— Потому что вы не посмели ослушаться меня, — приветливо заметил он.
— Может быть, вы и правы. Моего клиента зовут Фрэнсис Харлингфорд.
Наступила небольшая пауза, потом снова послышался его голос, слишком безразличный, чтобы понять, удивлен ли лейтенант.
— Вы говорите об издателе Харлингфорде?
— Это единственный Харлингфорд, которого я знаю.
— Он с вами в настоящий момент? — оборвал меня Биксби.
— Да. Но он не может разговаривать по телефону.
— Почему?
— Кто-то наступил ему на ногу, — откровенно признался я.
— Это одна из ваших шуток?
— Нет, это правда. Пока он лежит на полу. Если вы позвоните минут через десять, возможно, вам удастся поговорить с ним.
— Откуда вы звоните?
— Из отеля «Маргарит», апартаменты 807.
— Задержите его, если он захочет уйти, — сказал Биксби.
Я повесил трубку и осторожно направился к двери. Мария Сунг смотрела на меня из кресла.
— Вы сказали о Фрэнке лейтенанту?
— У меня было безвыходное положение.
— Фрэнк вам этого никогда не простит, — тихо сказала она.
— Каждый должен нести свой крест, — сказал я. — До свидания, Мария. Не могу сказать, что вечер был приятным, скорее мучительным.
Покинув отель, я направился к своей машине, размышляя над недавними событиями. И вот неприятность, которую приносит воображение: перестаешь замечать, что тебя окружает. Я влез в машину, не бросив взгляда на заднее сиденье, и сразу же был наказан за свою ошибку.
Холодное дуло пистолета прижалась к моему затылку.
— Мы совершили небольшую, хорошенькую сделку сегодня утром, — тихонько прошептал мне на ухо скрипучий голос, — и надо же было тебе взорвать все к черту!
Мне не нужно было напрягать память, чтобы узнать этот голос.
— Манни, я…
— Слишком поздно для разговоров, дружок! Теперь ты не имеешь на это права.
Я сидел за рулем, и он приказывал, куда ехать.
— Послушай, Манни, — осторожно начал я, не желая его нервировать, пока он дружески держит револьвер у моего затылка, — клянусь, я здесь ни при чем!
— Может быть, губернатор?
— Я условился встретиться с горничной Ирен Манделл в десять вечера у себя на квартире. У нее был мой ключ…
— Валяй, не стесняйся, — заметил Манни. — Я не люблю затыкать рот парням, если им хочется поговорить.
— Когда я вошел, она была мертва. Кто-то всадил ей пять пуль прямо в грудь. Я подумал, что это твоя работа.
Странный звук раздался позади меня, и только через несколько секунд я понял, что он смеется.
— Я, мастер своего дела, и пять слив? У тебя хорошее чувство юмора! Давно я так не веселился!
— Я только что порвал со своим клиентом, так что у тебя нет причин убивать меня.
— Хочешь растрогать меня, дружок? — Из его голоса исчезли нотки добродушия. — У тебя маленькие дети, а у жены больное сердце?..
— У меня есть кое-какие сведения, которые заинтересуют твоего патрона. Но если ты меня ликвидируешь, он их никогда не получит.
Он ничего не сказал, видимо, обдумывал мои слова.
— Даже не знаю, Бойд, — произнес он наконец. — Мне приказано ликвидировать тебя. Хорош я буду, если доставлю тебя к Лy, а ты начнешь молоть чепуху. Мне нужно думать о своей репутации!
— Лу будет слушать во все уши, как только я начну говорить, — уверял я его. — Я гарантирую тебе это!
— О’кей! — сказал он, на этот раз без колебаний. — Но если ты, дружок, надуваешь меня, могу тебе обещать одно: это будет так долго и так мучительно, что смерть покажется желанным исходом.
— Что я люблю в тебе, Манни, — сказал я, — так это твое доброе сердце.
— Поворот, — прошептал он. — Мы едем к Лy.
Над дверью светилась голубая неоновая вывеска «У Майка». Когда мы вошли, внутри царил голубой полумрак. Тяжело дыша в затылок, Карч подвел меня к какой-то двери, за которой оказался узкий длинный коридор. Пройдя по нему и поднявшись еще на два этажа, мы снова остановились перед дверью.
Манни нажал кнопку звонка, дверь почти мгновенно открылась. Тип с плоской рожей и пытливыми глазами холодно уставился на меня. Я почувствовал себя в роли быка, которого привели на заклание.
— Все в порядке, Джонни, — заверил его Карч. — Надо повидать Лу.
Подонок открыл дверь пошире и отошел в сторону, пропуская нас. Мои ноги утопали в ковре, и я зажмурил глаза, ослепленный гигантским баром, сверкающим при свете ламп.
Повернувшись к нам спиной, на табурете сидела блондинка, обтянутая в золотистое шелковое платье, разрез которого шел практически до ягодиц. Она повернула голову, и я увидел довольно невыразительное лицо.
За стойкой негр в шикарном смокинге и рубашке с кружевным жабо о чем-то болтал с блондинкой, но, увидев нас, тут же убрал улыбку с лица.
— Он хочет с тобой поговорить, Лу, — заискивающе сказал Карч. — Извини, я подумал, что мы ничего не потеряем, кроме времени.
Лу задумчиво посмотрел на меня.
— Иди-ка прогуляйся, Перл, — обратился он к блондинке.
— Скажи, пожалуйста! — запротестовала та пронзительным голосом. — Он меня прогоняет!
— У меня работа, — терпеливо объяснил он. — Пусть Джонни проводит тебя в бар и угостит стаканчиком. Вернешься через полчаса.
— Мне казалось, у тебя есть кабинет для всяких дел, — недовольно ответила она.
— Перл, курочка моя! — На его лице снова появилась сердечная улыбка. — Ты хочешь, чтобы я выбил тебе один или два зуба, да еще в присутствии гостя?
Блондинка спорхнула с табурета и почти бегом припустилась из комнаты. Я понял, что здесь все имеют свои маленькие привилегии, и мне стало очень неуютно в этом обществе. Когда дверь за блондинкой закрылась, я оказался перед грустной действительностью — Кестлером и Манни Карчем. Влип, что и говорить!
Кестлер наполнил свой бокал какой-то жидкостью, похоже, сухим мартини.
— Вижу, ты здорово поработал, чтобы убедить Манни привести тебя сюда. Но здесь придется попотеть еще больше. Для меня ты уже мертв, а я ненавижу менять свои решения, не то начнут, в конце концов, говорить, что Лу Кестлер выживает из ума.
…Когда я закончил свой рассказ, Кестлер, казалось, не проявил особой заинтересованности.
— Манни ведь предупредил тебя, — почти с горечью сказал он. — Я дал тебе две тысячи, а ты… ты просто плюнул мне в лицо!
— А девочка, которую убили в моей собственной квартире, разве это хорошая реклама для моей репутации? — возразил я. — Если я буду бросать расследование при первой угрозе, мне придется искать другую работу.
— Чего ты опасался? — тихим голосом спросил Кестлер.
— Мне нужно было позаботиться о лицензии. Когда в моей квартире происходит убийство, что я мог сделать другого, как не объяснить копам ситуацию?
— Ты говорил им о Манни?
— Ни в коем случае, — ответил я намеренно дрогнувшим голосом.
Кестлер закрыл глаза, потирая пальцами нос.
— Чего ты хочешь? — резко спросил он.
— Продолжать жить. Я не требователен. Этого будет достаточно.
— Так. И за три сотни метров отсюда изменишь свои планы? Чего ты хочешь еще, Бойд?
— Я хочу знать, кто убил Дженни Шау и почему.
— Согласен.
Он допил свой мартини, потом снова наполнил стакан, но уровень жидкости в шейкере почти не понизился. Мне хотелось бы знать, это его порция на ночь или он заготовил себе мартини на целую неделю?
— У тебя есть один козырь, — холодно проговорил он. — Так как ты уже сказал копам о Манни, будет немного стеснительным, если утром обнаружат твой труп. Итак, ты свободен. Но не тяни слишком сильно за веревку, Бойд. Манни — это артист. Он может сделать свое дело пятьюдесятью пятью различными способами, двадцать из которых — несчастные случаи.
— Я предлагаю торг, Лу, — сказал я. — Если Манни не убивал горничную, тебя должно интересовать, кто это сделал. Найми меня, и я его найду.
Сзади раздался резкий смех Карча, а Кестлер ошеломленно посмотрел на меня.
— Ты уже выдал мне две тысячи монет, — продолжал я. — И дашь еще три тысячи, если я найду убийцу. Что ты на это скажешь?
— Для парня, который должен быть уже мертв, ты неплохо шутишь, Бойд, — медленно ответил Кестлер.
— Если я найду убийцу Дженни Шау за три тысячи, то это просто ничего!
— Да, — согласился он, — но есть одна маленькая деталь. У тебя слишком большая пасть, Бойд, и ты слишком широко раскрываешь ее перед копами.
— Я исправлюсь, как только ты станешь моим клиентом, — возразил я. — За три тысячи долларов у тебя будут все преимущества!
— Это моя ошибка, босс, — вмешался Карч с горечью в голосе. — Если бы я сразу его уничтожил, у нас не было бы проблем!
— Никаких проблем! — заверил его Кестлер. — Ты правильно сделал, что привез сюда Бойда. Все идет хорошо. — Он внезапно повернулся ко мне. — По рукам, Бойд! Три тысячи монет, когда достанешь товар!
