Руслан промолчал. Однако Самсон не захотел оставить тему в покое.
— А что с твоей женой приключилось? — полюбопытствовал он. — Заболела?
— Море забрало. — Показывая, что на эту тему разговор закончен, Ринат сменил тон: — Ну, все, пойдемте в дом. Пыль смоем, отдохнем, перекусим.
Он открыл дверь, жестом приглашая гостей. По свежевыкрашенным поскрипывающим половицам Руслан и Самсон прошли в кухню. Дом встретил их приятной прохладой, здесь пахло сушеными травами, и было довольно темно из-за лоз винограда, вившегося по оконным решеткам. Было слышно, как в соседней комнате, легко ступая, ходит Земфира. Стоя посреди кухни, оба друга с нетерпением ждали, когда увидят молодую хозяйку дома.
— Мне придется вас оставить, — откашлявшись, обратился к друзьям Ринат. — Нужно успеть подготовить шхуну к отплытию. Так что передаю вас в руки дочери. Она о вас позаботится.
— Добрый вечер! — сказала появившаяся из полумрака Земфира.
Все трое повернулись к ней. Судя по гибкой фигурке, ей было двадцать с небольшим. Самсон и Руслан не могли разглядеть ее лицо из-за темноты в коридоре, откуда она появилась. Был виден только ее силуэт: прямые плечи, тонкая талия и длинная юбка. Улыбаясь, девушка вошла в кухню.
— Знакомьтесь, — немного смущенно и вместе с тем гордо, произнес Ринат, — моя дочь, Земфира. Прошу любить и жаловать.
— Самсон, — не дожидаясь, пока его представят, Самсон протянул Земфире свою широкую, влажную ладонь.
Земфира едва прикоснулась к ней кончиками пальцев, но Самсон почувствовал, какая у нее нежная кожа, несмотря на нелегкий домашний труд. На тыльной стороне ее ладони какой-то рыжей краской был нарисован красивый узор, напоминающий цветок.
— А это Руслан, — сказал Ринат, представляя дочери второго гостя.
— Очень приятно, — улыбнулась Земфира.
— Что это? — бесцеремонно спросил Самсон, указав на рисунок на ее руке.
— Это традиционный свадебный рисунок. — Видя замешательство на лицах Самсона и Руслана, девушка улыбнулась и пояснила: — Я была на свадьбе своей лучшей подруги.
— Красиво, — похвалил Руслан.
— Хна. Ничего особенного.
— Все равно красиво, — сказал Самсон со значением.
Друзья не отрывали глаз от лица татарки. У Земфиры были большие карие глаза с длинными черными ресницами, словно нарисованные брови, красиво очерченный рот и две тяжелых косы. Улыбалась она как-то особенно: то ли смущаясь, то ли дразня. Движения были плавными и грациозными. Ринат не без тревоги наблюдал, какое впечатление произвела его дочь на двух гостей.
— Имейте ввиду, — обратился он к Самсону и Руслану, — Земфира — это самое дорогое в моей жизни. — Он поцеловал дочь в подставленный лоб. — А точнее — это вся моя жизнь. И если кто-то ее обидит…
— Я этого негодяя просто пришибу на месте, — вставил Самсон, сжал кулаки и красноречиво постучал ими друг о друга.
— Не беспокойся, Ринат, — сказал Руслан. — Пока тебя не будет, мы обещаем заботиться о Земфире, как о своей сестре.
— Хорошо. Я пойду, а то не успею закончить работу.
Ринат испытывающе взглянул на троицу, стоящую посреди кухни, и вышел. Покидая дом, он знал, что оба парня уже влюблены в его дочь не меньше, чем он сам когда-то был влюблен в ее мать. Было что-то магическое в этих женщинах. Нечто такое, что полностью покоряло мужчин любого возраста и национальности. Шагая по тропинке, ведущей к морю, Ринат улыбнулся своим мыслям и покачал головой.
Предоставленные сами себе, молодые люди очень быстро освоились в обществе друг друга. Причем, в соответствии со строгим нравом хозяйки, парни не слонялись без дела, не пялились в телевизор и не перекидывались в картишки, а были привлечены к общественно-полезному труду.
— Руслан, — произнесла Земфира медово-сладким голоском, — займись, пожалуйста, вот этим. — Она указала на плетеную корзину, наполовину наполненную картошкой. — Только нож сперва наточи, хорошо?
— Будет сделано, — бодро ответил Руслан.
— А ты, — Земфира улыбнулась Самсону своей замечательной улыбкой, — почисти этот лук и нарежь его полукольцами. — Она указала на гору лука на столе. — Надеюсь, справитесь? — обратилась девушка к обоим друзьям сразу.
— Конечно, справимся! — почти в один голос ответили они, и каждый поспешил взяться на доверенное ему дело.
— А я буду тесто месить для кыстыбыя, — сказала Земфира, наливая в стакан молоко.
— Кы. кыс… — Самсон попытался повторить сказанное слово. — Тесто для чего?
— Кыстыбый, — рассмеялась Земфира. — Это такие лепешки с картофельной начинкой. Я всегда их много готовлю, чтобы угостить соседей. Так что нам всем придется поработать, — предупредила она, разбивая яйца в большую миску.
— Я готов с утра до вечера лук чистить, — сказал Самсон, поглядывая на Земфиру. — Одно из моих самых любимых занятий.
— Да? — вежливо удивилась девушка. — Странно. Я думала, что у молодых мужчин несколько иные интересы.
— Я хотел сказать, что мне нравится чистить лук для тебя.
Земфира отвернулась, чтобы скрыть выражение своего милого лица, а Руслан наградил товарища колючим, предостерегающим взглядом.
— Мне тоже нравится чистить картошку для Земфиры, — заявил он вызывающе, — но я не ору об этом на весь мир.
— А кто орет? — набычился Самсон.
— Да уж не я, — ответил Руслан.
— Может быть, тогда я?
— Может быть. Тебе видней.
Земфира почувствовала, как между друзьями возрастает напряжение и примирительно пожурила обоих:
— Мальчики, не ссорьтесь. Вы ведь такие молодцы, оба! — Она насыпала муку на стол и выкладывала на нее тесто из миски. — Знаете, что я вам хочу сказать?
Самсон и Руслан уставились на нее, как два любопытных суслика, заслышавших что-то интересное и застывшие на задних лапках.
— Это очень хорошо, что вы здесь, — продолжала Земфира, вымешивая тесто на столе. — Отцу иногда так тоскливо. Друзей у него в поселке не осталось, все один да один, как сыч.
— Но у него есть ты, — напомнил Самсон.
Руслану почудилось, что в голосе друга прозвучали ревнивые нотки.
— Конечно есть, — согласилась девушка, щеки которой отсвечивали румянцем под тонким слоем муки. — Я папу никогда не брошу. Но ведь он мужчина, а значит ему требуется мужское общество. Хотя бы иногда.
— Вот мы и составим ему компанию, — подмигнул Самсон. — Жаль, не прихватили несколько пузырей по дороге. Но это дело поправимое, раз колеса есть.
— Какие пузыри, какие колеса? Ты о чем?
— О том, что мужчинам не мешает водочки попить за знакомство, а если у вас дома спиртного нет, то всегда можно сгонять на машине.
— Никто никуда гонять не будет, — отрезала Земфира, и глаза ее потемнели. — Выпить по чарочке не грех, но напиваться в нашем доме не принято.
Взглянув на ее лицо, пылающее негодованием, Руслан поспешил вставить:
— Никто напиваться не собирается. Мы не из таких.
— Ради такой красавицы я согласен стать трезвенником до конца своих дней, — напыщенно произнес Руслан.
Он хотел провести ладонью по перепачканной щеке Земфиры, но она отпрянула, как вспугнутая белочка.
— Без рук!
— Я только хотел…
— Мы все знаем, чего ты хотел, — резко произнес Руслан.
Земфира посмотрела на него прищуренными глазами.
— Я вижу, с картошкой покончено? — осведомилась она. — Тогда бери ведра и марш за водой. За воротами свернешь налево, колонка через пять домов.
— Понял, — проворчал Руслан.
— Наполнишь бак во дворе, а последние два ведра оставишь на веранде, — сказала Земфира.
— Видел я этот бак, — хихикнул Самсон. — Туда цистерну воды влить надо.
— Хватит скалиться! — процедил Руслан, не спеша покидать дом. Было заметно, что его совсем не прельщает идея оставить друга и Земфиру наедине.
Судя по искоркам в ее глазах, она понимала, что происходит на душе у парня, потому что глаза эти переметнулись на посмеивающегося Самсона.
— Тебе тоже найдется ответственная работа, — услышал он. — Папа давно собирался починить крышу, но все руки не доходили. Пойдем, я покажу тебе, где инструменты и шифер.
— И веревку ему дай, пусть к трубе привяжется, — посоветовал Руслан. — А то рассеянный очень, еще шею свернет. Голова всякой чепухой занята.
Гремя ведрами он вышел. За ним поплелся Самсон. Земфира, сопровождавшая побратимов, походила на конвоира. Ее брови сохраняли строгую линию, а в глазах плясали бесенята.
Закончив ужинать, трое мужчин сидели на стульях очень ровно, потому что полные животы не позволяли принять вальяжные позы. Земфира смотрела на них с удовольствием и гордостью, как художник смотрит на творение своих рук.
— Вкусно было? — спросила она.
