Он нашёл квартиру на городской окраине и поехал в деревню за семьёй. Вернувшись, сразу пришёл к патрону — представить жену.
Гисукэ пригласил их на второй этаж в комнату для приёма гостей. Рядом с женой — большой, дородной, краснощёкой — ладно скроенный и крепко сбитый Гэнзо словно уменьшился в размерах.
Жена Гэнзо без умолку болтала. Шевеля толстыми влажными губами, она повествовала о своей жизни, неудачно сложившейся из-за неумёхи мужа: ничего, мол, у него не получалось, за что бы он ни брался, и нищеты-то они натерпелись, и позора нахлебались… При этом она презрительно на него поглядывала и, очевидно, совершенно не соображала, что поносит мужа перед его директором, то есть работодателем. А Гэнзо молчал и слушал. Не возмущался, не краснел, не опускал голову, не старался всё обратить в шутку или остановить этот поток. Молчал, словно речь шла не о нём. Вот так постоянный раздражитель в конце концов перестаёт воздействовать на органы чувств, и человек воспринимает его не острей, чем жужжание надоедливой мухи, с которой ничего не поделаешь.
Гисукэ Канэзаки был шокирован поведением этой женщины и восхищён выдержкой Гэнзо. Молодец! Даже бровью не повёл. Железный характер. Только сейчас он понял, как выковывалось это железо. Его собственные разносы, которые Гэнзо выслушивал с невозмутимым спокойствием, были мелочью в сравнении с тем, что ему постоянно приходилось терпеть дома.
Когда они ушли. Гисукэ спросил свою жену:
— Ну как? Какое у тебя впечатление?
Ясуко, молчаливая, бледная, слабая здоровьем, никогда не точившая, но и ничем не радовавшая своего мужа, чуть усмехнулась блёклыми губами:
— Мне кажется, у Дои-сан очень странная жена…
Через год Канэзаки почти полностью мог доверить газету Гэнзо Дои. Конечно, общее руководство осуществлял он сам. По-прежнему намечал, где и какие материалы нужно добыть. Но Гэнзо уже понимал суть дела.
Например, если Гисукэ Канэзаки обращался к городскому собранию с вопросом, в котором была хоть малейшая закавыка, Гэнзо и вопрос, и ответы городского руководства обсасывал на страницах газеты со всех сторон.
Редакционные статьи всегда писал сам Канэзаки. А Гэнзо подробнейшим образом их комментировал: давал разъяснения, интервью с видными деятелями, реплики горожан. То есть обеспечивал проведение развёрнутой кампании в связи с той или иной проблемой.
Подобные кампании, служа пользе дела, в то же время были прекрасной рекламой для Гисукэ Канэзаки как депутата. Через «Минчи» Канэзаки поддерживал свой имиджу избирателей.
Гэнзо Дои, поднаторев в написании статей, теперь и броские заголовки научился придумывать: «Депутат Канэзаки идёт в атаку. Мэр в панике», «Почему побелел заведующий строительством?.. Не от кровопускания ли, учинённого вопросом депутата Канэзаки?..», «Гроза в городском собрании. Громовержец — депутат Канэзаки, поражённые громом — помощник мэра и прочие руководители», «Два часа идут вопросы депутата Канэзаки. Аккомпанемент — всплески аплодисментов над гостевыми местами».
Конечно, каждый такой заголовок был гиперболой. Но реклама без преувеличений не обходится. А эти заголовки и были рекламой «Минчи», привлекавшей к ней интерес читателей, а следовательно — интерес к личности Канэзаки.
Ни одно сколько-нибудь значительное событие в жизни города не ускользало от внимания Канэзаки. Когда возникла проблема строительства новых корпусов для мэрии и связи этого проекта с расширением территории, занимаемой заводами фирмы акционерного общества «Сикисима силикаты», депутат Канэзаки, напрягшись как натянутая струна, мгновенно взял слово на заседании городского собрания.
Приведём выдержку из стенограммы заседания.
«…Депутат Канэзаки: Вопрос о строительстве дополнительного корпуса для мэрии, казалось бы, не вызывает никаких сомнений. С развитием города Мизуо сильно возрос объём административной работы. Соответственно увеличилось число служащих мэрии. Я понимаю, что здание городского управления стало тесным, необходимо его расширить. Дополнительные корпуса строились уже два раза, однако этого недостаточно. Для кардинального решения проблемы желательно полностью перестроить здание мэрии при увеличении занимаемой им площади. Но вокруг расположены торговые улицы, так что осуществить это трудно, в первую очередь с точки зрения бюджетных ассигнований. Но должен же быть какой-то выход. Ещё лет шесть-семь назад я предлагал проект строительства нового здания мэрии и настаивал на приобретении мэрией близлежащих земельных участков, но не получил согласия исполнительного управления и городского собрания во главе с тогдашним мэром. Они ссылались на трудности с бюджетными ассигнованиями. Всё это так, да не так. По поводу отказа от моего проекта за кулисами ходили самые разные, далеко не лестные для „отцов города“ слухи, и я тоже располагал кое-какой подтверждающей эти слухи информацией. Дело прошлое, и я не стану сейчас об этом распространяться. (Выкрики с мест: „Естественно!“, „Ещё чего!“) Я слышу реплики „естественно“… Возможно, вы правы: прошлое есть прошлое. Однако разве не связано оно с настоящим и будущим? Это ведь как течение реки. Так что прошу запомнить: если в будущем возникнут проблемы, тесно связанные с тем, что происходило ранее, мне придётся вытаскивать прошлое на свет божий.
Если бы тогда городские власти прислушались к моим предложениям и взяли курс, ориентированный на будущее, полная перепланировка и строительство новой мэрии оказались бы делом нетрудным. А сейчас стоимость земли резко повысилась в связи с развитием торговых улиц, и проблема стала почти неразрешимой. Близорукость „отцов города“ достойна сожаления. Число жителей Мизуо постоянно растёт. Сейчас оно составляет триста тысяч, в недалёком будущем достигнет полумиллиона, а может быть — и миллиона… Я совершенно не хочу ставить себе в заслугу собственную дальновидность, но хотел бы — ради трёхсот тысяч наших горожан — пожелать руководителям… (Выкрики: „Не рассусоливайте!.. Давайте суть вопроса!“)
Хорошо, перехожу к сути вопроса. Из разъяснений мэра, его помощника и других лиц следует, что для строительства новых зданий мэрии предполагается приобрести земельные участки в черте города — в районе Курохары. Курохара, находящаяся в трёх километрах от главного здания мэрии, ещё два года назад не входила в городскую территорию и считалась пригородом. Там располагалась деревня Адати. Такая удалённость от центра чрезвычайно неудобна для горожан — пожалейте их ноги! — и для административных отделов города. Правда, руководство заявило, что в Курохаре разместятся управления образования и туризма, с которыми не требуется постоянного контакта, и городская библиотека, а для библиотеки, мол, это место просто идеальное: морское побережье, чистый воздух, тишина…
Действительно, до недавнего времени это был уютный уголок. Но сейчас о чистом воздухе не может быть и речи. Атмосфера загрязнена копотью с большим содержанием сульфатов, выбрасываемой заводами, расположенными в западном районе Тикуя.
Загрязнение атмосферы в настоящее время перестало быть проблемой лишь крупнейших городов, таких как Токио, Иокогама, Осака, Кобе. Сейчас эта угроза распространилась на всю страну. Взять хотя бы города промышленного района Ёккаити. Что касается нашего района Тикуя, то предприятия там принадлежат четырём фирмам, каждая из которых продолжает наращивать мощность. Полным ходом идёт закупка нового оборудования. Достаточно ознакомиться с ассигнованиями этих фирм на оборудование, чтобы понять, как быстро будут расти их предприятия. В самом ближайшем будущем заводы пойдут в наступление на Курохару. Где он — чистый, благоуханный, целебный морской воздух?! Поднимитесь на гору Такояма в районе Курохары и вам откроется печальная картина: заводы подступают всё ближе и ближе, над ними висит чёрный смог…
„Отцы города“, я обращаюсь к вам! Неужели вам не дорого здоровье наших горожан?! Причём той их части, которая составляет цвет Мизуо, — жадно стремящейся к знаниям молодёжи, людей, проводящих свой досуг за чтением, благороднейшим из занятий?! И вы собираетесь запереть их в стенах библиотеки, куда сквозь открытые окна будет врываться не свежий морской бриз, а чёрные клубы смертоносного смога!..
(Мэр города, господин Казуо Хамада, даёт разъяснения.)
Депутат Канэзаки: Сейчас господин мэр дал разъяснения относительно положения с загрязнением атмосферы газами, содержащими сульфаты. Оказывается, в нашем городе пытались установить норму допустимого содержания таких газов в воздухе. Пришли к выводу, что почасовое содержание сульфатов будет чуть ниже 0,1 ррт, и эта величина окажется постоянной для 99 процентов общегодового количества часов. Она и будет принята за норматив допустимого загрязнения окружающей среды на ближайшее десятилетие. А вот в Токио установление подобных нормативов считают весьма проблематичным, и срок их действия определяется в три года, с тем чтобы за это время разработать и применить на практике новые методы экологической защиты. Но у нас, по словам господина мэра, условия совершенно иные, чем вокруг Токио и прочих крупных городов. С экологией всё в порядке, а если промышленные предприятия, расположенные на Западной окраине города, продвинутся к востоку, мы, мол, успеем принять необходимые меры по защите окружающей среды. (Крики: „Правильно!“)
