– Не успеют! – бодро сказал Дроздов.
– Ну, тогда поехали!
– Вот потому, Витя, тебя жена и бросила! – с упреком заметил на это Григорий Семенович. – Прежде чем грубыми мужскими делами заниматься, нам с тобой девушку накормить нужно. С дороги человек, да и стресс у нее – от стресса знаешь как аппетит разыгрывается?
Однако Полина наотрез отказалась от угощения, сославшись на то, что перекусила в поезде, когда возвращалась в Зеленодольск.
– И вообще, у меня, кажется, теперь долго не будет аппетита, – заявила она. – Вы такого тут напланировали, что интерес к обычным вещам улетучился совершенно.
Погрузились в машину Боброва в сосредоточенном молчании. Видимо, каждый в глубине души переваривал то, что «напланировал». Отвезли Полину за город, в тот район, где один к другому лепились дачные участки, доставшиеся владельцам еще при советской власти. Здесь не было роскошных строений, зато огороды и сады были ухожены и выделялись свежестью и яркостью зелени. У Григория Семеновича на участке был маленький домик из двух комнат и сарай, в котором он держал инструменты, рыболовные принадлежности и массивный верстак. Десяток яблонь с прогнувшимися от тяжести плодов ветвями, несколько грядок помидоров, лука, вот, пожалуй, и все хозяйство. По крайней мере, здесь было спокойно и тихо.
Они оставили Полину в домике, сели в автомобиль и поехали через дачный поселок. Выбравшись на дорогу, Бобров остановил машину.
– Ну что, не передумал?
Дроздов мотнул головой.
– Это их главный козырь. Липовый, но главный. Если мы им не завладеем, то они или пустят его в ход, или спрячут в рукаве. В любом случае мы лишаем их инициативы. Но делать это надо именно сейчас, пока еще есть шанс.
– Значит, едем в Новый?
– Едем!
Новым назывался поселок, где уже второй год начинали вырастать дачные строения, кардинально отличающиеся от владений старых дачников. В Новом находился загородный дом покойного Томилина, куда, по сведениям Дроздова, перебазировался претендент на наследство.
Двухэтажный дом Томилина, крытый черепицей, стоял на отшибе, отделенный от основной массы строений еще и рядом густых кустов, усыпанных мелкими красными плодами. В этой уединенности, видимо, в очередной раз проявился эгоцентричный характер покойного бизнесмена. Но Дроздову с Бобровым такое обстоятельство было, однако, только на руку.
Оставив автомобиль за кустами, они разделились. Григорий Семенович вперевалочку принялся обходить кругами машину – по сигналу Виктора он должен был постучаться в двери дома – забор вокруг него оказался не достроенным, поэтому доступ был совершенно свободен. Дроздов же совершил значительный обходной маневр и подобрался к зданию с тыла, как раз там, где уже стояла незаконченная кирпичная стена забора. Укрываясь за этой стеной, Дроздов подкрался совсем близко и высмотрел открытое окно на первом этаже. В окне торчал человек. Он курил, пуская дым в небо. Докурив, швырнул окурок на землю и скрылся.
Виктор легким шагом пробежался до стены дома, сполз на землю и в таком непрезентабельном положении перекочевал под открытое окно. У него под ногами еще дымился недавно выброшенный окурок. Наверху в доме слышался звук включенного телевизора. Дроздов достал телефон и послал Боброву условленную эсэмэску. Через некоторое время из дома донесся шум, мужской голос кого-то окликнул. Другой голос что-то невнятно ответил. Потом все стихло – видимо, пошли открывать. Дроздов поднялся и быстро заглянул в окно. Перед ним была кухня. Недавно здесь обедали – на столе стояли тарелки с недоеденной лапшой быстрого приготовления, кетчуп и пустые бутылки из-под пива. Дроздов взобрался на подоконник и спрыгнул на пол. Теперь он слышал не только звуки работающего телевизора, но и невнятные голоса, доносившиеся из прихожей – там Бобров под надуманным предлогом пытался проникнуть в дом через парадный вход.
Виктор быстро осмотрел кухню в поисках какого-нибудь оружия. В шкафчике нашелся богатый набор кухонных ножей разбойничьего вида, но Дроздов выбрал молоток для отбивных и, вооружившись им, на цыпочках вышел из кухни.
Судя по тарелкам на кухне, обитателей в доме как минимум трое. Один сейчас вел переговоры с Бобровым. Двух других видно не было. Очевидно, кто-то смотрел телевизор на втором этаже – звуки доносились оттуда. Дроздов двинулся в прихожую.
За минуту до этого Бобров с пятилитровой канистрой в руках вразвалочку подошел к двери и постучал. Канистра была полна, но тем не менее, когда ему открыли, Григорий Семенович добродушно произнес:
– Земляк, водички не плеснешь? Радиатор закипел, чтоб ему…
Мужик, открывший дверь, сухощавый, скуластый, загорелый, похожий на спортсмена-пятиборца, недоверчиво оглядел Боброва с головы до ног и посоветовал убираться. Еще он попытался с ходу захлопнуть дверь перед носом у непрошеного гостя, но тот успел проворно подставить ногу, и дверь застряла.
– Во-первых, грубить старшим нехорошо, земляк! – укоризненно сказал Бобров. – А, во-вторых, тебе чего, воды жалко? Совсем уже дожили – воды жалко!
– Ладно, извини, если обидел, отец, – более миролюбиво ответил человек в дверях. – Но воды я тебе не дам. И вали отсюда, если не хочешь, чтобы я тебя обидел второй раз – уже без извинений. Убери копыто, я сказал!
Он попытался выпихнуть ногу Боброва, но тут у него за спиной возник Дроздов с молотком в руках. Парень резко обернулся, и в тот же миг Григорий Семенович всем своим могучим телом налег на дверь, отвалив ее в сторону, как плуг отваливает пласт земли. Скуластый прижался к стене и с молниеносной быстротой выхватил откуда-то пистолет. Но в тот же самый момент Дроздов приложился молотком к его запястью, а Бобров, в свою очередь, шарахнул парня по голове полной канистрой. Тот коротко застонал и свалился к ногам Боброва как мешок. Пистолет выпал у него из руки.
– Куда ты со всей дури лупишь! – зашипел Виктор, склоняясь над поверженным и наскоро обшаривая его карманы. – Ну, так и есть – старший лейтенант Коровин, Зеленодольское УВД. Представитель власти, а ты его со своим весом…
– Ты сам хорош, – проворчал в ответ Бобров, пряча пистолет лейтенанта в задний карман брюк. – Ты же ему руку сломал!
– Рука срастется, – сказал Дроздов, поднимаясь и осторожно прикрывая дверь. – Конечность зафиксируем. И рот, кстати, заклеим.
Он достал заранее припасенный скотч и замотал им руки парня. Отдельной полоской заклеил рот. Потом взял молоток и взглянул на Боброва.
– Чего смотришь? – спросил Григорий Семенович. – Это явно не тот, кого мы ищем. Пошли дальше. Семь бед – один ответ. Сколько их тут?
– Не меньше троих.
– Сашка! Ты где? – послышался голос из коридора, и почти сразу в прихожую просунулась физиономия, покрытая болезненной бледностью и однодневной щетиной.
Впрочем, она стала еще бледнее, когда прямо перед носом различила дуло пистолета.
– Тсс! – сказал Бобров, сменивший канистру на более солидное оружие, а Дроздов схватил человека за грудки и втащил в прихожую.
– Спокойно! – предупредил он. – А то одного вон уже изуродовали… Ба, да ты тоже порченый! У вас теперь можно филиал госпиталя открывать.
Правая рука человека была забинтована выше локтя и покоилась на перевязи.
– Да, я ранен, – подтвердил он, стараясь держаться уверенно. – И кроме того, я сотрудник УВД… Гусев моя фамилия.
– Оборотень ты, а не сотрудник, – сердито сказал Бобров. – И если не хочешь сейчас же получить серебряную пулю, докладывай, кто тут у вас еще в наличии из сотрудников и где конкретно гражданин Томилин.
– Вы не понимаете, с кем связались, мужики, – по-свойски заговорил Гусев. – За такие дела вам яйца оторвут.
– За своими присматривай, – посоветовал Виктор. – И отвечай на вопросы.
– Плевать я хотел на ваши вопросы, – уже совсем дерзко заговорил Гусев. – Я вас, кстати, знаю, клоуны, и меньшее, на что вы можете рассчитывать – это остаться без лицензии. Ну а как уж там выйдет, если дело до суда дойдет…
– Эка у него язык развязался. Да не в ту сторону, – с досадой сказал Дроздов. – Придется самим разбираться.
– Да, время тратить на болтовню не будем, – согласился Бобров, обрушивая на зазевавшегося Гусева кулак с зажатым в нем «ПМ».
Тот упал как подкошенный. В ход пошел скотч, и вскоре второй сотрудник лежал у порога, спеленатый, как младенец.
Напарники вошли в холл. На второй этаж вела крутая лестница с деревянными перилами. Дроздов поднялся наверх почти бегом и с досадой посмотрел вниз на Боброва, который поднимался с видимым усилием, тяжело дыша и останавливаясь. Виктор оглянулся и через раскрытую дверь вдруг увидел того человека с седыми висками, который выдавал себя за племянника Томилина. Человек сидел в кресле и смотрел телевизор. При этом он механически жевал попкорн, который доставал из большой банки, стоявшей у его ног.
