пьяница. Если начал, то остановиться уже не мог. Удивительно, но после запоев он всегда приносил больничные листы. Все это тоже знали. Один раз при проверке Ратников зафиксировал, что Федор на работе был выпивши. Он хотел его сразу же уволить, но Ивлев отговорил. Федору сделали предупреждение: еще один прокол и увольняем.
Альберт Эрастович вышел из машины, навстречу ему из сторожки подошел молодой охранник.
– Где Федор, – с ходу спросил его Альберт Эрастович.
– Он… отдыхает, – неуверенно сообщил молодой человек.
Ратников вошел в сторожку. Федор сидел за столом, хотя, вернее сказать, лежал. Голова его покоилась на столе, рядом с пепельницей. Он даже не услышал вошедшего Ратникоа и убедительно храпел. В тесной сторожке стоял сивушный запах, на столе стоял пустой стакан. В помещение вошел молодой охранник.
– Пил? – спросил его Ратников.
– Да. Всю бутылку один…
– Федор! – гаркнул Ратников.
Пьяный охранник даже не пошевелился.
– Разбуди его, – приказал Ратников молодому охраннику.
– Федор Степанович, Федор Степанович…, – охранник тряс за плечо Федора, но тот только мычал что-то нечленораздельное.
Ратников почувствовал, как в нем закипает злоба. Он взял графин с водой, вылил весь графин на голову пьяного охранника.
– Какого черта! – завопил Федор и оторвал голову от стола.
Пьяными глазами он уставился на своего шефа.
– Ну что, Федор, сорвался?
– Да, – прохрипел провинившийся охранник.
– Пиши заявление по собственному! – приказал Альберт Эрастович.
Вид пьяного охранника был Ратникову неприятен. Чтобы не сорваться на крик и какое-либо внушение, теперь уже ненужное, Альберт Эрастович вышел наружу. Через минут пять. Федор вышел из сторожки, передал шефу лист с заявлением на увольнение. Ратников свернул заявление вчетверо, положи его в карман.
– Ко мне есть претензии? – спросил Ратников Федора?
– Не, – Федор помотал головой, – все справедливо.
– Ну, и зачем вот это тебе надо, Федя?
– А-а, – Федор обреченно махнул рукой. – Мне все равно уже не подняться.
Он вышел за ворота и вскоре растворился в предутренней мгле.
Руководители охранного агентства находились в цокольном этаже своего офиса, который служил одновременно хранилищем для оружия и спортивным залом. Ивлев, обнаженный до пояса, ожесточенно лупил по боксерской лапе. Он «танцевал», делал нырки, обманные движения, затем наносил мощный удар по красной лапе, которую держал Ратников. Альберт Эрастович напряженно стоял в самой устойчивой стойке, при этом высказывал свое мнение по поводу нового предложения на охрану.
– …Ты понимаешь, Володя, что мне не нравится в этом объекте? Коттеджный поселок обнесен оградой, через которую перелезет десятилетний пацан. Освещение слабое, поселок в пятидесяти километрах от города. Рядом худая деревня с нищими жителями. Площадь поселка двадцать гектар. Да тут нужен взвод охраны. Но дело даже не в этом. Дома там крутые, напичканы дорогой техникой. А ты знаешь: чем богаче заказчик, тем он больше выгибает пальцы. И вот представь, сопрет кто-нибудь с дорогого внедорожника боковое зеркало, или слетит где-нибудь с конька крыши петушок после урагана – все претензии к нам. Мы только тем и будем заниматься, что разбираться с этими претензиями.
– То есть ты считаешь, лучше отказаться? – Ивлев остановился, тяжело дыша и смахивая боксерской печаткой пот со лба.
– Конечно. Объект проблемный. А проблемы – это сами клиенты. Деньги, конечно, хорошие, но нервы дороже.
– Может, ты и прав. Так, теперь двигай лапой быстро влево– вправо.
– Ты только мне по кочану не звездани.
– Постараюсь, – загадочно усмехнулся Ивлев.
Ивлев снова встал в боксерскую стойку. В этот момент зазвонил сотовый телефон Ратникова.
– Слушаю, Ирэн, – Альберт Эрастович приложил телефон к уху.
Прослушав сообщение секретарши, взглянул на Ивлева, закрыв микрофон ладонью:
– Пришел кандидат на работу, Мохначев. Может, посмотришь?
– Да в чем проблема, Альберт? Сам не можешь?
– Это сын нашего охранника Мохначева.
– Помню такого.
– Он меня на прошлой неделе просил принять его сына на работу к нам. Но тут вот что: он недавно вышел из заключения, сидел за убийство. И на работу его нигде не принимают.
– А у нас что, отстойник для уголовников?
– Старший Мохначев говорит, что на его сына напали несколько отморозков, и он в драке нечаянно замочил одного из нападавших. Я пробивал, по статье все сходится.
– Интересно, как он умудрился?
– У него черный пояс по карате.
– Все эти спортсмены-каратисты…. пф-ф. – Ивлев презрительно фыркнул. – Нет, в спортзале они смотрятся красиво, а на улице могут только ий-я кричать. А знаешь что, давай я его проверю. Прямо сейчас. Если он продержится со мной три минуты, возьмем, а нет…
– Ира, проводи его к нам, – приказал Ратников секретарше.
Через минуту в комнату вошел щуплый паренек, больше похожий на школьника. Ивлев и Ратников скептически посмотрели на кандидата в охранники.
– Ну, здравствуй, воин, – приветствовал его Ивлев. – Как звать?
– Виктор.
– Что у тебя за история приключилась?
– Да шел с девушкой по улице, провожал. Пристали какие-то. Пришлось драться.
– Хорошо дерешься?
– Ну…, опыт есть.
– Вот что, Виктор, ты, говорят, хороший каратист?
– Не только, я еще увлекаюсь боевым самбо.
– Ага-а! – удовлетворенно протянул Ивлев. – Не хочешь схлестнуться с боксером?
– Прямо сейчас? – Виктор бросил на Ивлева удивленный взгляд.
– Конечно.
– Ладно, давайте.
– Перчатки наденешь? – Ивлев кивнул на лавку, где лежала вторая пара боксерских перчаток.
– Нет, не надо.
– Ну, как хочешь, – Ивлев встал в боксерскую стойку. – Альберт, ты за рефери.
С первых же секунд Владимир Михайлович пошел в атаку. Он, несмотря на свой возраст, резво перемещался, делал резкие и неожиданные выпады, Однако к удивлению мужчин Виктор оказался на редкость вертким, он так же резко перемещался на поле боя, демонстрируя великолепную реакцию и чувство пространства. Бой шел уже минуты две, но ни одного серьезного удара Ивлеву не удалось провести. Он остановился перед противником, посмотрел на него, прищурив взгляд, вдруг сделал резкий и мощный удар в голову соперника.
И тут произошло неожиданное. Виктор в последний момент боковым блоком левой руки отвел нокаутирующий удар, резко крутанулся на двух ногах, и, описав корпусом полный круг, завершил вращение ударом правого кулака по затылку боксера. Ивлев охнул, зашатался, лицо его побелело. Он был «выключен», и теперь его можно было добить без всякой техники. Однако Виктор остановился, уставившись на шатающегося Ивлева.
К нему бросился испуганный Ратников:
– Как ты?! – воскликнул он.
– Нормально, – прохрипел Ивлев, посмотрев на друга мутным взглядом.
Минуты три он отсиживался на лавочке, глубоко дыша, затем посмотрел на Виктора.
– Извините, я не хотел, – кандидат на работу был явно смущен.
– Да нет, Виктор, нормально. Бой был честный. Как тебе это удалось?
– Этот удар называется бэкфист, вращающийся кулак.
– Хороший удар. Надо запомнить. Ладно, иди. На работу
