Женя только вздохнула. Но получился не вздох, а какой-то хриплый стон.
– Так, – внимательно посмотрел на нее Дима. – Что с голосом?
– Я же говорю, – Женя изо всех сил пыталась бороться с охватившей ее слабостью и апатией, – у него вчера был жар… Скорее всего, я от него заразилась. Меня уже знобит…
Дима долго смотрел ей в лицо, потом протянул руку и потрогал Женин лоб. Встал, подошел к шкафчику и достал небольшой сундучок-аптечку. Порылся в нем и протянул Жене несколько блистеров.
– Вот, пока что доктор прописывает вам это.
Женя молча взяла лекарство из его рук, посмотрела – анальгетики и поливитамины. Подумала секунду, но поняла: хитрить с Димой, просить его пристать к берегу, чтобы показаться врачу, бесполезно. Она приняла таблетку и спросила слабым голосом:
– Можно, я прилягу?
Дима откинулся на спинку стула и глянул на нее укоризненно:
– Мать, ты что? Ты меня вообще за кого принимаешь? Пошли, я тебя уложу.
Он привел ее в небольшую каюту. Двуспальная кровать, диван, туалетный столик с зеркалом, кресло. Она сразу же, не раздеваясь, забралась под одеяло, пытаясь согреться. Дима тем временем расположился на диване.
– Да, – сказал он, – не хоромы, но у нас же все впереди. Эх, Коростелева! И заживем же мы на денежки этого косоглазого…
В отличие от Жени Дима чувствовал себя очень хорошо – просто замечательно. С видимым удовольствием он лежал на диване, позевывая после еды.
– Да, Женька, повязала нас судьба. И кто бы мог подумать? Я, честно говоря, когда тебя с Давидом увидел, не сразу узнал. Ты, конечно, здорово изменилась. Ну, потом, когда ты ахать восторженно начала, тут у меня в голове и щелкнуло – это же Коростелева! Тебя и в нашей помойке под Севастополем все восхищало. В общем, пока вы с Давидом кувыркались в бане, у меня все четко высветилось. Ох, неспроста, думаю, это все. Как раз нам с Ахмедом помощь требовалась в деле с Давидом. И вдруг – ты…
Слабая, как котенок, Женя изо всех сил старалась держаться, чтобы не уплыть в болезненный сон. Ей было так важно понять и запомнить разглагольствования этого страшного человека, бывшего когда-то «ее Димой»…
– А при чем тут Давид? – устало спросила она.
– О-о-о, – рассмеялся Дима, – это долгая история. Единственный сумасшедший сын строительного магната. Просто сокровище, согласись? Ахмед целый год его пас, не знал, как к нему подступиться. А тут я попал в госпиталь, и одна сердобольная медсестра – ты только не ревнуй, пожалуйста, – порекомендовала ему меня в качестве опытного пилота. Понимаешь, не хотелось засвечиваться. Достаточно того, что Ахмед – нелегал. Мы все думали и думали – как сделать так, чтобы на меня даже тень подозрений не пала…
– Вы хотели его похитить и потребовать выкуп? – спросила Женя и закашлялась.
Дима пару раз хлопнул в ладоши.
– Умница! Все с полуслова понимаешь. Да что я говорю – ты просто дважды, трижды умница! И знаешь почему? Потому что вывела нас к настоящему Клондайку! Теперь мы богаты, Женька! Ну, что молчишь-то, дурочка ты моя ненаглядная с отрезанной косой!
– Ты скотина, – прокашляла Женя из-под одеяла.
И это была ошибка. Очень опасная ошибка.
Жизнерадостная улыбка Димы тут же погасла.
– А-а-а… – протянул он. – Вот оно что.
Он сел на диван и с насмешкой уставился на Женю.
– Я думал, – криво улыбнулся Дима, – что в награду победителю будет еще и девушка… Ну что же. Нет так нет. Насильно, как говорится, мил не будешь…
Его взгляд стал жестким.
– Скажи, – спросил он, слегка прищуриваясь, – а ты действительно не узнала пароль?
Женя покачала головой.
– Ну ладно, – пожал он плечами, – это на самом деле не проблема… Так.
Он решительно поднялся с дивана.
– Пойду проверю наших голубков. А ты пока поспи. Только уж не обессудь, придется тебя запереть. Уж больно ты отчаянная.
– Дим, – позвала она.
Он быстро обернулся, подошел к ней и присел рядом.
– Что, плохо тебе? – тепло спросил он. – Принести еще чего-нибудь?
– Нет, – поморщилась она, – дай, пожалуйста, лекарство Оливье. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы он умер.
Дима нехорошо усмехнулся, поднялся и вышел, не забыв запереть дверь.
Женя хотела было встать, но не смогла – ее трясло. Все тело ломило. Через какое-то время она почувствовала, что согрелась – начали действовать анальгетики. Еще через несколько минут Женя провалилась в тяжелый, тревожный сон.
* * *
Во сне она оказалась в каком-то месте, похожем на грот – тот самый, в который ее привел Давид. Она лежала на горячем мраморе, клубы пара окутывали ее, вокруг было очень жарко и душно.
«Пить», – просит она, но никто ее не слышит, только безумно хохочет Давид. От его смеха падает на пол огромное блюдо с фруктами. Со звоном оно разбивается на разноцветные осколки, и каждый из осколков превращается в лягушку. Множество разноцветных лягушек скачет по полу во все стороны, а она пытается найти Мими. Во сне Женя понимает, как это важно – найти именно Мими. «Ахмед! – пронзительно кричит Давид. – Ахмед!» Женя тем временем замечает маленькую желтую лягушку, она хочет дотянуться до нее, но падает и…
Женя вскрикнула и открыла глаза. Она лежала на полу, рядом с ней – разбитая бутылка из-под минеральной воды и чудом уцелевшая настольная лампа. Судя по всему, все это, включая Женю, свалилось на пол из-за какого-то толчка.
Она прислушалась: яхта стояла.
Очень осторожно, чуть слышно постанывая от ломоты во всем теле, Женя поднялась и подошла к двери каюты. Отчего-то дверь была открыта настежь. Голова, несмотря на мучительную слабость, была ясной. «Что-то случилось», – подумала она, осторожно выглянув за дверь. Никого.
Она вышла на палубу.
Теплая лунная ночь превращала все кругом в скульптуры из хрусталя и серебра. После жара и духоты каюты Женя с наслаждением вдохнула свежий, пропитанный морем воздух. Как вдруг услышала слабые, невнятные звуки.
Осторожно ступая босыми ногами, она пошла туда, откуда доносился этот шум. Но, сделав пару шагов, в страхе прижалась к стенке: по палубе шел человек. Она не успела спрятаться – было просто некуда. Поэтому так и осталась стоять неподвижно, вжавшись спиной в стену.
По палубе, шаркая ногами, шел Оливье Дескампс… Его руки висели, как плети, провалы глаз на его лице были темными и безжизненными, словно пещеры. Он почти беззвучно шевелил губами, будто молитву твердил. Дескампс прошел мимо Жени – так близко, что даже задел ее, но не заметил, продолжая глядеть в пустоту и еле слышно бормоча себе под нос.
Женя некоторое время ошарашенно смотрела ему вслед. Почему он свободно разгуливает по палубе в таком состоянии? Кто его выпустил? И почему его не заперли снова? «Неужели, – задохнулась она от догадки, – неужели и Алексу удалось вырваться? Или они с ним что-то сделали? Нет, нет, только не это!»
И вдруг с носовой части лодки до Жени донесся звук удара, а следом – грохот. Идти туда? Страшно. Но оставаться здесь – еще страшнее. Она подумала секунду и поняла: первым долгом надо проверить каюту, где были заперты Оливье с Алексом.
Тихо-тихо Женя прокралась в эту часть лодки, оглянулась и нажала ручку двери. Дверь оказалась открытой, в каюте никого не было. Все так же неслышно Женя пошла назад, по направлению к носовой части. Звуки борьбы становились все отчетливее.
Женя собралась с духом и зашла в камбуз. Нашла в мойке нож, которым Дима открывал консервы. С ножом было как-то спокойнее.
Шум доносился из главного салона. Женя осторожно заглянула и беззвучно ахнула: в комнате царил чудовищный погром. Ни одной вещи на своем месте. Стол, кресла, музыкальный центр, телевизор валялись вперемешку на полу, засыпанном осколками и обломками. А посреди этого хаоса катались, сцепившись в яростный клубок, Алекс и Дима… Они дрались молча, сосредоточенно, со смертельной ненавистью.
Женя застыла в дверях, не зная, как ей поступить.
«А Ахмед? – вспомнила она. – Где же Ахмед?» И в эту самую минуту кто-то дотронулся до ее спины. Вскрикнув от ужаса, она обернулась. Нож выпал из ее руки. Рядом с Женей стоял Оливье. Он положил ей руки на плечи и силился что-то сказать, но только нечленораздельно мычал.
– Женя! – вдруг закричал Алекс. – Осторожнее!
Она хотела обернуться, но не успела: кто-то со страшной силой сдавил ей горло. Задыхаясь, Женя пыталась освободиться, царапала ногтями руку, заломившую назад Женину голову. Но ее держали крепко.
– Ну, спасибо, Коростелева, – раздался над ее ухом запыхавшийся Димин голос. – Не забыла ножичек захватить.
Продолжая одной рукой держать ее за шею, Дима заставил Женю присесть вместе с ним и поднял с пола нож. Распрямился и снял руку с ее шеи. Она наконец вздохнула свободно – и тут же почувствовала прямо у горла холодное лезвие ножа.
Дима стоял в дверях, выставив перед собой Женю, как щит. Тонкое острое лезвие касалось кожи на ее шее. Чуть-чуть нажать – и… Женя боялась пошевелиться, боялась дышать и лишь краем глаза видела растерзанного Алекса, застывшего посреди салона.
