— Что надо? — Довольно громко спрошено.
Капитан прижал губы к щели:
— Если у вас кто есть посторонний, то скажите, что пришел Роальд Василич.
Его шепот вполне могли услышать на площадке четвертого этажа. Что за молчаливый дом такой? Ни свадьбы, ни поминок, ни интереса к телеэстрадным развлечениям.
В «глазке» мелькало. Снова неподвижный, грязно-желтый зрачок.
Да пусть тогда хоть милицию вызывают! Или все-таки идти на четвертый этаж? Или… Наконец-то! Хоть здесь повезло!
Мелькает в «глазке».
Смотри, смотри на меня! Вот он я! Капитан Роальд! Стань же Машенькой!
Звякнуло. Дверь приоткрылась.
— Входите!
Маша! Незнакомка. Какая-то бабка, чем-то вроде половника вооруженная. Еще б ты веник взяла!
— Я это, я! Значит, успела?! Поняла?! А как там?!
Маша подняла глаза к потолку. Дверь уже тихо и надежно прикрыли.
— Ходит, — сказала Маша, — мы все слышали. Ходит. Он пришел прямо тут же почти! Я только в чем была сюда спустилась, и на нашей площадке лифт открылся. Он дверь мою за минуту открыл. Но сначала звонил… раза два. Что делать?
— По квартирам он искать тебя не будет, засветится. Он там давно разобрался, что ты только что ушла…
— Я свет даже не погасила!
— Да. И верхняя одежда на месте. Он так и думает, что ты у соседей. Ждет. Чай пьет.
— Что делать?
— Нашим звонить мне нельзя, по-моему… Сам не знаю.
— Давайте я позвоню, — вызвалась соседка.
— Не в этом дело. Наши возьмутся за меня прежде всего, а он, — капитан кивнул на потолок, — вообще много чего может успеть. Но эти самые «наши», я думаю, и сами сейчас сообразят, где меня искать. Магницкий-то при всех звонил. Соловьев знает, что он тебе звонил.
— Что же делать?
Вопрос звучал рефреном. Эх ты, Машенька… покойница! Минута тебя спасла, даже не полная минута, а секунды. Правда, конечно, потом бы все всплыло… может быть. Или, и так могло быть, осталось бы преть в какой-нибудь папке до явления нового пытливого капитана. И кто знает, не оказалось ли бы у того, далекого от нас, за двадцатилетним сроком просвечивающего капитана, своих спутников-убийц из следующего поколения, так-то сказать!
Капитан Роальд отыскал глазами старуху. В руках у той был вовсе не половник. Кухонный секач для рубки мяса. Никелированный, с ребристой, пластиком обтянутой рукоятью.
— Дадите? Напрокат?
— A-а… он острый.
— Хорошо! Куплю, хотите? Деньги только отдам потом. Сегодня.
— Вы хотите пойти туда? — спросила Маша.
— Я очень хочу хоть раз застать его врасплох!
— Страшно! А ты… а вы уверены, что это…
— Я знаю, кто это! Я только не уверен, что и это… и мое появление здесь… Я должен пойти! Не может он настолько все предвидеть! Я иду!
— А я?
— Жди наших! Никуда не выходи! Что бы ни случилось, Маша! А вы не пускайте ее! Я не знаю, что потом будет, но хоть вы будете свидетелями. И никому не открывайте!
Капитан забрал у старухи секач и пошел к двери.
— Но, Роальд Василич! Хоть какой-нибудь сигнал, что-нибудь! Как же страшно будет ждать!
— Нет! Проклятый зомби!
— А кто это, кто?! — спрашивала соседка, и капитану вдруг показалось, что ей, наверное, «идет» эта маска ужаса — опущенные углы бровей, вытаращенные глаза и рот в форме буквы «О» (он временами уголком души удивлялся своей способности на высоте экстремальных событий неуместно фиксировать мелочи, детали)…
— Тихо! — сказала разоруженная старуха и подняла палец (вероятно, она была опытным спецом-слухачом). — Ходит! Пошел!
Все притихли в незаконченных позах.
Потянулась цепочка довольно ясных и четких, неторопливых шагов по потолку.
— Даже тапочки не надел, — шепнула соседка, сохраняя «древнегреческий ужас» на лице. На нее замахали.
Цепочка шагов все бежала, словно однокомнатная квартирка Машеньки растягивалась, как резиновая, по всему четвертому этажу.
— На балкон! — шепнула Маша.
Оборвалась цепочка.
— Дверь я не заклеивала.
Старуха было рванулась к своему балкону, но «древнегречанка» перехватила:
— Мама, мама!
— Да вот же он! Вон! На балконе! Этот-то!
Капитан увидел перед собой мокрые глаза
Маши:
— Не ходи! Кто там?! Скажи, кто?!
— Жрец.
— Кто он?! Он же убьет?! Да?! Он тебя ждет?!
— Сейчас — тебя! А не дождется — не знаю! Ему нечего терять! А он вооружен и очень, очень опасен! А мне сейчас никто не поверит.
— Это он… был в той квартире?
— Был. Но говорила ты с мертвым. Голос свой записал на диктофон, подключил к телефону. Я случайно свалил там тумбочку и услышал этот голосок. Включилось!
Маша схватила капитана за руки:
— Не ходи! Мы все расскажем! Я очень прошу! Не ходи!
— Не могу сейчас рисковать! Пока мы все расскажем! Пока нас будут выслушивать! Да и не будут! Я не могу сразу охранять и тебя и дочь! Не знаю, на что он способен! И не могу ждать, пока он догадается спуститься сюда! Я его должен хоть раз застать врасплох!
— Кто это?! Я должна знать!
— Ты знаешь. Тот, кто лазил в мой сейф сегодня. Лучший друг!
— Он?!
Маша выпустила руки капитана и села:
— Не может быть!
— Не ходи за мной! Я сейчас! Я должен сделать свой ход!
Капитан бесшумно выпрыгнул на лестничную площадку.
Твердые, тихие под ногой бетонные ступени.
Опустилась, остановилась у него под ногами скудно освещенная площадка четвертого этажа. Тихо. Неподвижно. Восемьдесят четвертая квартира. «Глазок» светится.
Секач капитан переложил в правую руку, игрушечный пистолет стиснул в левой.
Боком проскользнул в незапертую дверь.
Скромная, с салфетками тут и там Машина прихожая. Всюду горит свет. На кухне — никого.
Горит свет. Неподвижно и глухо. Свет встречал сегодня капитана почти всюду и иногда был зажжен неведомой рукой.
Скрипнула балконная дверь?
Ботинки не скрипят. Половик…
Слева на стене не оказалось ничего отражающего — ни зеркала, ни застекленной полки. Выход на балкон был, конечно, справа, за углом. Мог сквозняк, мог намекнуть чуткому уху, чувствительной коже, что дверь на лестничную площадку открыта настежь. Это — ошибка, но — некогда исправлять. Ошеломить?!
Уже пройдя семенящими, неслышными шагами до угла, уже оказавшись за углом, в комнате, капитан так все и не знал, не успевал подумать, сообразить, что он сейчас сделает с диким зомби, что стоит на балконе (на балконе никто не стоял!) или идет навстречу. Он действовал слишком поспешно и не успевал думать.
Подумал другой.
От удара по затылку капитан шарахнулся вперед, шлепнулся вниз лицом, хлопнул ладонями по полу, уловив удаляющийся похоронный звон от отлетевшего секача. Видел теперь перед собой близко половицу с высыпавшими там и здесь звездочками своей крови. Руки ему завернули. Защелкнули за спиной наручники.
— Живой? Ну полежи пока.
Капитан лежал, собирая обрывки мыслей. Ему это почти удалось, но его ударили опять, и он снова разбил о половицу нос.
— Знал, что придешь! Теперь нам и Машку бы позвать.
Знал? Значит, Магницкий нарочно выпустил Роальда из Любкиной квартиры… Тогда, значит, нет… не работает голова.
Раздался стук.
Убийца стучал каблуком в пол: три удара… пауза. Два удара. Да, так капитан Роальд стучал Машеньке, когда та уединялась в кабинете. Сейчас она непременно сюда придет.
Капитан попытался повернуться на бок и получил удар ногой. Убийца метил в печенку. Мог порвать, но капитан успел напрячь мышцы. Удар получился, кажется, не смертельный. Но капитан завыл от боли.
— Лежать!
Теперь оба ждали. А где-то рядом, в трех метрах под ними, уговаривали Машеньку не ходить, но ведь это любимый начальник позвал условным стуком. И она все равно придет.
— Лежать! Не порть обедню! Добивать тебя рано.
Да. Она идет. В половицах под ухом отдаются шаги.
Идет. Эта дверь. Сейчас вскрикнет.
Вскрикнула.
— Сядь сюда!
— Боря… Господи! Мама!
— Сесть! Сядь, падла! Отвечай на вопросы! При нем! Что за тетрадь жреца?! Что ты об этом знаешь?! Что он этому менту оставил?! Что ему Маркин оставил?! Где эта тетрадь?! У тебя?! У тебя три минуты!
— Тетрадь в квартире Любки, — сказал капитан в пол, — Маша ничего не знает.
— Врешь! Что в этой тетради?! Как она к вам попала?! Не было у него в хате такой! Сами смотрели! Врезать тебе?! Почему ты утром помчался к Любке?
— Маркин… подсказал.
— Как? Говори! Еще врезать?! Сидеть!
— На картине с фараоном… был номер Любкиного телефона.
— И что?! Быстро!
Опять удар. Метит в печень, но пришлось в ребра. Хряпнуло.
— А ты молчи! Ты ему наплела, что я брал из сейфа дело? Да я знаю, что ты. Он же мне и сказал! Он меня навел на тебя, чтоб я тебя пришил! А я понял, что потом он сам сюда… А ты же его защищаешь! Что морщишься, сучка?! Я этого придурка Магницкого подговорил, чтобы он его выпустил… Ладно, некогда мне! Времени нет… Где же ты нашел тетрадь?!
