Но теперь, теперь она ни за что не отпустит его. И пусть только какая другая попытается отбить его у нее. Даша не позволит. Не отдаст.
– Дашка, милая… – он положил ее на диван совершенно голую и, завороженный красотой девичьего тела, даже забыл про то, что и ему самому не мешало бы раздеться. Не в одежде же заниматься любовью.
– Ты что так смотришь на меня? – немного смущенно спросила Даша.
– Сколько раз вижу тебя голой, и каждый раз думаю, что бы было, если б женщины ходили обнаженными? За тобой бы уж точно увивались толпы мужиков. Представляю, как бы это выглядело.
– Федор, тебе никто не говорил, что ты неисправимый пошляк, – проговорила Даша с улыбкой и добавила: – Ты знаешь, я не нуждаюсь в толпе, мне вполне достаточно тебя одного. Раздевайся и иди ко мне. Не забывай, что женщине тоже доставляет огромное удовольствие видеть рядом мужчину без одежды. Или ты думаешь иначе?
– Извини. Я так засмотрелся на тебя, что совсем забыл раздеться.
– Я сейчас напомню, – Даша схватила его за пояс и быстрым движением расстегнула брюки. Сбросила их на пол вместе с трусами.
– Дашка, ну, подожди… Я сам хотел…
– Ты думаешь, стоило подождать? А я считаю, нет. Должна же я убедиться, что у тебя там все в полном порядке и ты вполне способен удовлетворить даже такую притязательную женщину, как я.
Федор навис над ней, медленно раздвигая Дашины ноги.
– Сейчас я докажу тебе свои способности, – пообещал он, медленно опускаясь на ее разгоряченное тело. – Ты не пожалеешь.
Из кухни потянуло запахом подгоревшего пирога с грибами.
Академика не очень расстроила смерть Лехи Туза, поэтому от него на поминках погибшего вора никто не услышал пышной речи. Говорили другие воры. И, по мнению Академика, этого было вполне достаточно. Даже больше того, когда они потом выходили из ресторана, Академик бросил фразу, которую вор Козырь истолковал не иначе, как приговор.
– Он получил то, что заслужил, – сказал Академик. Впрочем, Козырь объяснений от него не потребовал. За неисполнение общего решения московских воров Туз все равно бы понес наказание. Конечно, не такое строгое, как лишение его, бедолаги, жизни. Козырь даже призадумался, а не имеет ли Академик отношения ко всему случившемуся с Тузом. Но о своих мыслях решил не распространяться. Сказать это – значит вынести необоснованное обвинение. А за это и самому можно пострадать. Ведь законные словами не бросаются.
В этот же вечер Станислав Валерьевич Адамов, с погонялом Академик, выезжая на Ярославское шоссе, к немалому своему удивлению на перекрестке был остановлен работником ДПС.
Капитан с хмурым и, как показалось Академику, усталым лицом махнул жезлом, приказывая белому «Мерседесу», в котором ехал вор, прижаться к обочине и немедленно остановиться.
Кроме водителя и самого Академика, в машине находились двое здоровяков охранников, отреагировавших на требование гаишника бурным замечанием. Оба, как псы, выслуживались перед хозяином.
– Оборзел гаишник! – сказал один охранник.
– Может, ему по кумполу настучать? – предложил другой.
Особым воспитанием, а уж тем более вежливостью, охранники не отличались, но ребята они были преданные. В этом Академику сомневаться не приходилось. Но их бескультурье каждый раз раздражало его. Не оставило равнодушным и на этот раз. Сам Академик с тех пор, как стал законным, приучил себя к хорошим манерам. Того требовало положение. Да и возраст. И в своем окружении хотел видеть то же. Поэтому сейчас, в довольно мягкой форме, он поучительно сказал:
– Не стоит так выражаться, друзья мои, – прозвучало даже очень ласково, хотя большого расположения вор к охранникам не испытывал. Для него они были всего лишь инструментом, который в случае поломки или потери легко заменить другим. Более пригодным.
– К тому же этот несчастный инспектор остановил нас не по своей прихоти. Он выполняет работу, и долг его – смотреть за порядком на дороге. Значит, мы нарушили правило дорожного движения. – Сам вор слабо разбирался в правилах и водительских прав не имел, всегда пользуясь услугами водителя. Водитель по поводу обвинения в нарушении им правила, о котором только что сказал Академик, стойко молчал, хотя и прекрасно знал, ничего они на этот раз не нарушили.
Вскоре все разъяснилось само собой. С двух сторон к «мерсу» подбежали четверо лихих молодцов, наглухо заблокировав охрану Академика. Тем ничего другого не оставалось, как растерянно уставиться в лицо своему хозяину. Какая команда последует от него.
Водитель «Мерседеса» попытался оказать сопротивление, но тут же получил удар в лицо короткоствольным автоматом. И сразу успокоился.
Академик сидел на заднем сиденье с невозмутимым видом, пытаясь проиграть в голове все случившееся. На убийство это не похоже. Если б этим лихим молодцам надо было его убить, они бы не стали подбегать и открывать двери «Мерседеса», а изрешетили его, как поступили с машиной Мономаха и с ним самим. Нет, здесь другое. И вор, поразмыслив, пришел к нехорошим выводам: скорее всего его хотят похитить. Чувствуется, подготовочка у этих ребят на высоте.
Он с завистью посмотрел на каждого из окруживших «Мерседес». Рост – приличный. Плечи – широкие. И по всему видно, здоровьечка хоть отбавляй. Морды не лоснятся от жира, как у его ребяток, а дело свое они знают лучше. И Академик решил: если все утрясется, он сразу же заменит свою охрану. Обоих обормотов. Оставит при себе только водителя. А этих толстопузых вон с глаз…
К «Мерседесу» неторопливой походкой подошел еще один парень. Был он чуть постарше тех, кто так лихо нейтрализовал его охрану. Подойдя, он заглянул в заднюю часть салона, где находился Академик.
– Станислав Валерьевич? – произнес он располагающе, даже с улыбкой, как будто ничего необычного не произошло.
Академик в упор посмотрел на подошедшего и с достоинством законного ответил:
– Да. Это я. – Покосился на охранников, сидящих по обеим сторонам от него. Его доблестные телохранители стыдливо опустили головы. И Академик позлорадствовал про себя: «Опустили хвосты, как зайцы».
– Мы просим извинить нас за все вот это, – кивнул подошедший на побитого водителя, как будто все дело было только в нем, а сам Академик уже не в счет. – Но вам следует вылезти из машины и пересесть вон в ту «Газель», – показал он на стоящий рядом с тротуаром белый микроавтобус с тонированными стеклами. Видя замешательство вора, добавил все с той же улыбкой:
– Да вы не волнуйтесь. Ничего плохого с вами не произойдет, – заверил он. – С вами хотят поговорить. Следуйте за мной.
Академик еще раз покосился на своих охранников и, тихонько вздохнув, пожал плечами, понимая, что должен подчиниться.
– Ну, раз последовало такое теплое приглашение, то я согласен. – Он потеснил сидящего возле правой двери охранника и вылез. К микроавтобусу пошел не торопясь, с достоинством вора, даже стараясь не думать о том, что его сейчас могут отвезти за город и там шлепнуть, как старую и ставшую совсем ненужной собаку.
В микроавтобусе находился всего один-единственный человек, вальяжно развалившийся на сиденье. Увидев подошедшего вора, он рукой сделал приглашающий жест, предлагая Академику устроиться на сиденье напротив него.
Академик сел, испытующе глядя в глаза человеку, который, судя по внешнему виду и манере держаться, имел огромнейшее влияние, раз посмел такое проделать с законным. И в то же самое время в его взгляде появился вопрос, ответ на который хотелось вору знать сейчас, немедленно. Зачем его затащили в эту провонявшую сигаретным дымом «Газель»? Переговоры лучше проводить в ресторане за коньяком.
– Для начала нашего знакомства я хочу вам сказать, у меня есть все необходимое, чтобы засадить вас в тюрьму этак лет на восемь, – мечтательно произнес человек, сидящий напротив Академика.
«Он из Генеральной прокуратуры», – решил Академик, и предпочел пока молчать. Привычка эта сохранилась за ним смолоду. Больше молчать, особенно если чувствуешь, что тот, кто с тобой разговаривает, сильнее и занимает более высокое положение. Сейчас Академик почувствовал, этот человек сильнее. Держится вольно, а ведь знает, что разговаривает с вором. Стало быть, и положением выше. Но хотелось бы, черт возьми, узнать, кто же он такой? Уж слишком уверенно ведет себя. Как палач, сцапавший жертву для казни.
– Вот у меня есть одна интересная папочка с документами… – он достал из «дипломата» папку, раскрыл ее. – Не хотите ли взглянуть?
– Отчего же. Можно и взглянуть, если там что-то стоящее, – ответил Академик, принимая папку.
– Уверяю вас, там все стоящее. Вот, например, на десятой странице имеется один прелюбопытнейший документик, подтверждающий, что в конце девяносто девятого года вами через господина Козина было вывезено из страны алмазов на сумму в двадцать пять миллионов долларов. Ну, господин тот скончался, находясь в следственном изоляторе. Да это и немудрено. Здоровьечко подрасшатал. Тюрьма – это не дом отдыха и даже не захудалый санаторий. Но вы-то, Станислав Валерьевич, живы и здоровы. Причем, даю вам слово, никто из ваших воров-товарищей и знать не знает, какую аферу вы провернули с Мономахом, отправив эти алмазики и потом положив в американский банк кругленькую сумму на личный счет. Я имею в виду, минуя воровской общак. А у вас ведь, у воров, вроде все должно быть поровну?..
