Заложив руки за спину, полковник стоял в окружении своих «доберманов», провожая белую «девятку» оперативников тяжелым взглядом.
Когда машина тронулась, он сказал одному из стоящих возле него сопровождающих:
– Запомни номерок этой машины.
Тот кивнул своей здоровенной башкой, в угоду хозяину, недобро глянув на отъезжавшую белую «девятку» Лехи Ваняшина.
* * *
Вернувшись в управление, Туманов сразу же послал Грека в ИВС за Чикиной.
– Извините, Алла Николаевна, что приходится беспокоить вас в такое позднее время, – извинился майор. Хотя сама Чикина по поводу позднего вызова в кабинет к оперу не проявляла возмущения. Скорее, наоборот.
– Не стоит, извиняться, – сказала она, грустно улыбнувшись. – Общение с вами, для меня куда приятней, чем одиночество в камере изолятора. – Она пытливо глянула в грустные глаза майора Туманова, спросила: – Если вы меня вызвали так поздно, стало быть, случилось что-то. Или я не права?
Федор не стал скрывать. Да и какой смысл таить от Чикиной то, что произошло. Сказал:
– Вы правы. Случилось. Полчаса назад на автобусной остановке произошел взрыв… Имеются жертвы…
Алла Чикина задумчиво наклонила голову на бок.
– И сделал это, конечно, Мамедов? – спросила она. Хотя могла и не делать этого, потому что сама догадалась, кто совершил его. Иначе с чего бы ее так резко подняли с кровати.
Федор кивнул.
– Да. Перед этим он позвонил мне сюда и предупредил, что собирается взорвать автобусную остановку. И взорвал. Среди погибших, обнаружен труп террористки. По лицу ее опознать невозможно. Взрывом ее всю изуродовало. Но у нее на левой руке, на предплечье, сохранилась татуировка. – Федору было неудобно произносить в слух, какая она, что изображает, поэтому, взяв листок бумаги и авторучку, он нарисовал ее. Причем, на взгляд Грека с Ваняшиным, получилось довольно неплохо.
– Николаич, а у тебя талант к рисованию, – похвалил майора Грек.
Закончив с рисунком, Туманов показал его Чикиной, со словами:
– Вы говорили, что в данный момент у Мамедова находятся две девушки?..
Алла Чикина согласно кивнула.
– Да. Две.
Туманов достал из папки фоторобот обоих девушек, выполненный по приметам, которые дала Чикина. Положив оба изображения на стол, перед Аллой, спросил:
– У которой из этих двух была такая наколка? Постарайтесь вспомнить, – попросил он Чикину.
Алла посмотрела и указала пальцем на одну из фотографий.
– Вот у этой девушки я видела такую наколку. Имя и фамилию ее я не знаю. Меня держали отдельно от них, и виделись мы только утром, когда меня и их выводили в туалет и чтобы умыться. Общаться между собой нам запрещалось. За этим строго следил охранник.
– Понятно, – задумчиво проговорил Федор. Какое-то время он сидел и молчал, всматриваясь в фотографию девушки террористки погибшей при взрыве на автобусной остановке.
Грек сидел, щуря свои глазки, словно придремавший кот. Леха Ваняшин курил, стряхивая пепелок в консервную банку.
Судя по выражению лица, Алла Чикина заскучала. Впечатление такое, будто больше она здесь никому не нужна. Тогда бы отвели назад в камеру. Там можно хотя бы полежать, но сидеть вот так на жестком стуле, нудно и неудобно.
Понимая, что ждать от Грека с Ваняшиным нечего, разговаривает с ней один майор, она выжидающе смотрела на Туманова. И тот, наконец, заговорил:
– Скажите, а вот Мамедов, он посещает какие-то рестораны? Или, может быть, бары? Вам про это ничего не известно? – спросил майор.
Алла Чикина отрицательно покачала головой.
– Нет. А впрочем… – в ее глазах промелькнула надежда, заметив которую даже Грек перестал дремать. – Однажды, Пшеянц как-то обмолвился, что они с Мамедовым встречаются в ресторане «Три мушкетера». Это на Павловской улице. Сам Пшеянц там часто бывал. Там французская кухня. Ему нравилось.
Туманов воспринял сказанное Чикиной с легкой усмешкой.
– Вообще-то я сомневаюсь, что такой человек, как Мамедов обладает изысканными вкусами. Но думаю, наведаться нам туда и поговорить с администратором стоит, – проговорил майор.
Стоит ли сомневаться в том, что никто так не знает посетителей ресторана, как метрдотель. При желании, он может, и столик получше предоставить и юную красотку порекомендовать, чтобы уважаемому посетителю не скучалось в одиночестве.
Именно таким человеком и был Савелий Маркович Григорьев, метрдотель ресторана «Три мушкетера». С дамами обходителен, с мужчинами угодлив. Но это в основном с теми, кто был постоянным клиентом ресторана. Они могли рассчитывать на особое его расположение. С остальной публикой Савелий Маркович был не так обходителен. Особенно, если замечал, что кошелек клиента не трещит по швам от обилия долларов или евро. Таким надеяться на особое покровительство Савелия Марковича не следовало, и столики им выделялись, либо возле самой сцены, где от стараний оркестрантов лопались барабанные перепонки, либо рядом с выходом из зала, что само по себе тоже не отличалось большим комфортом. Но при этом эти места, так рекламировались метрдотелем, словно о лучших и не стоило мечтать.
Скупого на чаевые клиента, Савелий Маркович также безошибочно определял из общей массы посетителей, как это делает чабан, выбраковывая паршивую овцу из огромного стада. Случайный посетитель не мог рассчитывать на хорошие места, которые зависели от его кошелька.
Ежедневно Савелий Маркович приходил в ресторан задолго до того, как его уютный зал заполнялся публикой. Заложив руки за спину, он прохаживался по залу, проверяя, чтобы на каждом столе были чистые скатерти и свежие салфетки. Потом проходил к себе в кабинет, где неизменно пропускал рюмку, другую коньяку и плотно обедал, потому что следующий прием пищи будет только после закрытия ресторана.
Так должно было быть и на этот раз. И Савелий Маркович уже велел молоденькой официантке, недавно принятой на работу, принести ему в кабинет поднос с блюдами.
Войдя в свой кабинет, со вкусом обставленный финской мебелью, Савелий Маркович первым делом снял свой замшевый пиджак и повесил его на спинку кресла. Вторым делом, засучил у рубашки рукава. Потом достал из стеклянного бара бутылку коньяка и рюмочку.
Усевшись поудобнее в кресло, он наполнил рюмочку и прежде чем пригубить ее, как настоящий дегустатор, поднес к ноздрям и втянул ароматный запах, напоминавший Савелию Марковичу о его далекой родине – Молдавии. После этой небольшой процедуры, он обычно переходил ко второй ее части. Все дело в том, что Савелий Маркович никогда не употреблял вино по-хамски, когда за пару больших глотков можно осушить целый двухсотграммовый стакан. Вино он принимал неторопливо и маленькими глоточками, чтобы лучше почувствовать его вкус.
После первой рюмочки, он приступал к легкой закуски. Обычно это было что-нибудь из салатов. Затем, наливалась вторая рюмочка. Но выпивалась она уже значительно быстрее первой.
Неожиданный стук в дверь, спутал все планы Савелия Марковича. По этому нахальному, и довольно громкому стуку он понял, что за дверью стоит кто-то чужой, поэтому сразу же поспешил убрать со стола бутылку и рюмку. Вместо этого на стол легла папка с бумагами. Савелий Маркович раскрыл ее. Взял в руку авторучку, при этом, сделав такое лицо, будто сейчас здесь на его столе, творились глобальные дела, а тот, кто постучал, попросту мешает довести их до конца. Поэтому посетитель, осмелившийся потревожить метрдотеля, не должен забывать о лимите времени, отведенным для него.
– Войдите, – скрывая раздражение, произнес Савелий Маркович таким голосом, каким конферансье объявляет о выходе на сцену следующего участника грандиозного концерта.
В кабинет вошли двое. Оба высокие, широкоплечие, и метрдотелю показалось, что его небольшой кабинет сделался еще меньше.
Едва глянув на них, Савелий Маркович определил, что оба они не являются посетителями их ресторана, а стало быть, речь не пойдет о том, чтобы на вечер заарендовать несколько лучших столиков.
Держатся они довольно раскованно, хотя и не наглеют, как это бывает с представителями современного криминала. И Савелий Маркович безошибочно угадал в вошедших борцов с криминалом. И не ошибся, потому что первый из них, который выглядел постарше, достал из кармана пиджака удостоверение, при виде которого, Савелию Марковичу сделалось неуютно даже в собственном кабинете. Он вдруг почувствовал запах камеры, вдыхать который ему в полной мере пришлось лет десять назад, когда он глупо попался за изнасилование несовершеннолетней.
– Старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор Туманов, – представился владелец удостоверения. – А это, – кивнул он на парня, вошедшего следом, – лейтенант Ваняшин.
Савелий Маркович едва не разорвал рот, так стараясь улыбаться и тем самым понравиться оперативникам. Сразу предложил важным гостям присесть в удобные кресла. Следующим предложением метрдотеля, было пропустить по рюмочке коньяка, который он собирался распробовать в одиночку. Тогда глядишь, и разговор лучше пойдет. Так обычно и было, когда к нему наведывался кто-нибудь из представителей власти. Но с этими двумя все оказалось иначе.
