ребенок от Икса и он выжил. Сколько ему было бы сейчас? Около тридцати? Предположим, что она угрожала отцу открыть сыну (давайте считать его сыном), что он незаконнорожденный…
— Кого это в наши дни волнует?
— Вы так думаете? В некоторых кругах это считается ужасным позором.
Найджел снова перевел разговор на свое:
— Меня преследует мысль, что Стивен должен был знать Миллисент Майлз с давних времен. При первом нашем знакомстве он сказал: «Она всегда… Она терпеть не может каламбуров». Сорвалось с языка? «Она всегда ненавидела каламбуры» — так он хотел сказать? В тот же день попозже он ей ехидно заявил: «А я–то думал, что роды у вас всегда проходят безболезненно». Да–да, я понимаю, что эта фраза могла не иметь второго смысла. И Миллисент уверяла Райла, что до этого лета не была знакома со Стивеном. Но у меня создалось определенное впечатление, что между ними есть какая–то близость. Если эта близость была, почему они так стараются ее скрывать? Вот на это и есть только один ответ.
— Какой?
— Что они вместе портили верстку, а мотив этого поступка коренится в их давнишней связи, и поэтому их связь надо держать в секрете.
— Но ведь все это чистейшая теория? — спросила Клэр. — Я устрою вам встречу с миссис Блейн — с женщиной, которая знала мисс Майлз в юности.
— Спасибо. Это может кое–что дать. Но есть еще и старая акула Джералдайн, — рассеянно продолжал Найджел. — Миллисент говорила, что познакомилась с ним много лет назад, «при довольно странных обстоятельствах». Почему он ей разрешал так долго занимать комнату в издательстве и всем надоедать? И довольно твердо предостерег меня от копания в прошлом? Он женат и, на мой взгляд, куда более подходящий объект для шантажа, чем Стивен, если Миллисент убили за шантаж. — Найджел, нахмурившись, взял в руки одну из глиняных лошадок и потер ею щеку. — До чего странно: люди совершают убийство, чтобы сохранить покой. Будто можно купить душевный покой ценою чужой крови.
— Большинство людей видят только то, что у них под носом. Особенно если под носом у них пропасть, куда они хотят кого–то столкнуть.
— Если же, с другой стороны, манипуляцию с версткой Стивен произвел один и если мисс Майлз могла его этим шантажировать…
— Но зачем?
— Чтобы он перестал противиться переизданию ее книг. Сложная дилемма. Он ведь человек принципиальный, во всяком случае когда дело касается литературы. Но тут на карту поставлено все его благополучие. Лиз Уэнхем говорила, что вся его жизнь связана с издательством. Им пришлось бы его уволить, он никогда не нашел бы работы в другом издательстве, а как писатель он кончился много лет назад. Да, если мотивом убийства было самосохранение, Стивена Протеру можно подозревать больше других.
В последнюю среду каждого месяца фирма «Уэнхем и Джералдайн» устраивала традиционный обед для компаньонов и редакторов. В более благоприятные времена заказывали отдельный кабинет у Скимпола, но в 1944 году в ресторан попала бомба, а так как и речи быть не могло, чтобы для этой освященной годами церемонии фирма избрала какое–нибудь другое заведение, обеды стали устраивать на квартире у Артура Джералдайна. На них обычно присутствовало только руководство издательства. Но легендарный Джеймс Уэнхем постановил, что дважды в год можно приглашать гостей: коллегу–издателя, знаменитого редактора, может быть, епископа с литературными склонностями и даже автора. Когда кому–нибудь из авторов посылали такое приглашение, оно расценивалось как высокая почетная награда за долгую службу и примерное поведение. Главным образом — за последнее.
Об устойчивости традиции свидетельствовало то, что, несмотря на убийство, совершенное в этом же доме, ни Лиз Уэнхем, ни Артуру Джералдайну даже в голову не пришло отменить ежемесячный церемониал. Если и война не могла им помешать, то что уж говорить о несчастной Миллисент Майлз? Однако компаньоны отдали дань «распавшейся связи времен», пригласив Найджела Стрейнджуэйза, хотя на сегодняшний обед гостей приглашать не полагалось (для этого дважды в год обеды давались особо).
Артур Джералдайн утром передал Найджелу приглашение, которое звучало одновременно и как просьба, и как милость. Задерганный репортерами, полицией и адвокатом, старший компаньон не утратил своей всегдашней учтивости. Как многие ирландцы, он был прирожденным актером, и за мягкой, обтекаемой внешностью пряталось жестокое и вполне земное нутро.
— Смокинг, с вашего позволения… — уточнил он. Это, как видно, тоже входило в традицию: к обеду нужно одеться, чтобы сохранить выдержку и самоуважение в этих джунглях, где бродят хищные литературные агенты, другие издатели, готовые всадить тебе нож в спину, и пигмеи–рецензенты с отравленными стрелами.
В среду вечером, переодеваясь, Найджел подводил итоги малоутешительному дню. Во–первых, разговор с Джин — той девушкой, которую заменяла белокурая Сьюзен в справочной библиотеке. Джин мало что могла добавить к рассказу своей приятельницы о стычке Стивена Протеру с мисс Майлз. Она была уверена, что слово «лупоглазый» было употреблено как обращение, слышала она также и оскорбительный выпад мисс Майлз: «Вы просто импотент!» Странно, что в этом деле все время возникает один и тот же вопрос: был ли у нее в девятнадцать лет ребенок? Родился ли он живым? И от кого? Но злобное замечание мисс Майлз, вероятно, относилось к творческому бессилию Стивена. Найджел слышал, как она бросила ему в другой раз: «Я, по крайней мере, хоть что–то пишу!» Когда он уходил, Джин сказала:
— Сьюзен чем–то встревожена. Мне она не говорит, но я замечаю. Интересно чем…
В это время зазвонил телефон — мистер Райл просил, чтобы она отыскала две книги и принесла ему в кабинет. Разговор с Найджелом на этом прервался. Что бы там ни тревожило не слишком далекую Сьюзен, у Найджела были заботы поважнее. Так он решил. К сожалению.
Одной из его забот был Стивен Протеру. Тот поднял голову и посмотрел на Найджела осоловелым взглядом книжного червя, прогрызшего еще несколько листов бумаги.
— Вам что–нибудь говорит фамилия Рокингем? — спросил его Найджел без всяких околичностей.
