Чингиз Абдуллаев - Его апатия

Ознакомительная версия.

— Да, — печально согласился Дронго, — наверное, вы правы. До свидания.

Он вошел в свой вагон и встал у окна рядом с Эдгаром. Состав тронулся. Женщины замахали руками, Костя заулыбался. Дронго взглянул на Эдгара.

— Ты тоже считаешь, что мы победили? — Я бы его не простил, — вместо ответа сказал Вейдеманис.

— Все равно он виноват в смерти целой семьи. Если бы он не пришел в тот дом, никто бы не погиб. Я бы ему дал больше, может быть, и пожизненное.

— Ты считаешь, что я был не прав, защищая его?

— Не знаю. Прежде ты искал и находил преступников. А здесь на протяжении нескольких дней ты искал способы защитить убийцу. Может, тебе переквалифицироваться в адвокаты? У тебя очень неплохо получилось.

— Не думаю, — ответил Дронго. — Меня слишком потрясла эта история. Она — отражение истории нашего общества, того распада, который у нас случился. Причем не сам по себе.

— Это не оправдание, — возразил Эдгар. — Ты ведь понимаешь, что он может не выжить в колонии. Двенадцать лет в колонии строгого режима…

— Знаю, — нахмурился Дронго, — я все знаю. Но если бы я уклонился от дела, то чувствовал бы себя еще хуже. Ведь я в конечном счете спасал не его. С ним мне было все ясно. Трагическая история с печальным концом, и ничего здесь не поделаешь. Но я все время думал о его сыне. Ведь если Омара Нагиева осудили бы за тройное убийство, сын просто не смог бы простить отца. А значит, не сумел бы его принять в будущем, если бы Омар дожил до свободы. Мне было важно спасти душу мальчика, поэтому я так стремился довести это дело до конца.

Поезд уносил их все дальше от вокзала Ростова-на-Дону, На перроне все еще стояли две женщины, Фатима и Лена, словно ожидая, что поезд неожиданно вернется и они снова увидят Дронго. А он сидел в своем купе и смотрел на мелькавшие за окном столбы. Сидевший напротив Эдгар молчал. Он чувствовал состояние своего друга.

— Теперь я всю жизнь буду думать об этой семье, — неожиданно признался Дронго, отрывая взгляд от окна. — Я имею в виду семью Петра Ковальчука. Они у меня не вызывают особого сочувствия, но чтобы так страшно… Словно рок какой-то. Он, жена, дочь — все, погибли все. Эта маленькая девочка, которая не виновата ни в чем, будет, наверное, и мне сниться по ночам, как снится Омару. Ты не прав, Эдгар, адвоката из меня не получится. И судьей я был бы никудышным. Мое дело исследовать факты, разоблачать преступников. Судят пусть другие. Те, кто умеют оставаться отстраненными и апатичными. А я так не могу. И не хочу.

Он замолчал и снова посмотрел в окно. Слышался ритмичный стук колес. Эдгар Вейдеманис грустно усмехнулся и пошел к проводнику просить чай для себя и своего друга, который не захотел использовать свое право на апатию.

Ознакомительная версия.