Но она вспомнила еще одного полицейского, толстого, бесцеремонного, с хитрыми глазами. Он заявился к ней на днях, но не в офис, а поймал в тот момент, когда она садилась в машину, чтобы ехать домой. Предъявил удостоверение, кажется, на имя Решетникова, и долго изводил ее вопросами о Томилине, о наследнике, о Маевском, спрашивал, была ли знакома с Чекановой, вспомнил и о Дроздове, заявил, что одно время вел с ним какое-то дело, и даже показал удивительную осведомленность в отношении последней миссии Дроздова – его поездке на Урал. Марина не вполне была уверена, что поступает правильно, но призналась этому назойливому толстяку в том, что сама отправила бывшего мужа на поиски наследника, что поиски эти закончились ничем, вернее ничем хорошим, потому что погиб человек, с которым Дроздов эти поиски вел. Решетников знал и об этом, а нужен ему был всего лишь номер телефона Виктора, который Марина ему сообщила с легким сердцем. Сейчас бы она этого не сделала, потому что доверие к людям в погонах было подорвано основательно. Впрочем, сейчас у нее никто ничего не спрашивал – все брали сами и решали все без нее. Что будет дальше, она не могла себе представить. Марина чувствовала себя мухой, которую оплели несколькими слоями паутины – ни вздохнуть, ни пошевелиться. Она мечтала сейчас о храбром рыцаре, который придет и вызволит ее из омерзительной темницы, увезет прочь из этого ужаса, утрет слезы и утешит. И почему-то в этой роли она видела только Дроздова, бесшабашного и безденежного, бодро шагающего по жизни от одной неудаче к другой, но никак не своего нового мужа, удачливого и рассудительного. Возможно, это было потому, что муж находился в отъезде, в командировке и даже не мог знать, что с ней происходит, а Дроздов как раз знал и должен был вот-вот появиться. Так сказать, выбор из возможного.
Но больше всего она мечтала сейчас заснуть. Жуткая усталость сковала ее тело, веки набрякли, в голове стоял звон, как после долгого сидения в душной комнате. Заснуть, чтобы проснуться и убедиться, что весь кошмар позади и все лишь пригрезилось ей из-за переутомления и ужасной погоды.
А гроза между тем разошлась не на шутку. Потоки дождя безостановочно поливали землю, и даже сквозь крышу барака, где они находились, начали просачиваться холодные струи. По всему помещению стоял звон от падающих капель и гуляли сквозняки.
Снаружи вдруг послышался короткий тревожный гудок. Жмыхов и Маевский сорвались с места и поспешили к выходу.
– Едут, кажется!
Парень, стороживший Марину, вытянул шею, пытаясь рассмотреть что-то за окном. Сердце у нее похолодело от недобрых предчувствий. Женщина встрепенулась и невольно подалась в сторону выхода. Полицейский грубо толкнул ее, заставив снова усесться на ящик. Марина хотела высказать все, что она о нем думает, но тут парня позвал к себе Жмыхов, а на караул при ней заступил Маевский. Он с кряхтением присел рядом на корточки и проговорил с сокрушенной интонацией:
– Ах, Марина Константиновна!
Это прозвучало как упрек – будто она заварила всю кашу с похищениями, с дележом наследства, убийствами.
– Просто закройте рот и помолчите! – резко бросила она ему. – Хотя бы чуть-чуть совести у вас осталось?
Она говорила почти в полный голос – полицейские, или кто они были, вышли на улицу, и темнота поглотила их. Самойловой хотелось бежать отсюда куда глаза глядят, но вот куда они могли глядеть в такой непроглядной тьме, под ливнем?
– Ах, Марина Константиновна! – повторил Маевский. – Я ведь по-своему любил Томилина. Служил ему верой и правдой. И все остальные, с кем он поднимал фирму… Понимаете, буква закона одно, а здравый смысл и справедливость – это другое. По-хорошему, это наша фирма, наши активы, тех, кто ее создавал. А он оставляет все мальчишке, голытьбе, которому нет до фирмы никакого дела. Вы же понимаете, он в месяц уничтожит труд многих лет, оставит людей без рабочих мест, надругается над надеждами…
– Я сейчас зарыдаю, – сказала Марина. – Значит, вы из лучших побуждений решили подсунуть мне фальшивого наследника?
– Вот этого я вам не говорил, – после короткого раздумья сообщил Станислав. – Наследник как наследник, с документами. Кажется, сначала у вас не возникло к нему никаких вопросов. Подозреваю, что это ваш шебутной Дроздов мутит воду. Правильно вы с ним расстались, Марина Константиновна, но вот отношения поддерживаете зря, это я вам прямо скажу. Дроздов на плохом счету в городе. Общение с ним и на вас бросает тень…
– Ну конечно, ваше общество куда изысканнее! Но, по правде говоря, лично вами я уже сыта по горло. Вы ходите за мной по пятам уже две недели. Чуть не в туалет провожаете. Жучки в кабинете – тоже ваша работа? Телефон прослушивать – что может быть благороднее!
– Марина Константиновна! Не понимаю, о чем вы сейчас говорите! – притворно ужаснулся Маевский. – Какие жучки? Да я дома пробки поменять не в состоянии. Как бы я мог…
– Да не своими руками, разумеется. Кроме как шпионить, вы ни к чему не способны, это ясно. Но это с вашей подачи приходила бригада чинить телефон, когда линия якобы вышла из строя. Теперь я понимаю! Жалею только об одном – не сразу поверила Дроздову. Он-то вас раскусил сразу.
– Марина Константиновна, побойтесь бога! Такого на меня наговорили… Я ваш друг, поверьте. Я вас обучал азам нашей профессии. Вы для меня как дочь. И сейчас я делаю все, чтобы помочь вам. Все это вынужденные неудобства. Как только ваш бывший муж опомнится и прислушается к голосу разума, вы будете свободны.
– Допустим, он опомнится. Отпустит вашего ставленника. И что дальше?
– Дальше вы спокойно завершите оформление наследства. Никто вам больше не помешает.
– Я буду добиваться всесторонней экспертизы. Я уже не верю, что этот человек действительно Владимир Томилин. Это подлог.
– Вы ошибаетесь. Вы очень ошибаетесь, Марина Константиновна.
Нервы у Маевского, видимо, начинали сдавать, потому что он вдруг отвернулся и, подойдя к двери, стал напряженно вглядываться в темноту. Марина неуверенно последовала за ним. Сквозь потоки дождя мигнул яркий луч, потом еще раз и погас.
Дроздов остановил машину, когда в лучах фар увидел впереди два силуэта. Эти два человека торопливо пошли к машине, пробиваясь сквозь потоки воды. Опознать кого-то в этих размытых фигурах было невозможно.
– Где Марина? – с тревогой спросил Дроздов.
– Не дергайся, – прогудел с заднего сиденья Бобров. – Ничего они ей не сделают. И я сразу это сказал. Они взяли тебя на понт.
Два мокрых человека разом открыли дверцы и нырнули в машину. Теперь Дроздов узнал Жмыхова и старлея Коровина. Здороваться не стали.
– Где человек? – утирая мокрое лицо, спросил майор. – Было сказано, чтобы без него не являться. С огнем играешь, Дроздов!
– Я не играю, – сказал Виктор. – А вот вы заигрались, по-моему.
– Не лезь не в свое дело! – оборвал его Жмыхов. – Забыл, что ты теперь никто? Да за все, что ты натворил, тебя в порошок стереть мало! Ты вообще чем думаешь, Дроздов? Похищение человека. Нападение на представителей власти. Да еще надо посмотреть, взрыв у гостиницы не твоих ли рук дело. Ты ведь того человека знал! Да тебя так закатать можно, что следа не останется!
– Так ты сюда закатывать приехал, – иронически спросил Бобров, – или грязную сделку осуществлять?
Жмыхов обернулся и зло посмотрел на частного сыщика.
– Не любим мы, когда нам мораль читают, – объяснил Григорий Семенович. – Особенно такие аморальные типы, как вы, майор!
– Присоединяюсь, – подтвердил Дроздов. – Не надо нас стращать, майор. И вообще, давайте ближе к делу. Где Марина? Я должен ее видеть, и точка.
– Сейчас увидишь! – Жмыхов рванул дверцу и вышел под дождь. – Иди за мной!
Виктор выбрался с водительского места, распахнул дверцу. Холодные капли забарабанили по непокрытой голове, легкий пиджак мгновенно промок насквозь. Сыщик втянул голову в плечи и, невольно ускоряя шаг, бросился за Жмыховым, который шагал по мокрой траве в сторону бетонного здания со слепыми окнами. На секунду Дроздов обернулся. Коровин шел за ним, сверля ненавидящим взглядом. Бобров перебрался на водительское место и теперь вглядывался в мутную пелену за стеклом.
Жмыхов вдруг приостановился и резко повернулся к Виктору.
– Чего ты хочешь, Дроздов? Чего добиваешься?
– Мне нужна моя жена.
– Бывшая! И я тебя не об этом спрашиваю. На что ты рассчитываешь в этом деле? Какое место ты себе присмотрел?
– Ты о чем?
Дождь сек их лица. Но они уже не замечали этого.
– Спрошу иначе – где ты прячешь свой главный козырь? Учти, вопрос серьезный. Не ответив на него, ты не уйдешь отсюда.
– Это ты так решил?
– Так решили большие люди.
– Так, давай заканчивать этот абстрактный разговор. Я приехал забрать жену. Я ее забираю. Ваша шестерка вернется к вам, как только мы окажемся в городе. Это мое последнее слово.
