Через полкилометра Бельдин начал притормаживать, а потом и вовсе свернул на обочину следом за джипом и остановился. Из впередистоящей машины выбрался и медленно, враскачку направился к ним похожий на раскормленного медведя начальник приисковой охраны Гирейчук, с которым Вэйгу познакомили накануне.
– Одну секундочку, – сказал Бельдин и приоткрыл дверцу. – Сейчас узнаем, в чем дело. Что там, Виталя?
– Надо немного подождать. Вроде как ребята сверху кого-то тепловизором нащупали. Сейчас еще раз зайдут на точку – потом посмотрим что к чему. – Сказал и нажал на клавишу тангенты закрепленной у него на поясе портативной рации с длинной и в палец толщиной выдвижной антенной:
– Ну, что там у тебя, Второй? Сколько всего?
– Вижу троих, – ожила рация. – Сейчас еще раз посмотрю. Кажется, это еще не все.
– Вот же хрень! – хмуро буркнул под нос Гирейчук и перекинулся озабоченным взглядом с Бельдиным. – Ладно, подождем.
Минуты через две рация снова заговорила:
– Я Второй, Первый, как меня слышите?
– Короче! – гаркнул Гирейчук.
– Трое – слева. Метров в пятидесяти от дороги. От вас в полукилометре. И еще трое – дальше по ходу – километра за полтора.
– Вас понял. Крутись пока там. В готовности к поддержке. Как меня понял?
– Я вас понял. Пошел на круг.
– Держи, – коротко бросил Гирейчук, протягивая Бельдину вынутый из наплечной кобуры громоздкий длинноствольный «стечкин».
– Зачем?! – испуганно вякнул Алексей Константинович, отпрянув назад.
– Держи, говорю, Леша! – повысил голос начальник охраны. – Да не бзди ты, ё-моё. Это так просто – на всякий случай.
– Какой случай? – нерешительно, как раскаленную докрасна сковородку, принимая протянутый пистолет, пискнул Бельдин.
– На такой случай, Лешик. На та-кой. Я же сказал тебе – на крайний. Понял? Да ничё не будет, не дрейфь ты! Сейчас с бойцами погляжу и вернусь. А вы пока спокойно подымите. Только телефон в машине не отключай, понял? – И, отойдя на два шага, обернулся и снова с издевательской усмешкой посмотрел на Бельдина: – От, рейнджер, блин. Ну, все. Сидите. Я поехал.
Первые пять минут после отъезда Гирейчука Вэйгу, чутко прислушиваясь, внимательно посматривал по сторонам. Где-то на значительном удалении слышался шум винтов барражировавшего вертолета. Но в непосредственной близости от них ничего не происходило, и, презрительно покосившись на побелевшего от страха Бельдина, он незаметно вернулся к своим прерванным внутренним рассуждениям. «Какая странная все-таки страна, – думал Вэйгу. – Огромная и очень богатая, но совсем безо всякой верховной власти. Складывается такое впечатление, что здесь вообще нет никаких государственных органов, никакого государственного руководства. Никто никому не подконтролен. Ну вот хотя бы с этим прииском. Неужели самые большие московские чиновники не знают об его существовании? Совершенно невероятно, при существующих у них возможностях легко отследить из космоса, и буквально в режиме on-line, малейшие рукотворные изменения на любой упрятанной в глухой тайге территории. Значит, знают и все же не предпринимают никаких действий по пресечению незаконной приисковой деятельности. Почему? Неужели тоже – в доле? «Если есть деньги – можно и с богами договориться»[58]? Просто уму непостижимо! У нас в Чжун Го[59] это было бы абсолютно невозможно. Все до единого замешанные в этом чиновники, независимо от занимаемых ими должностей, были бы уже давно и публично расстреляны. Это так же неотвратимо, как восход или заход солнца. Здесь же, в России, можно все. Совершенно все! Потому и крутят свои накопленные миллионы наши богатые чинуши именно здесь. И не надо платить никаких налогов в казну. Не надо ни перед кем отчитываться. Райское место для любого большого вора! Мы вывозим отсюда первосортный лес, редкоземельные металлы, уголь и нефть, редчайшие дериваты, в конце концов. Взамен же продаем им одежду, которую нельзя носить, и пищу, которую нельзя есть, и они носят и глотают всю эту гадость с радостью, как голодные бродяги. Как будто у них не одна жизнь, а несколько. Они живут одним днем. Вырубают под корень леса, опустошают водоемы, совершенно не задумываясь о том, как и в какой экологической обстановке будут жить их дети и внуки. Это просто какой-то необъяснимый феномен. В этом нет ни капли здравого смысла».
Его размышления прервал неожиданно зазвонивший телефон. Бельдин дернулся, чтобы схватить трубку, но замешкался, не зная, куда пристроить все это время находящийся в его руках пистолет.
– Дайте его сюда, – процедил сквозь зубы Ли Вэйгу.
– А он не выстрелит?
– Он на предохранителе. – Вэйгу вырвал из трясущихся рук Бельдина тяжелый «стечкин», уверенно выщелкнул обойму, убедился, что она снаряжена. Вставил ее в магазин и спокойно пристроил оружие на колени.
– Что? – спросил в трубку все еще находящийся в полной прострации Алексей Константинович. – А, да-да! Понял-понял! – облегченно выдохнул и тут же повернул ключ в замке зажигания: – К сожалению, – засветился он, – нашу поездку придется немного отложить.
«Для тебя скорее к радости, – неприязненно подумал Ли Вэйгу. – Все-таки ты действительно мерзкий и трусливый червяк».
– Добрый день, Геннадий Павлович!
– Добрый, добрый, Алина Васильевна! – выскочив на крыльцо, радостно всплеснул короткими ручонками начальник Зареченского районного военного комиссариата подполковник Дремов – мелкий суетливый мужичок-с-ноготок. В застегнутом на все пуговицы тесном кителе, похожий на откормленного чаем опарыша с блестящей лысенькой головкой. Почтительно согнувшись, бережно подхватил под локоток дорогую гостью. – Проходите, пожалуйста. Как хорошо, что вы мне предварительно по телефону сообщили. А то я, знаете ли, как раз в администрацию собирался. Надо ведь очень много самых разнообразных вопросов с новым мэром утрясти.
– С кандидатом в мэры, Геннадий Павлович, – кокетливо улыбнувшись, уточнила Алина. – Дума же его еще не утвердила.
– Да это же пустая формальность, Алина Васильевна, – со снисходительным смешком отозвался Дремов. – Всем же нам доподлинно известно. Мне уже и сверху довели: будет однозначно. Нет, Сокорина, – буркнул выбежавшей навстречу дежурной, – в журнал не записывать. И это… Сообрази там скоренько, что положено.
– А тут у вас уютненько, – намеренно потрафила Алина, переступив порог начальственного кабинета.
– Стараемся, в меру сил, – довольным тоном отозвался Дремов. – В меру наших скудных возможностей. Спасибо еще родной администрации – о нас не забывает. Позвольте помогу? – Он осторожно принял короткую норковую парку, ловко смахнул с нее растаявшие снежинки и аккуратно повесил ее на вешалку. – Присаживайтесь, пожалуйста, где вам удобнее.
Алина, проигнорировав длинный г-образный, остро пахнущий полиролем темнокожий диван, устроилась в кресло возле журнального столика. Удобно вытянула руки на мягких подлокотниках. Прикурила от услужливо поднесенной хозяином зажигалки.
– Да. Входите, – бросил Дремов после осторожного негромкого стука в дверь. Вошла дежурная с тяжелым, плотно заставленным подносом. Быстро и сноровисто, как заправский официант, накрыла на столик и молча, мышкой, шмыгнула обратно за порог.
Как только за дежурной закрылась дверь, Дремов тут же, моментально растеряв вальяжность, подскочил, как на пружинах. С разрешения дорогой гостьи налил в ее бокал вина, раскрыл коробку дорогих конфет:
– Может быть, кофе?
– Нет-нет, – сказала Алина. – Пока не надо… Может быть – попозже…
Разговор поначалу, как и положено, пошел обо всем и не о чем. С полчаса, налаживая тесный контакт, старательно и фривольно перемывали косточки вышестоящим городским чинам, с ехидцей переглядываясь и балагуря. Но все это время в маленьких глазках-буравчиках Дремова ясно угадывалось с трудом сдерживаемое нетерпение.
– Как дела у вашей Верочки? Давно мы с ней не виделись, – наконец посчитав, что пора перейти к делу, прямо, без околичностей, спросила Алина.
– А, непросто, Алина Васильевна, – тут же показательно нахмурился Геннадий Павлович. – Очень, знаете ли, непросто.
– Ну, сейчас вообще для бизнеса не лучшее время. Все жалуются. Продажи падают… Городок у нас клопышный. Средства у людей ограниченны. Слишком сложно стопроцентно угадать конъюнктуру рынка.
– Да-да, конечно, – согласно кивнул Дремов и, немного помедлив, решительно забросил удочку: – Так как у нас, Алина Васильевна, с новым торговым центром? Есть ли все-таки какой-то шанс там каким-то образом застолбиться?
– Даже и не знаю, чем вас обнадежить, – блеснула ровными белыми зубками Алина. – Очень сложное положение… Вы же знаете, я думаю, что Сукоткин буквально до последнего метра уже все там распределил.
– Да-да, конечно, – морща лоб, скучно подтвердил Геннадий Павлович, но через мгновение лукаво прищурился, словно осененный неожиданной счастливой догадкой: – Только ведь Сукоткина-то, Алина Васильевна, больше нет. Совсем нет. Он ведь у нас теперь болезный.
