Ознакомительная версия.
Теперь для того, чтобы выбраться из джакузи, её требовалось много времени. Катю вызывала редко — не хотела демонстрировать дочкиной няне следы съёмок в японском триллере. Несмотря на лучшие лекарства, предоставляемые господином Дои Ватанабэ, а также на то, что съёмки завершились позавчера, следы истязаний, особенно ожоги, заживали очень медленно. Боли не было, и Аня быстро забывала о пережитом на съёмочной площадке. Но только до того времени, как ей в очередной раз требовалось принять ванну.
Все свои нынешние муки Аня числила расплатой за прошлые грехи. И принимала их не то чтобы смиренно, но без слёз и жалоб. А если Аня, выкарабкиваясь из ванны, материлась, то исключительно шёпотом.
Сейчас молодая мать радовалась, что Машенька больше не температурит и хорошо кушает, что дома тихо и спокойно, телефон не звонит, и ничего не происходит. В такие минуты Ане казалось, что всё, возможно, ещё обойдётся, и ей удастся излечиться. Врачи рассказывали истории чудесных исцелений, и Ане хотелось в них верить.
Сегодня она принимала ванну собственного изобретения — нечто средняя между контрастной и омолаживающей. Катя сварила настои четырёх трав, и Аня с наслаждением погрузилась в душистую пену. Она нежилась целый час, попеременно включая то горячую, то холодную воду, меняя режимы массажа.
Выбравшись с помощью специальной перекладины на бортик, Аня накинула махровый халат с капюшоном. Потом переползла на кресло, промокнула полотенцем распаренное лицо и поняла, что ужасно устала.
«Труба» лежала на дальней стеклянной полке, куда не могла брызнуть вода из ванны. Подсушивая волосы феном, Аня думала, прилично ли звонить Веронике, только что похоронившей сына. И решила, что позвонить всё-таки нужно, потому что в противном случае Рона может лишиться ещё и щедрого «папика», у которого есть все основания опасаться очередного покушения.
Переставляя насадки фена и варьируя температуру воздуха, Аня привела в порядок свои локоны и только после этого взялась за телефон. Она набирала Вероникин номер, плохо представляя, где та сейчас может находиться. Но, судя по всему, Хуторов ей дорог, и отмахнуться от серьёзного предупреждения она не решится, несмотря на постигшую утрату. Конечно, Вероника может сейчас сидеть у постели матери, откуда сразу не сорвёшься, особенно если у тебя вместо одной ноги протез.
Именно сейчас Аня особенно переживала из-за собственного увечья. Она была совершенно беспомощна, зависима от Кати, от ребят, которые перевозили её в клуб для съёмок и обратно. Да и просто от добрых людей, придерживавших двери и помогающих коляске подняться на пандусы.
А Звягин, гад, ходит своими ножками, продолжает охотиться на людей и не думает раскаиваться в содеянном. Нет, надо непременно переговорить с Вероникой и выяснить подробности. А после, возможно, предупредить её об опасности, прямо указав на клиента Беатрис. Пусть Звягин хоть раз проколется и не выполнит задание! Тогда ему точно не поздоровится. Его упрячут обратно в психушку. А то и просто зачистят, чтобы, в случае чего, не сболтнул лишнего…
— Да! — плачущим голосом отозвалась Вероника в трубке, и Ане стало стыдно. Но отступать было уже поздно, да и некуда.
— Рона, это Нетти, — торопливо представилась Аня. — Извини, что беспокою в такой момент, но дело не терпит отлагательств. Очень важно! Пока поверь мне на слово, а после я объясню…
— Какие у меня могут быть дела?.. — всхлипнула Вероника. — Я только что от мамы. Ей немного лучше, но придётся лежать около месяца. Сильное потрясение мозга, ну, и по мелочи ещё много чего. Боялись, что ушиб, но обошлось. Мама во всём винит себя. Мол, повела Даньку на аттракцион с сильными волнами, как он просил, и туда пришёлся главный удар. А я вешаю всё на себя, хоть обе мы ни при чём. Нет, это невыносимо! Мне Данька каждую ночь снится. Машет рукой с той стороны Голубинской, а я не понимаю, что это сон… Радуюсь, что всё по-прежнему, и сын живой. Данька подбегает ко мне, и я его обнимаю. Голос его отчётливо слышу! А проснусь — руки на себя наложить хочется. Оказывается, я во сне сама себя обнимаю, и подушка от слёз вся мокрая. Если бы не мама в больнице, кольнулась бы — и с общим приветом…
— Рона, не нужно этого делать! Ты потом с сыном никогда не встретишься, — серьёзно сказала Аня, зажмурив глаза и вцепившись пальцами в пояс халата. Несмотря на то, что в ванной было жарко и влажно, её знобило. — Тебе надо сейчас о маме думать. И не только о ней…
— А о ком ещё?! — Анин довод, похоже, подействовал на Веронику, потому что она перестала плакать. — Больше нет никого…
— А Венечка? — удивилась Аня, понижая голос.
— Вениамин? Интересненько! Кстати, спасибо, что передала ему всё, что дождалась его. Он приехал ко мне, денег дал. Даньку похоронить помог… — Вероника опять заплакала. — И маме — на лекарства, на процедуры… — С огромным трудом ей удалось взять себя в руки. — А в чём дело-то? Ты хочешь говорить о нём?
— О его безопасности. А остальное — при встрече. Это не телефонный разговор, сама понимаешь. Я хотела перетереть вопрос с тобой, а потом и с ним тоже. Ты ведь упоминала о покушениях — якобы их случилось несколько. А сейчас говорится ещё одно. Я понимаю тебя, но Даню уже не вернуть. А Вениамина ещё можно спасти, если принять меры.
— Господи! — Вероника, кажется, была близка к обмороку. — Того ещё не хватало! Я, конечно, встречусь с тобой хоть сейчас, хотя мне наплевать даже на Венечку. Я хочу уйти из клуба. Не знаю, как стану жить дальше, но это блядство мне уже поперёк горла стоит! Если бы я с Данькой тогда была, а не во «Фламинго», всё бы, может, по-другому вышло! Ладно, Нетти, не стану тебя грузить. Ты сейчас дома? А я еду из «Склифа». Могу завернуть, если не возражаешь…
— Конечно, не возражаю! Буду рада тебя принять, только бы лишний раз коляску вниз не стаскивать. Я позвоню консьержке, тебя пропустят. Поднимаешься в лифте, и сразу направо. Шестой этаж. Тебе откроет Катя, Машкина няня. С большим нетерпением жду тебя Рона!
— Скоро буду. — И Кирьянова отключила связь.
Аня сделала то же самое, закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. От дозатора с жидким мылом пахло сандалом, и это действовало на нервы. Аня открыла круглую крышку плетёной шкатулки, достала таблетки, одну положила в рот. Потом отвела со лба влажную прядь волос и набрала номер консьержки.
— Майя Петровна, добрый день! Это Анна Семёновна. Да-да, нормально, спасибо. Ко мне сейчас приедет девушка, блондинка, очень красивая. Зовут Вероника. Вы её впустите и проводите к лифту. Она — инвалид, на протезе, нуждается в помощи. Спасибо большое!
И Аня сунула «трубу» в карман халата. Потом открыла крышку короба для белья, сделанного из лакированного турецкого ореха, сунула туда предназначенные для стирки тряпочки. Потом закрыла крышку, и бак превратился в табурет.
Значит, Вероника скоро будет здесь, и Катя сварит им кофе. К разговору готовиться не нужно. Аня просто расскажет о том, что видела в оранжерее. Если только Хуторова за эти дни не шлёпнут в другом месте, они, возможно, успеют помочь. Но, похоже, пока всё в порядке, потому что Вероника ни о чём таком не знает. Наверное, Звягин решил стрелять именно в клубе, из оранжереи. А поскольку с того вчера Хуторов во «Фламинго» не появлялся, значит, жив-здоров. Думается, надо ему с этим клубом скоренько завязывать, иначе один из визитов может окончиться печально.
Аня открыла дверь в коридор и выкатилась из ванной. Дымчатое стекло влажно заблестело в свете белого зимнего дня. Ката стояла под аркой, ведущей на кухню, и держала торчком Машеньку.
Сегодня девочку нарядили в кружевной чепчик и длинное белое платьице, несмотря на то, что крохе не было и четырёх месяцев. Но крупный, упитанный ребёнок не выглядел в платьице комично. Наоборот, Машенька походила на дорогую куклу — с густо-синими глазами, длинными ресницами, угольно-чёрными бровями и розовыми щёчками.
— А вот и мамочка наша! — ласково пропела ребёнку Катя.
Её смуглое гладкое лицо, большие карие глаза, пухлые губы выражали глубокий, уютный покой, которого мятежной Ане всегда так не хватало.
— С лёгким паром, мамочка, говорит Машутка!..
— Иди ко мне!
Аня протянула руки, и ребёнок, широко улыбаясь, подался к ней. Упираясь крепкими ножками в Анины колени, Машенька звонко гулила, будто хотела о чём-то рассказать, размахивала ручонками. Она пыталась схватить Анину серёжку или дёрнуть мать за волосы. Вскоре Маша должна была ложиться спать, и Катя освобождалась. Аня очень надеялась, что та приготовит на скорую руку кофе и сладости к приезду Вероники.
— Катюш, я займусь Машкой, а ты немного приберись в гостиной. Ко мне сейчас девушка приедет, из клуба. Встреча очень важная, так что я в любом случае не могу её отменить.
— Ольга Александровна звонила. Тоже хочет сегодня заехать, — между прочим, сообщила Катя, уходя на кухню. — Я в микроволновке курицу с яблоками сделаю. Не возражаешь? А пока вы будете разговаривать, приготовлю греческий пирог. Ладно, что всё нужное в доме есть, а то некогда в магазин бежать. Ты Машуту уложишь?
Ознакомительная версия.
