Марина вздохнула.
Как бы там ни было, теперь ей наконец-то повезло по-настоящему. Значит, всё, что она делала, правильно!
Жанна, напевая, прибирала в квартире. Кто знает, возможно, Шахид и вправду разрешит ей перевезти Полину на квартиру, где она живёт вместе с Резником.. Это, конечно, весьма сомнительно, однако же в последнее время он очень подобрел, это даже она сама заметила. Возможно, это заслуга Тамары, от которой Шахид без ума, а, возможно, и самой Жанны. Она исправно поставляет ему любую информацию, которую слышит от Макса, с каждым словом чувствуя себя всё более грязной и мерзкой. Но Шахид безумно радуется услышанному, наверняка он что-то затевает. Но сегодня такой прекрасный день, что не хочется думать о грустном. Несмотря на конец августа и погоду, которая уже две недели напоминала осеннюю, со всеми присутствующими ей атрибутами — слякотью, постоянными дождями, промозглыми ветрами, сегодня выглянуло солнце и словно оживило унылый пейзаж за окном. И это оказалось весьма кстати: сегодня Жанна, посетившая гинеколога с целью планового осмотра (после рождения Полины она очень часто проверялась у врачей), узнала прекрасную новость: она снова беременна! От этой мысли ей хотелось петь, смеяться, танцевать, хотелось обнять всё человечество. Наконец-то она по-настоящему хочет ребёнка, хочет в своей реальной жизни. Не в качестве Ирины, которая жила с Мальчиком и искренне считала его своим мужем, а в качестве себя самой. Конечно, Полине и года нет, но к тому времени, когда малыш появится на свет, ей будет уже годик и четыре месяца. Отличная разница для сестры и брата!
Жанна, схватив швабру, закружилась с ней в диком танце. Она не сомневалась, что у неё будет мальчик. У такого человека, как Резник, могли быть только сыновья. И она истово хотела сына, такого же умного, такого же сильного, такого же доброго и самого лучшего, как её мужчина. Жанна была уверена, что Макс обрадуется этой новости. Подумать только, у него появится малыш! У них будет настоящая семья. И, как знать, может быть, они уедут, ведь Макс хотел уехать из России, буквально на днях они об этом говорили, и заживут где-нибудь на маленьком острове в океане, и каждый день будут наслаждаться жизнью, только они, вчетвером…
От такой перспективы у Жанны захватило дух. Она действительно готова на всё, лишь бы остаться с Максом и их детьми. Он непременно полюбит Полинку, тем более что в ней течёт его кровь, ведь он — её дедушка!
У Жанны мигом испортилось настроение, когда она сообразила, что до сих пор ещё не открыла ему всей правды. А как он воспримет её, которую знает как Ирину, в образе Жанны, той самой, из-за которой чуть было не погиб его единственный сын?
Жанна собралась с духом и постаралась переключиться на более приятные мысли. А как они назовут своего мальчика? Надо ему придумать хорошее, красивое имя… Ах, да, ну конечно же, они назовут его Максимом! Резника-старшего зовут Анатолием Максимовичем, а младшего будут звать Максимом Анатольевичем! И к тому же это такое красивое имя — Максим, очень благородное!
Жанна вздрогнула. На самом деле звонит телефон, или ей показалось? Она сделала музыку потише и прислушалась. Телефонная трель разрывала тишину кухни, именно там Жанна оставила трубку радиотелефона.
Звонил Резник. У Жанны от радости сердце запрыгало в груди, словно упругий резиновый мячик. Она едва удержалась, чтобы не выпалить сногсшибательную новость, но потом решила, что такое событие не требует спешки. Она объявит Максу о ребёнке сегодня вечером, за ужином. Они торжественно отметят будущее пополнение. Жанна сама накроет стол, зажжёт ароматизированные свечи, возможно, даже наполнит джакузи любимой пенкой, чтобы они оба как следует расслабились и насладились друг другом.
Она очнулась и прислушалась к голосу любимого.
— Будь добра, приезжай ко мне в офис, — попросил Резник. Голос его был слишком безжизненным, чтобы не обратить на это внимания.
— Макс, что —то случилось? — напряглась Жанна. — Как ты себя чувствуешь, с тобой всё в порядке?
— Нет, — нервно хмыкнул он, — не всё в порядке. У меня неприятности. Так ты приедешь?
— Ну конечно, немедленно выхожу! — крикнула Жанна. — Макс, держись!
Мила, напевая, красовалась перед зеркалом. Она только что купила себе роскошный костюм от Диора, ярко — алый, шляпку, перчатки и туфельки, чёрные, с алым же каблуком. Она намеревалась идти на регистрацию брака с Антоном именно в этом наряде. Теперь она — жена преуспевающего бизнесмена, значит, долой розовый цвет и имидж нимфетки, да здравствует имидж женщины-вамп, роковой леди! А лучше всего — первой леди!
Мила захихикала. Да уж, Антон — это не Павел! Антон найдёт способ зарабатывать столько, чтобы им обоим с лихвой хватало, и ему, и его жене, Людмиле Ковалёвой. Она теперь не будет Милой Илиади, ей надоело быть певицей. Лучше всего быть женой любимого человека, просто женой. Возможно, Мила по примеру Любови Андреевны тоже откроет благотворительный фонд, или возьмёт под шефство детский дом. Чтобы Антон мог гордиться ею и представлять её своим друзьям и коллегам этакой меценаткой.
Мила покрутилась перед зеркалом, встала в профиль. Да уж, перед свадьбой, конечно, не помешает подтянуть отвисший животик, чтобы профиль его был абсолютно плоским.
Жаль только, что она и так истратила уже все свои деньги, которые были у неё отложены. Ну, придётся просить у Антона, не продавать же ей квартиру!
Её мысли вернулись к смерти отца. Какое счастье, что она не выписалась из той квартиры, после замужества. Сначала она пыталась наладить жизнь с мужем, затем появился Антон, и ей опять было не до этого, а теперь вот отец умер, и квартира, в которой она прописана, досталась ей. Она — законная наследница её! Иначе, если бы Мила прописалась в особняке Резников, не видать ей этой жилплощади, как своих ушей! Та глупая гусыня, юная любовница отца, наверняка бы вцепилась в неё клещами, затаскала бы Милу по судам, убеждая окружающих, что Ковалёв собирался на ней жениться, к тому же они жили вместе и вели совместное хозяйство, значит, она практически его жена. А квартира наследуется именно женой. Конечно, Мила бы отсудила себе жилплощадь, но к чему тратить столько нервов и денег на адвоката?
Смерть отца её вовсе не тронула, она осталась равнодушной, так же, как и к смерти матери. Никто из этой семейки её не любил, так и она не собирается страдать по безвременно усопшим!
К тому же она теперь невеста с приданым. Антон, беря её в жёны, будет знать, что у неё есть и квартира, и машина. Она не пришла к нему голодранкой! Скоро приедет Павел, поставит свою подпись в бумагах, которые уже подготовлены адвокатом, и всё. Она — свободна. Но только для того, чтобы остаться рядом с Антоном на законных основаниях.
Мила ещё раз повернулась к свету, пытаясь разглядеть, на самом ли деле на лацкане пиджака маленькое пятнышко, и вдруг заметила, как мимо окна пролетело что-то тяжёлое. Она удивлённо вышла на балкон своей комнаты и, глянув вниз, страшно закричала. Там, на камнях альпийской горки, неуклюже свернувшись, лежал Антон. Из-под его тела вытекала кровь, быстро собираясь в разрастающуюся лужицу.
Жанна показала паспорт секьюрити. На её имя уже был выписан пропуск. Интересно, зачем она понадобилась Максу сейчас, ведь он никогда не приглашал её к себе в офис! Впрочем, может, оно и к лучшему. Её просто распирает от гордости, она не может удержаться, чтобы не сообщить ему о будущем малыше.
Она процокала на своих каблучках по широкому коридору, удивляясь гармоничной красоте и роскоши офиса, пока не нашла кабинет Резника. Перед его резиденцией сидела секретарша. Она щёлкала мышкой, уставившись в жидкокристаллический монитор. Увидев Жанну, скользнула по ней профессиональным взглядом, и сухо улыбнулась.
— Проходите, Ирина. Анатолий Максимович вас ждёт.
Жанна, сообразив, что её уже предупредили звонком с охраны, решительно открыла тяжёлую дубовую дверь, не постучав. А к чему эти условности, если они любят друг друга, и Резник уже сделал ей предложение?
Она вошла в кабинет и быстро направилась по дорогому напольному покрытию к его столу.
— Лучше бы у тебя был паркет, — пошутила она, — а то на каблуках идти неудобно.
Резник поднял голову. Жанна даже остановилась от неожиданности: его глаза не засияли при виде неё, он не вскочил с места, чтобы её поцеловать, не воскликнул радостно: «ну, наконец-то!». Он просто сидел за своим огромным столом и смотрел на неё. Взгляд его был тяжёлым, но одновременно каким-то пустым. Жанне даже показалось, что он не видит её.
— Садись, — он кивком указал ей на стул напротив себя.
Поддавшись его властному и ставшему чужим голосу она присела, недоумевая.
— Что случилось? Макс, что произошло?
— Не называй меня Максом, — глухо проговорил он и, не глядя на неё, протянул ей тонкую папку.
Жанна послушно приняла её и открыла. Сразу же натолкнулась взглядом на своё имя, выделенное жирным курсивом: Гусейнова Жанна Маликовна.
