мужчин и две женщины занимались тем, о чем Леша слышал лишь скользкие туманные намеки сверстников.
Зуля тут же захлопнул книгу.
— Сестра на шкафу прячет, — пояснил он, опуская книгу в сумку. — Так что можно делать и цветные…
В общем, они занялись новым бизнесом. Спрос и число заказов превысили все их ожидания. За месяц с небольшим они продали почти полторы тысячи фотографий. Потом они попались.
И не попались даже. У одного из их постоянных покупателей фотографии нашел отец. Всыпав сластолюбивому чаду ремня, родитель быстро выяснил все о происхождении фотографий и поделился узнанным с завучем школы. Так как Зуля не продавал свою продукцию, то он вообще остался в тени и успел замести все следы. Андрей и Леха отпирались и отвирались как могли, но появившиеся новые свидетели осложнили дело. Приятели зубами вцепились в версию о чемодане, найденном в подвале, и никакие расспросы, допросы и угрозы не сдвинули их с этого рубежа ни на шаг. Дело в итоге закончилось «последним предупреждением» и обещанием попрощаться с коммерсантами сразу же по окончании восьмого класса.
Зуля, впрочем, тоже не вышел сухим из воды. В надежде найти концы следователь приперся на родительское собрание и продемонстрировал родителям несколько фотошедевров. Как на зло, на собрание пришла сестра Зули, которая, не будь дура, быстро сопоставила страсть младшего брата к фотографии, редкую тогда гэдээровскую бумагу и разительное сходство фотографий с картинками в журналах, которые, как оказалось, она прятала недостаточно надежно.
Более всего печалило приятелей то обстоятельство, что любой их бизнес в стенах школы был теперь чреват неприятностями весьма серьезными. Однако деловой зуд, как наркотик, требовал чего-то нового.
В поисках идей они прошлись по двум рынкам, где новоявленные нэпманы расставили свои лоточки с самодельными товарами. Рубашки и платья, сшитые по выкройкам из иностранных журналов, пояса из дерматина, футболки с выбитыми через трафарет рисунками и надписями, значки с портретами Горбачева, ликами рок-идолов и надписями вроде «Ты не прав!», с внушительным кулаком. Цены на все это просто пугали, а прибыль кооператоров (даже по самым скромным подсчетам) вызывала угольночерную зависть.
Друзья бродили среди этого кустарного изобилия, рассматривали скептически «балахоны» и «бананы», ниспадающие с вешалок, и отмечали для себя, что, несмотря на их аляповатый вид, вещи смотрят, меряют и даже покупают.
На их глазах начиналась новая интересная жизнь, полная перспектив и возможностей. Отправлялся в по-настоящему светлое будущее первый поезд, успеть на который так хотелось юным коммерсантам.
Завершив обход, троица зашла в скверик и, усевшись на полуразломанной скамейке, стала обсуждать увиденное.
— Класс! — первым заговорил Андрей. — Штаны из простыни за семьдесят рэ! Купить простынь, как делать нечего…
— Да, разбежался! — оборвал полет его фантазии Леха. — А патент? А кто шить будет? А налоги они знаешь какие платят? Все твои семьдесят рэ вылетят в трубу со страшным свистом.
Приятели заспорили. Только Миша задумчиво рассматривал носки своих кроссовок.
Пока Андрей безуспешно пытался с лету отмести все Лехины «но», Миша не проронил ни слова, как будто яростный спор друзей нисколько его не касался. Когда же Андрей и Леша несколько подустали и появилась возможность вставить в их диалог реплику со стороны, Зуля заговорил.
— Открыть кооператив мы не сможем. И никого из взрослых уговорить на это не удастся, — ровным голосом произнес он. — Другое дело, что мы можем помогать кому-то из кооператоров, но что нам доверят, кроме выноса мусора и перетаскивания тюков? Да и то вряд ли: эксплуатация детского труда не приветствуется.
Он помолчал, посмотрел на притихших товарищей исподлобья, проверяя их реакцию на столь безапелляционное заявление, и закончил:
— А если бы мне и предложили таскать мешки, я бы отказался. Мешки — занятие для дураков. Не знаю, как вы…
То ли это был ловкий маневр, то ли неудачно построенная фраза, но после такого определения умственных способностей тех, кто выполняет мелкие поручения, иного ответа у друзей и быть не могло.
— При чем здесь мешки?! — искренне возмутился Андрей. — Что я, шестерка, что ли?
— Никто об этом и не говорит, — поддержал друга Леша. — Вопрос как раз в том, что мы можем сделать сами.
— А сами мы пока, наверное, ничего не можем сделать, — покачал головой Миша. — Остается ждать идею.
— А чего ее ждать? — пожал плечами Андрей. — Торговать пока потихоньку кассетами, еще чем-нибудь… Среди своих.
Похоже, что трио разваливалось. Нет, они, конечно, будут дружить и ходить друг к другу в гости. Но общего дела у них отныне не было. Миша собирался пока залечь на дно и ждать случая; Андрей рассчитывал продолжать писать кассеты для тех, кто умел держать язык за зубами; Леша был готов «крутиться» вместе с Андреем, но напряженная по случаю недавних скандалов обстановка дома вынуждала его быть настороже. Друзья так ни к чему и не пришли.
Вскоре закончился учебный год. Друзья не виделись почти три месяца. Первого сентября они встретились вновь, чтобы поделиться воспоминаниями о прошедших каникулах.
Впечатлений было море, и даже Миша, не имевший привычки перебивать собеседника, несколько раз был вынужден перехватывать инициативу у приятелей, чтобы поведать им очередной эпизод.
В какой-то момент Андрей взмахнул рукой, и рукав школьной куртки сбился, открыв нечто, висевшее на запястье.
— Стой-стой-стой! — поймал его Леха за локоть. — Ну-ка, покажь, что там у тебя?
Андрей улыбнулся и медленно, с гордостью подтянул рукав.
Друзья увидели кожаный (вернее, это была не кожа, а заменитель, каким обшивают сиденья в кинотеатрах) браслет шириной сантиметров в восемь, усеянный рядами металлических клепок, какие ставят обычно на днища матерчатых сумок. Леха знал, что это экипировка «металлистов» — фанатов тяжелого рока, и рассматривал браслет как вещь вполне обычную. Миша же никогда не обращал на подобную атрибутику внимания, и этот аксессуар был ему в диковинку.
— Зачем это? — поинтересовался Зуля.
— Ты что?! — изумился Андрей серости приятеля. — Это хард-рок, круто!
Для убедительности Андрей вскинул руку со сжатым кулаком вверх, оттопырив в последний момент указательный палец и мизинец.
Леха усмехнулся. Миша скептически проследил за этим жестом.
— И не лень было клепки ставить? — спросил Зуля с иронией.
— Я и не ставил, — несколько смутился Андрей. — Я его купил. За одиннадцать рублей…
— За сколько?!
Вопрос этот задали одновременно и Леша и Миша, но прозвучал он из их уст по-разному. В Лешином возгласе было почтение к дорогой вещи и уважение к человеку, позволяющему себе такие покупки. Миша же просто не поверил своим ушам: одиннадцать рублей — за такое барахло?!
— Одиннадцать. — Андрей посмотрел на свой браслет, словно изумляясь, как можно сомневаться в выгодности
