Ознакомительная версия.
— Катюш, я займусь Машкой, а ты немного приберись в гостиной. Ко мне сейчас девушка приедет, из клуба. Встреча очень важная, так что я в любом случае не могу её отменить.
— Ольга Александровна звонила. Тоже хочет сегодня заехать, — между прочим, сообщила Катя, уходя на кухню. — Я в микроволновке курицу с яблоками сделаю. Не возражаешь? А пока вы будете разговаривать, приготовлю греческий пирог. Ладно, что всё нужное в доме есть, а то некогда в магазин бежать. Ты Машуту уложишь?
— Конечно, не волнуйся. — Ане совсем не понравилось намерение матери. — Когда маман собирается прибыть? Прямо сейчас?
— Нет, вечером. Ей на массаж с Петькой надо ехать, — объяснила Катя из кухни. — Просила предупредить, что будет одна.
— Да уж, только Петушка нам тут не хватало! — проворчала Аня, зарываясь лицом в Машино платьице, вдыхая запах молока, детского крема и недавно выстиранного в душистой пенке батиста. — Лапочка моя, солнышко моё, как же я тебя люблю! Как я хочу быть с тобой! Как боюсь покинуть тебя… — Аня шептала еле слышно, потому что Катя не должна была ничего знать.
Аня целовала ребёнка, тискала его, тёрлась щекой о Машину головку. Шептала нежные, совершенно бессмысленные фразы, будто хотела сказать их сразу все, на много лет вперёд.
Потом опомнилась и крикнула в сторону кухни:
— До вечера ещё уйма времени, а сейчас всё внимание — Роне Кирьяновой! Думаю, что ей не до еды, так что можно просто сварить кофе. И к нему — коньяк, лимон, взбитые сливки. Я её вкус плохо знаю…
— Всё сделаю, не волнуйся. — Катя Асланиди, в отличие от прочей прислуги, совершенно не интересовалась хозяйкиными проблемами как лакомой пищей для сплетен.
Никому из любопытных кумушек во дворе не удалось разговорить Машину няню и выведать у неё скандальные подробности жизни Анны Бобровской. Вежливо, но твёрдо Катя отказывалась от посиделок с соседями, тем самым приводя их в бешенство. Впрочем, на это бешенство, как и на другие эмоции окружающих, Катя не обращала внимания. Она неукоснительно выполняла свои обязанности, сверх того, оказывала Ане услуги, не входящие в перечень обязанностей няни. Например, как сегодня, готовила праздничные обеды или варила кофе.
— Я знаю, что ты умница.
Аня, держа ребёнка на одной руке, другой нажимала на кнопки. Кресло каталось по квартире, виртуозно обходя косяки, углы, ниши, арки.
Хозяйка не собиралась переодеваться перед приездом Вероники. Просто решила посмотреть, на какой машине та явится. Незадолго до катастрофы в «Трансваале» Вероника хвасталась, что Хуторов на день рождения презентовал ей отличный «Опель-Трикс». Автомобиль занимает мало места, потребляет приемлемое количество бензина, да ещё имеет широкие раздвижные двери. Специально для Вероники его оборудовали ручным управлением. Тогда ещё был жив Данька, который обещал выучиться водить «клёвую тачку»…
Кирьянова явилась минут через сорок, действительно на «клопе» яичного цвета, который Хуторов, похоже, пригнал прямо с женевского автосалона. С того самого, на котором год назад Звягин завалил перебежчика — в толчее подобрался к нему и выстрелил под ложечку из пистолета с глушителем. Пока перепуганные хозяева и гости автосалона разбирались, почему один из посетителей вдруг упал замертво. Звягин сбросил оружие в ближайшую урну и растворился в толпе. Кстати, через рамки металлоискателя он проходил без пистолета; «волына» ждала его в условленном месте, за туалетным бачком.
Так закончил свой жизненный путь шпион-изменник, двадцать лет назад проваливший советскую агентурную сеть в США. Ходили слухи о том, что с ним расправились, без ведома начальства, бывшие коллеги то ли из ГРУ, то ли из КГБ — Аня точно не знала. И Звягин, разумеется, ничего ей не говорил. Просто по разным каналам доходили в больших количествах пикантные подробности и версии; и Аня жадно впитывала эту информацию.
Двери «Опеля» широко открылись, и Вероника выбралась на белый чистый снег, по которому мела позёмка. В глянцево-чёрной норковой шубе и того же цвета платке до бровей, она, хромая, направилась к двери Аниного дома. Наблюдая за Вероникой с шестого этажа, Аня, между прочим, отметила, что тем вечером они с Володькой беседовали именно на этой дорожке. Вероника прошла по тому месту, где упала Аня, сражённая выстрелом в спину. Убей Владимир её тогда, Аня не кляла бы его в ином мире. А если ТАМ на самом деле ничего нет, то вообще не испытывала бы никаких чувств…
Ноги у Кирьяновой не было выше колена, поэтому передвигалась она с трудом. Долго взбиралась на ступени, пока не вышла консьержка Майя Петровна и не помогла ей. Прошло много времени, пока, наконец, не раздался мелодичный звонок в дверь.
Катя, взяв хныкающую Машу у Ани, пошла открывать. Ребёнок никак не хотел засыпать, чувствуя, что мать и няня нервничают. Катя между делом успела принести кофе в стеклянных чашечках. На мелких тарелках из того же сервиза подала печенье и лимон. Потом добавила глубокую — с взбитыми сливками.
Открыв дверь и проводив Веронику в гостиную, Катя удалилась, унося с собой ребёнка, — как вышколенная профессиональная прислуга. Аня знала, что Катя никогда не станет подслушивать под дверью, интересоваться ценой и качеством Вероникиной шубы и, свесившись с лоджии, рассматривать её «Опель».
Надо было положить Машку в кроватку и не показывать её Веронике — Аня, только увидев заплаканные глаза своей гостьи, осознала оплошность. Потеряв своего ребёнка, Вероника увидела чужого — живого, здорового, красивого. Но что уж теперь, ничего не поправишь. Надо идти вперёд.
Кирьянова вошла в гостиную, оглядела стильную мебель, скользкий пол, персидский ковёр, высокие потолки и арку, ведущую на кухню. И стушевалась, опираясь на свою лёгкую, но прочную трость.
Шубу у Вероники приняла Катя и повесила в зеркальный шкаф-купе, а траурный платок Вероника снимать не захотела. Гостья была в костюме, состоящем из чёрного жакета с серебристыми пуговицами и широких брюк. Аня сразу же отметила, что Вероника специально носит жёсткую лакированную обувь — чтобы гладкий левый ботинок не выдавал протез.
Аня окинула оценивающим взором круглый столик. Туда Катя в последний момент поставила кофейник — чтобы во время беседы женщины сами могли обслужить себя.
— Рона, проходи, садись! — Аня говорила смущённо, скованно. — Извини, что я не одета, — недавно из ванны.
— Я привыкла, что все кругом вообще голые! — зло отозвалась Вероника. — Мне кажется, что я теперь не вижу никаких людей. Вот так — смотрю и ничего не замечаю. — Хромая и опираясь на тросточку, Кирьянова подошла к креслу и с трудом села.
Раньше, в клубе, Аня не замечала, что ей так трудно двигаться. Наверное, горе лишило Рону последних сил, а тут вдруг вклинился незапланированный визит в Сокольники. Увидев Машу на руках няни, несчастная мать расстроилась окончательно, хотя старается держаться.
— Я налью тебе кофе, заваренный французским способом. — Аня не знала, как себя вести, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева.
— Да хоть папуасским! — махнула рукой Вероника, но стеклянную чашечку взяла.
Аня заметила, что веки гостью распухли от слез и бессонницы, под глазами набрякли мешки, а по скулам под тональным кремом расползаются пунцовые пятна.
— Что ты хотела сказать, Нетти? Извини, но не могу долго рассиживаться, — очень устала. Какие проблемы у Вениамина?
— Даже не знаю, как начать… — Аня мысленно убеждала себя в том, что поступает правильно. — Я очень боюсь опоздать, потому и поторопила тебя сегодня. Тогда уже ничего нельзя будет исправить — если моя догадка верна. Только не скрывай от меня ничего, Рона, потому что в первую очередь это нужно не мне, а именно тебе. Твоё благополучие напрямую зависит от того, будет Хуторов жив или нет. Ведь на него то и дело совершаются покушения…
— И… — перебила Вероника, с ужасом глядя на Аню. Она не донесла чашечку до рта и теперь морщилась от пряного кофейного пара.
— И может состояться ещё одно. — Аня усилием воли заставила себя говорить жёстко, властно, без скидок на состояние Вероники.
— Тебе знакомо такое имя — Владимир Звягин? Вениамин говорил что-нибудь о нём?
— Нет. — Вероника ответила сразу. Потом, отпив глоток кофе, ещё немного подумала и подтвердила: — Нет, никогда я от Веника про такого не слышала. Хотя, конечно, не поручусь, что знаю всех его приятелей.
Вероника называла Хуторова Веником — полунежно, полунасмешливо. Но сейчас это имечко прозвучало неуместно, и Вероника поняла это.
— Он не приятель, Рона. Он — киллер. — Аня смотрела своей гостье прямо в зрачки, и та подалась назад. — А про Владимира Солода слышала? Наверное, да.
— Про Солода? Конечно! Это бой-френд нашей Беатрис. Он несколько раз заезжал к нам и был всем представлен. Вениамин с Володей на бильярде пару партий скатали. Говорят, Солод имеет отношение к фармацевтической промышленности. Не Брынцалов, конечно, но всё-таки…
Ознакомительная версия.
