Ознакомительная версия.
Сидя за столом в своем новом кабинете, Незванцев чертил схему, в которую бы логично вписались все его предположения. И очень обрадовался появлению Олега Голенева и его сына Леонида.
– Рад вас видеть. – Улыбнулся Костя и тут же протянул Лене бумагу со своими схемами. Леонид внимательно ее рассмотрел:
– Да, я тоже так думаю. С тем и пришли.
Костя оживился:
– На кого думаешь? На Завалишина?
– Видишь, отец, Костя тоже на него вышел. – Ухмыльнулся Леня.
– А я вовсе не уверен. – Возразил Голенев.
Костя потребовал аргументов. Голенев тоже. Костя выложил свои:
– Первое блюдо – Борис Аркадьевич Завалишин не так давно переехал в Глухов, а известные события тоже начались в последние два-три месяца. Завалишин приехал с юга. Я навел справки. Работал в каком-то фонде. Но это же ясно, обыкновенное прикрытие. По всем данным, он профессиональный политик правого реакционного толка. Второе блюдо – в развалинах вашего, Олег Николаевич, бывшего дома мы находим пять скутеров, принадлежавших детдомовцам. Дети Завалишина гоняют по поселку на таких же. Кто мог купить столь дорогую технику сиротам и зачем? Ответ напрашивается сам собой – Завалишин. И думаю, тратит он деньги не свои, а организации, которую представляет. Третье блюдо, нечто вроде десерта – предположим эту самую «РДР», обозначенную на значках малолетних погромщиков. За дорогие подарки требует их участия в националистических акциях. Логично?
– Слишком логично. Это меня и настораживает. – Ответил Голенев: – Кстати, что это за «РДР? Существует такая партия?
– Среди зарегистрированных в Минюсте нет. Но это еще ничего не значит. В стране полно маргинальных партий. Их никто не регистрирует, но они реально существуют. – Сообщил Костя и напомнил: – Вы сказали, Олег Николаевич, слишком логично. Что имели ввиду?
– Тут есть много моментов. Если предположить, что за господином Завалишиным стоит серьезная организация, а я это допускаю, зачем посылать его в Богом забытый городок, где его никто не знает и, пока узнают, пройдет время. А времени у Завалишина нет.
– Выборы? – Усмехнулся Костя.
– Да, выборы. – Подтвердил Леонид: – Выходит, он прибыл сюда, чтобы быстро наладить нечто уже существующее?
Костю версия не убедила:
– Домыслы? Я выдал факты, а ты, Леня, и вы, Олег Николаевич, приводите умозрительные соображения.
Голеневу спорить надоело:
– Мужики, возможно, мы все трое правы. Завалишин если и не возглавляет работу с воинствующими подростками, то имеет к ней самое непосредственное отношение. Этого я не отрицаю – он не простой винтик.
– Хотелось бы узнать, какой? – Оживился Незванцев.
– Узнаем. – Заверил Голенев: – У нас не Лондон и не Париж, тут в провинции тайны раскрываются быстро.
– Скажи, Костя, известно кто бил Нино? – Сменил тему Леонид. Незванцев достал толстую папку с делом по факту избиения на рыночной площади гражданки Грузии Нино Ахвледиани. Полистав его, сообщил:
– По опросу свидетелей – участников избиения больше двенадцати. Но все показания путанные, и основанием для передачи дела в суд служить не могут. Работаем…. Вы давно из больницы?
– Только что
– Как она?
– Пока неадекватна. Ее нужно в Московский институт нейрохирургии. Там шанс есть. Но без Резо боюсь решать. Дождемся отца…
– А чего дожидаться? На вертолет и в столицу? – Предложил Костя: – Вы же все можете. Оплатите доставку и лечение. А папашу перед фактом. Куда он денется? Это же дочь.
Леонид от предложения Незванцева пришел в восторг:
– Отец, давай. Классный ход!
Бывший афганец задумался:
– Что-то в этом есть… Ладно, обмозгуем и решим. А пока к нашим баранам. Надо искать главаря подростков. Кто кроме Завалишина способен повести за собой шпану? Приметы его я вам скажу. Это должен быть человек сильный, красивый и располагать средствами, Да и, скорее всего, молодой.
Незванцев развел руками:
– Тогда это Юлий Тихонович Постников.
– Я не шучу. – Насупился Голенев.
– Я тоже. – Ответил Незванцев, но удержать на лице серьезность у него не вышло.
****
Постников проводил очередное совещание с начальниками отделов мэрии. Банкир Волоскин долго и путано объяснял куда делись деньги из бюджета. Тимофей не выдержал и обратился к мэру по-английски:
– Юлик, не слушай этих дебилов. Они не хотят работать и сами создают проблемы. Гнать всех с работы, и брать молодых, как в горотдел МВД. Там сразу дело пошло.
Хотя, сидевшие за столом, ничего не поняли, Постников покраснел и обратился к чиновникам:
– Спасибо, господа. Все руководители департаментов свободны, следующее совещание завтра утром. – Отпустив сотрудников администрации, молодой мэр откинул голову и на минуту прикрыл глаза. Затем, устало выговорило Тимофею: – Никогда больше в их присутствии не обращайся ко мне по-английски. Это же неприлично!
– А получать зарплату и ни хера не делать, прилично?! – Возмутился Тема.
– Так, – Юлик впился в помощника удивленным взглядом – мы сюда приехали не для того, чтобы изучать фольклер родины. С чего это ты заговорил, так сказать, как хам трамвайный?
– Учусь говорить с ними на одном языке.
– Нашел чему учиться!
– Я тоже стал ловить себя на желании материться. – Признался Саша: – Поживешь тут еще годик, сплошным матом изъясняться начнешь. По-моему, уж лучше по-английски.
– Я еще раз прошу, парни, в присутствии местного руководства на иностранные языки не переходить. И хватит об этом. – Потребовал Юлик и увидел, как в дверь кабинета заглянула секретарша:
– Юлий Тихонович, когда освободитесь, позвоните домой.
– Спасибо, Юлия Петровна, сейчас позвоню. – Поблагодарил Постников и набрал номер тещи Голенева. Несмотря на обиды матери, он продолжал жить в доме Елены Ивановны и воспринимал именно это место своим домом. К телефону подошел Женя Рунич. Московский журналист продолжал гостить в Глухове.
– Юлик, кроме меня сейчас дома никого. Что-нибудь передать Олегу Николаевичу?
– Я бы хотел поговорить с Кристиной. Она близко?
– Кристина уехала.
– Куда?
– Не знаю, кажется, домой в Англию.
Юлик положил трубку и, ничего не сказав Теме и Саше, выскочил из кабинета.
****
Женя Рунич, сделав разумный вывод, что гостеприимным хозяевам больше не до его персоны, решил уезжать. Он и так вместо одной ночи провел в доме Голенева трое суток, и все это время работал, не покладая рук. Но, увы, его душещипательные лирические заготовки, способные добыть слезу у сердобольного читателя (особенно если этот читатель женского полу и связи с возрастом чаще думает о проблемах пищеварения, нежели случайной беременности), с каждым новым событием вокруг бывшего афганца теряли актуальность. Вместо двух святочных историй с двумя свадьбами в счастливом финале – больничная койка для одной невесты, и самолет в Англию для другой. Вместо хэппи-энда, разбитые головы, сердца и надежды. Об этом Руничу писать почему-то вовсе не хотелось. Особенно после того радостного соучастие, которое он сам принял в известных событиях. Прихватив свой кейс, он уже вышел в сад и направился к калитке, когда возле нее со стороны улицы притормозила черная «Волга» и в сад решительной походкой ворвался молодой мэр города.
– Хорошо, что ты приехал, я хоть с кем-то из вас смогу попрощаться – Обрадовался Рунич, протягивая руку Постникову. Тот вместо рукопожатия, взял журналиста под локоток и потащил назад в дом:
– Что случилось? Как она так уехала? Почему мне не позвонила? Что это все значит? А что теперь наша свадьба? Я же обещал Тодди жениться на его дочери…. Я получаюсь лгуном и соблазнителем?
Рунич растерянно моргал глазами и не на один из заданных вопросов ответить толком не мог. Кристина объяснила свой отъезд нежеланием сосуществовать с расистски настроенными обывателями. Юлик побегал по комнатам, заглянул в шкафы, где обнаружил лишь вещи Нино и два подвенечных платья девушек, после чего извлек из бара бутылку виски, что привез из Англии и два граненых стаканчика. Усадив за стол Рунича, потребовал:
– Ты журналист, так сказать, знаток человеческих характеров – пей со мной и все объясняй.
Евгению ничего не оставалось, как подчиниться. Но Юлик говорить ему не давал, говорил сам. Его монолог перебивали лишь звонки мобильника, с вопросами коллег на текущие служебные темы. Превращаясь тут же из оскорбленного Ромео в градоначальника, Постников отдавал в трубку служебные распоряжения и продолжал прерванный монолог. Один из таких звонков вызвал у журналиста непроизвольную улыбку. В разгар рассуждений Юлика о странностях женской любви, по мобильному сообщили о прорыве городской канализации. Дав указания специалистам, Постников вернулся к теме женских чувств и, не сбившись, закончил мысль. Выпил он всего один небольшой стаканчик и, облегчив душу от обиды на невесту, снова умчал на работу. Рунич опять не успел попрощаться. Зато теперь он мог покинуть дом без осложнений, что и поспешил сделать. И вполне удачно – не успел выйти за калитку, как отловил маршрутное такси. Оказавшись в центре города, прошагал по площади Ленина, до здания городской администрации. Там замедлил шаг и, размышляя, зайти ли ему и все таки пожать руку мэру, или оставить того в покое и ретироваться по-английски, приостановился. Склонившись ко второму варианту, как наименее церемониальному, облегченно вздохнул и поспешил к станции. Глухов он уже изучил, и мог по его улицам сам водить туристов, поэтому двинул через Красногвардейский переулок. Этот маршрут срезал метров шестьсот пути и выходил прямо к перрону железнодорожного вокзала. Миновав колонку, где чистоплотный бомж омывал нижние конечности мощной струей из широкого крана, увидел шикарный лимузин с затемненными стеклами. Если самый привлекательный особняк Красногвардейского переулка имел обвалы штукатурки и покосившуюся печную трубу, станет понятным, сколь нелепо и вызывающе смотрелась на его щербатом асфальте сверкающая лаком иномарка. Москвич усмехнулся и хотел, было, уже пройти мимо, как водитель лимузина выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу:
Ознакомительная версия.
