— Вот и спрашивайте с Германа Степановича… — выдавила женщина. — От меня-то вы что хотите?..
— Не можем, — ответил мужчина. — Герман Степанович приболел, а больных мы не мучаем. Это неэтично. А вы здоровы и полны сил. Но это быстро пройдет, уверяю вас.
— Да какого х… — женщина снова завертелась.
— Но это еще не самое интересное. А самое интересное то, что совместно с беспринципным руководством прокуратуры вы фактически сколотили банду, зарабатывающую на квартирных кражах. Начиналось с того, что пойманных квартирных воров вы отпускали, брали с них крупные откупные или награбленное имущество. Одного из мелких воришек вы даже заставили сдать свою квартиру на год, а его отправили бомжевать в «воспитательных» целях. Воришка, конечно, молчал. Деньги от сдачи жилья вы клали в собственный карман. А потом уже, пользуясь своим служебным положением, вы стали скрывать факты отдельных краж, то есть фактически вступали в сговор с преступниками. Возмущенных граждан, оставшихся без имущества, вы вызывали на допросы, посредством угроз и увещеваний, шантажируя здоровьем детей, заставляли забрать заявления, а если они отказывались молчать, применяли к ним физическое воздействие. Ну, может, и не лично вы, но по вашему распоряжению. В итоге вы завели своих собственных карманных воров, большинство из них зависимые (от вас) наркоманы — и схема работала. Грабили квартиры обеспеченных людей, жилища пенсионеров, ветеранов труда, вдов чернобыльцев. Наркоманы получали свой процент на наркоту, а вы с господином Радченко — все остальное. Если воришки попадались, то в действие вступали скрытые механизмы — либо они внезапно умирали, либо каким-то чудом оказывались на свободе. При этом в уголовных делах вы умудрялись не признавать владельцев ограбленных квартир потерпевшими. То есть жильцы квартир, где поработали ваши «нарики», становились «не являющимися потерпевшими по делу». Они ходят по судам, пишут жалобы, но везде их отфутболивают, потому что они «не потерпевшие». Посланные наверх жалобы спускаются обратно к вам, и тут уж в дело вступают ваши костоломы… По самым скоромным сведениям, по вашим указаниям было обчищено порядка пятнадцати квартир. Самое смешное, что ваши делишки лежат на поверхности, Изольда Ивановна, в них может покопаться даже ленивый, случись у него охота. Но охоты нет, и вы уверовали в свое могущество, в свою непотопляемость, в свою, если хотите, избранность…
— Вранье… — гаркнула женщина.
— Будем надеяться, что после появления материалов в Интернете вами займутся. Ведь остались честные менты в стране, Изольда Ивановна, сердцем чую, остались, и их немало, вот только попрятались они куда-то… А теперь самое главное. 23 сентября текущего года в 19.42, управляя автомобилем «Опель-Антара» под регистрационным знаком «А 555 ВС», вы подъехали к перекрестку улиц Советская и Фрунзе со стороны здания Гидрометцентра на улице Советской, остановились на красный свет на крайней правой полосе. Терпения у вас не хватило, вы резко дали по газам, не видя за левой машиной, что дорогу переходят люди. Вы их практически сбили — мужчина отпрянул, женщину зацепили бортом. Остановиться не пожелали. Женщина упала, ударившись животом об асфальт, так как мужчина подхватить ее не успел. Она была беременной. Через несколько часов у нее открылось кровотечение, ухудшилось состояние и случился выкидыш. Об этом вы, разумеется, не знали…
— Да что ты чушь тут порешь, мерзавец! — орала Изольда Ивановна. — Какая женщина, не было никакой женщины, покажи мне ее!
— Охотно, — улыбнувшись, сказал мужчина. — Вручаю вас в ее чуткие руки, полагаю, у вас найдутся общие темы для беседы. А я, если позволите, ненадолго откланяюсь. Дорогая, ты еще не уснула?
— Ну, наконец-то, наговорился с этим инкубом, — сварливо бросил женский голос. — Как ты думаешь, нагайка подойдет?
— Ну, сама решай. Нагайка, конечно, эргономичнее, но плетью больнее будет. Ты путаешься в терминологии, дорогая. Инкуб — распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами. Условно говоря, это мужчина. А то, что висит перед нами, — это типичный суккуб.
Мужчина отдалился, и вместо него возник кто-то другой. Застыл, расставив ноги. Женщину затрясло от предчувствия чего-то ужасного — того, что страшнее страха разоблачения, страшнее тюрьмы, вселенского позора, даже смерти…
Никита вздохнул и выбрался из комнаты. Что-то уставать он начал часто. Можно посидеть на кухне несколько минут — интересно, у Изольды Ивановны имеется хороший кофе?
— Ну, здравствуй, дорогуша, — услышал он доносящийся из комнаты, твердый, как алмаз, голос Ксюши. — Убийца моего ребенка…
Стегнула плеть, когда он плотно притворил дверь, истошно взвизгнула истязуемая, и снова хлесткий щелчок, за ним третий, четвертый, а далее почти без остановок…
Завершилось увлекательное видео, повествующее о бытии партийного босса и следователя районной прокуратуры. Подполковник Неделин надавил клавишу, останавливающую запись, отбросил пульт и немигающим взглядом уставился на подчиненных. Реакция из верхов еще не поступала. «И чего вы так смотрите на нас, Игорь Валентинович? — выразительно сообщали ответные взгляды. — Словно вы один тут — лицензионный продукт в море контрафакта. Ну, сбылось, что пророчилось, — наехали на партийную шишку, раздавили, опозорили, и правильно сделали, и баба-следователь отнюдь не ангел, мы-то тут с какого бока?»
— Я знаю, дорогие мои, кто из вас является информатором разыскиваемых преступников, — зловеще, выразительно чеканя слова, проговорил Игорь Валентинович.
Тишина в кабинете буквально напряглась и зазвенела! Все присутствующие прилипли глазами к боссу. Мартынов побледнел. Вестовой покрылся румянцем. У Вадика Рехтина от изумления запотели очки. Икнул Шура Бродский.
— О господи… простите.
— Этот человек допустил ошибку, собирая нужную ему информацию, — продолжал подполковник. — И по мере проверки каждого из присутствующих на наличие… хм, признаков экстремизма эта ошибочка вылезла и превратилась в ниточку, за которую осталось лишь только потянуть, — он не удержался от саркастической ухмылки, — чтобы нарисовалась картина. Финита ля комедия, дорогой мой.
К кому он обращался, подчиненные не поняли. Казалось, он смотрел одновременно на всех… и ни на кого конкретно.
— Игорь Валентинович, признайтесь же скорее, что это не я, — взмолился Шура Бродский, на всякий случай отодвигаясь от «запотевшего» Вадика.
— Кто эта сука, Валентинович? — прохрипел разволновавшийся Мартынов. — Кончай глазами давить, скажи…
— М-да уж, — выдал Рехтин, — чертовски любопытно… — спохватился, что ничего не видит, содрал с носа очки и принялся судорожно тереть стекла.
— А вы уверены, Игорь Валентинович, что знаете? — усомнился Вестовой. — Как-то не хочется участвовать в этой жеребьевке с шансом один к четырем.
— Знаю, — улыбочкой авгура улыбнулся Неделин. — И этот человек, надеюсь, тоже понимает, что я не блефую. Даю ему возможность покаяться мне лично, пока об этом не узнало все управление. Возможно, в его мотивах и найдется что-нибудь смягчающее. Не хочет признаваться при свидетелях, а я охотно допускаю, что он стесняется и пока не готов, что ж, даю ему время до завтра. Пусть свяжется со мной и все расскажет. Приватность гарантирую. Наблюдения в ближайшие часы за вами не будет, обещаю, да вы и сами профи, легко поймете.
— Подождите, Игорь Валентинович, — не врубился Рехтин. — Это что же получается, вы нам не скажете, кто этот… нехороший человек? Сами знаете, а нам не скажете?
— А это не опасно? — задумался Вестовой. — Не хотелось бы говорить всякие гадости, Игорь Валентинович, но жизнь того, кто что-то знает, значительно отличается по продолжительности от жизни того, кто ни хрена не зна…
— Типун тебе на язык, — оборвал его Мартынов.
— И смысл-то в этом какой? — вытянул шею удивленный Шура. — Ведь завтра все равно узнаем?
— Все свободны, рабочий день закончен, — таинственно усмехнулся Неделин и посмотрел на часы, показывающие 19.30 текущего вторника…
Он проехал остановку на метро, вышел, чтобы развеяться. Настроение было убийственным. Идти домой с таким настроением не хотелось. Из ближайшей «Чашки кофе» высыпало несколько девчат, припустили, щебеча, по проспекту. Игорь Валентинович решил зайти в кофейню, раз уж там действительно так весело… Но ничего веселого там не было. Он сидел с чашкой «американо» в полумраке заведения, отрешенно смотрел в окно. Город переливался вечерними огнями. Мерцали рекламные тумбы, вспыхивали разноцветные лампочки на вывеске супермаркета, расположившегося через дорогу. Опять обманули синоптики — потеплело, вопреки прогнозам, зарядили мелкие надоедливые дожди. Вроде бы и сыро, и капает что-то сверху, а зонт открывать не хочется…
