Марджаков с привычной для него дотошностью отзвонил свояку на другой день и, удостоверившись, что тот не забыл о его просьбе, напомнил еще раз, что его навестит отставной майор из Бирюзовска, которому помимо сводки, неплохо бы оказывать содействие и в других вопросах, если таковые возникнут.
Еще до встречи с посланцем родственника Тихонев в служебном кабинете своего банка сам изучил криминальную сводку. И когда Скворцов появился, внимательно выслушал его. Узнав об исчезновении Нелидова и его телохранителя и результатах расследования бывшего афганца, сразу указал на возможную связь подорванного на трассе автомобиля с интересующим приезжего вопросом. А так же предположил, что и наезд на той же трассе на бывшего сотрудника МВД может иметь отношение к этому делу. На прощанье бывший контрразведчик разрешил Скворцову обращаться к нему в случае надобности. И когда Сергей позвонил снова, тут же назначил ему свидание.
Они встретились в баре Дома журналистов на Никитском бульваре и, заказав пива, уселись за единственный свободный столик.
— Выкладывай, с чем пришел. — Ободрил москвич приезжего.
— Помогите, не затягивая, организовать анализ ДНК обгоревшим останкам, что найдены в машине. Если понадобятся деньги, заплатим сколько нужно.
— Попробую. Но необходим приезд прямых родственников.
— Родственников беру на себя. Если анализы подтвердят наши опасения, людей уже не спасти, а Голеневу это поможет.
— И это все?
— Есть еще одна просьба. Мне нужна фотография бывшего сотрудника милиции, что погиб на той же трассе. Я ее покажу стюардессе. Вдруг опознает?
— Об этом тебя тоже просил Олег из Англии? — При первой встрече Сергей в общих чертах ввел Тихонева в курс конфликта бывших компаньонов и высказал подозрение, что Мака могла пойти на крайнее меры.
— Об этом он не просил. Это уже моя инициатива…
— Твой капитан крепко вляпался, — задумчиво произнес Тихонев, потягивая пиво: — Про его дамочку я наслышан. Она быстро набирает силу. И не мудрено. Ее конек — очистить Москву от нелегалов, а это многим нравится.
— Она пользуется услугами бандитов. Какой же она будущий депутат? — Возразил Сергей.
— Ты наивный провинциал. У нас почти все политики пользуются их услугами. На этом ее не подловишь. Внешне все выглядит вполне пристойно. Ее штаб возглавляет доктор философских наук, руководитель общественного фонда. Как ты докажешь, что он уголовный авторитет?
— Ничего себе доктор!? В субботу его братки сожгли здание редакции. Или это у вас в Москве тоже в порядке вещей? — Возмутился бывший афганец.
Тихонев заинтересовался и отставил пиво:
— Я слышал о поджоге. Но не предполагал, что это дело рук команды Соловьевой. Колись все, что знаешь, а потом я тебе кое-что сам расскажу.
Скворцов признался, что их человек следит за Макой уже неделю. Накануне поджога он «довел» ее до Онкологического центра, где Мака вела себя странно. Требовала, чтобы ее в одиннадцать ночи пропустили к якобы умирающей матери. Те, кто ее знают еще по Глухову, ни о какой матери не слышали.
— Очень любопытно. Погоди минутку, — оживился Тихонев и полез в карман за телефоном: — В Онкологическом центре работает мой приятель, Димка Васильев, их ведущий хирург. Сейчас мы ему отзвоним. — Он набрал номер. Но Васильев не отвечал.
— Наверное, оперирует. — Предположил Николай Артемьевич: — Я ему сообщение сбросил. Освободится, проявится.
— Вы мне хотели что-то сказать? — Напомнил Скворцов.
— Да, хотел. Утром того же дня, когда сгорела редакция «Бульварного кольца», ее редактора Строчкарева нашли мертвым в подъезде собственного дома. Чувствуешь крючок?
— Откуда вы знаете?
— Прессу надо читать, товарищ майор.
— Любопытное совпадение.
— У нас в «конторе» такие вещи совпадениями не называли. — Усмехнулся Тихонев. — Надо сообщить ребятам на Лубянку. Органы наверняка списали все на «уголовку». Газетенка-то желтенькая. Криминал, поп-звезды — очередная разборка в шоу-бизнесе. А если твоя дамочка замешана, тут политикой пахнет.
— Что же ваши органы такие наивные? — Удивился Сергей.
— Не делай поспешных выводов, майор. Поджог сработали грамотно. Они там плакат повесили — «Руки прочь от Люды Бор». А в субботнем номере на обложке пьяная певичка разбивает тарелку о голову своего продюсера. Поджигатели под поклонников Люды Бор сработали. Вот и запутали картинку. На них и убийство редактора логично списать. Среди поклонников поп-див фанатики часто встречаются.
— Не думаю, чтобы бандит Казиев или Мака заступились за певицу.
— Нет, конечно. — Согласился Тихонев: — Похоже, редактор компромат на твою дамочку нарыл. Давай подождем звонка моего хирурга, вдруг чего выплывет.
Но хирург Николаю Артемьевичу так и не позвонил. Звонок раздался на мобильном Скворцова. Звонил Гоша Сапилов.
— Командир, дело дрянь. Бандит своих шестерок в аэропорт направил. Они в справочном бюро все рейсы из Англии переписали. Уверен, прилет Голенева пасут. Надо Олега срочно предупредить.
— А ты где? — Поинтересовался Скворцов.
— В Шереметьево. В зале прилетов. Пока сижу у них на хвосте. Но тут народа тьма. Работать хуже, чем на «зеленке».
— А она сама где?
— Рано утром уехала в Глухов. Денис за ней. Что мне делать с этими братками? Их четверо.
— Держи их, сейчас приеду.
— Что там у тебя? — Спросил Николай Артемьевич, дождавшись, когда Сергей закончит разговор.
— Боюсь, на нашего Голенева началась охота. — Ответил начальник летучего отряда и, попрощавшись с отставным подполковником, побежал к машине.
Мака пребывала в бешенстве. Она часто испытывала приступы злобы к окружающему миру, особенно раздражала ее глупость людей, которые с ней сотрудничали. Но внешне она своих чувств никогда не проявляла. Ее нарисованная краешками губ улыбка и немигающий взгляд кобры могли означать и поощрение работника, и презрение к нему. Но сегодня Мака сдержать себя не смогла. Она опустилась до отвратительной брани. И эта брань относилась к человеку, которого она выделяла из всей команды и даже испытывала к нему нечто похожее на уважение. Этим человеком был Отто Максович Вербер.
Посулив начальнику своего избирательного штаба премию, да еще проявив неслыханную для себя щедрость, пообещав Казиеву не сто тысяч долларов, как он просил, а сто пятьдесят, она предполагала снять эту сумму со счета совместной компании, зарегистрированной на Дэна Вайтли. Создавая фикцию на Кипре в так называемой свободной зоне, Мака надеялась убить двух зайцев. Во-первых, она уводила капитал от своих компаньонов, поскольку распоряжаться счетом без санкции Дэна никто не мог, а во-вторых, прятала бизнес от налогов любимой родины. За покорность Дэна она была абсолютно спокойна. Рассеянный ученый ровным счетом ничего не понимал в бизнесе и обожал свою русскую жену Светлану. Поэтому безропотно исполнял ее указания. Таторина была штучка сложнее, и если бы не одно обстоятельство, Мака бы ей деньги не доверила. Но Светлану она тоже не опасалась, понимая, что любой финансовый скандал в семье старого лорда грозит ей разводом. А этого русская невестка сэра Вайтли боялась больше всего. И дело тут не столько в ее страхе потерять благополучие под крылом обеспеченного мужа, сколько личные амбиции молодой женщины. Светлана родилась и выросла на окраине Воронежа. Мать ее работала медсестрой в больнице, отец пил и рано умер. Мать-одиночка работала в три смены, чтобы дать Светлане образование. Но дочь не только желала получить диплом. Ее хрустальной мечтой стал брак с москвичом или петербуржцем, чтобы через замужество заделаться столичной дамой. Но когда в Воронежский пединститут приехал на практику сын английского аристократа, скромная студентка потеряла голову и о российских столицах тут же забыла. Потеряла она голову не от любви к чудаковатому очкарику, а от перспективы породниться с такой фамилией. Стать титулованной леди превратилось для девушки в идею фикс.
Мака познакомилась со Светланой уже в Англии. Они пару раз посидели в кафе, и ушлая бизнес-леди просекла все потайные пружины супруги профессора. Мисс Таторина-Вайтли не смогла удержаться, чтобы не пожаловаться соотечественнице. Она только здесь узнала, что женой лорда никогда не будет. В законах королевства воронежская дева разбиралась слабо, и очень рассчитывала получить наследство и титул. А тут этот средний брат Донавальд! Мака эту информацию тут же приняла к сведению. Сама она никогда не интересовалась высшим обществом, считая людей этого круга пижонами или слюнтяями. Но понять Светлану, как может понять одна плебейка другую, ей было несложно. На третий или четвертый приезд, уже завербовав Свету для слежки за Голеневым, Мака намекнула профессорше, что люди смертны, это касается и Донавальда, и мечта Светланы вовсе не так безнадежна. Мака даже призналась новой подруге, что начала свою карьеру с гибели дружка, который отбыл в иной мир не без ее участия, и увидела, как у Светланы загорелись глаза. Эту тему Мака несколько лет не поднимала. До тех пор, пока не понадобилось организовать фиктивную фирму. Во время беседы о деталях СП, она и дала понять Светлане, что послушных и усердных работников ценит и поощряет. И помочь с титулом тоже бы могла, но сперва Света должна доказать свою преданность и исполнительность. Та готова была целовать своей благодетельнице руки, и за свои деньги на Кипре бизнес-леди не беспокоилась. Она знала, что Светлана исполнит любой приказ, связанный с ее бизнесом. И тут жуткая накладка.
