возвращаться не спешили, и ехать было приятно.
И вот они подкатили к высокому глухому забору по указанному адресу. Вышли из машины и позвонили в калитку. Прошло пять минут, пока щелкнули засовы и дверь открылась. Альберт Троицкий вышел встречать гостей в тренировочном костюме и легких летних тапочках.
Это был махровый еврей, холеный, умный, предупредительный. Держался с чувством собственного достоинства, но без высокомерия и амбициозности. Вид у него был пляжный, да он, как сообразили сыщики, и собрался на реку отдыхать.
— Здравствуйте, — вкрадчиво произнес он и вопросительно взглянул на пришедших.
— Добрый день, — Фомин достал удостоверение, и в открытом виде показал юристу. Тот мельком посмотрел и кивнул:
— Проходите, пожалуйста.
Все прошли на расположившуюся у кустов крохотную веранду и сели на лавочку за деревянный круглый столик. В глубине сада стоял кирпичный дом — добротный и небольшой. Он ни в какое сравнение не шел с особняками Германа и его сестры, но был как игрушка ладен, изящен, по своему удобен и для безбедного житья пригоден.
Вокруг него высились сосны, шумели кронами березки и вдоль забора росли густые кусты крыжовника вперемешку с боярышником. Было чисто, и чувствовалось, что кто-то с любовью ухаживает за садом, может, сам хозяин или его супруга.
— Кофе, чай, чай с вишневым вареньем, из этого сада, а не с рынка, — предложил юрист, но инспектора отказались. Их интерес вызывало завещание Германа, и Алексей перешел прямо к делу.
— Как я вам сказал по телефону, нам необходимо знать текст завещания Германа Фрейна.
Троицкий замялся, насупился, заморгал, но отказать оперативниками не решился:
— Я понимаю, вы ведете дело об убийстве господина Фрейна, но поймите и меня. Завещание — конфиденциальный документ, и его обнародование грозит мне юридическими санкциями. Если родственники подадут на меня в суд, то я дело проиграю. И тогда конец карьере. Клиенты от меня отвернутся. Юрист-предатель никому не нужен. Я давал подписку Герману, что никто, кроме лиц, указанных в завещании, не узнает его содержания. К тому же это противоречит юридической этике.
— Мы вас понимаем, но и вы нас поймите. Герман убит, а убийца разгуливает на свободе. Его надо вычислить, найти и арестовать. Мы подозреваем, что мотив для убийства — наследство Германа. Поэтому нам надо точно знать содержание завещания. Тех, кто в нем указан.
Юрист помялся, потом открыл лежащую на столе папку, вынул лист — заготовленную заранее ксерокопию документа — и передал Алексею. Тот взял и начал читать. Это была копия завещания Германа Фрейна. В нем указывалось только одно физическое лицо — его жена Анна Фрейн. Ни Амалии, ни кого-либо еще в нем не было. Ей завещались акции нефтяной компании «Стелд» и банка Германа на сумму более миллиарда долларов, акции нескольких фирм, двести миллионов долларов на счету «Национального Швейцарского банка», коллекции картин, предметов антиквариата, ювелирных изделий и драгоценных камней, хранящихся в депозитном сейфе в том же банке. Ей завещались дома в России и за рубежом, машины и яхта.
Условная долларовая стоимость наследства приближалась к пятистам миллионам, без учета контрольного пакета акций нефтяной компании и банка. А общая сумма равнялась двум миллиардам долларов. Прочитав цифру, Алексей потерял дар речи. Он молча передал лист Михаилу и посмотрел на юриста. Альберт многозначительно поднял брови — мол, вот так.
— Круто, — наконец сказал Фомин.
— Это вам для информации, но копию вы с собой не возьмете. Сами понимаете почему.
Оперативники закивали, а Фомин спросил:
— Когда наследница может вступить во владения собственностью?
— По истечении шести месяцев со дня смерти собственника. В случае подачи еще одного завещания, или обнаружения законнорожденных детей Германа доли причитающегося каждому имущества будут определяться судом.
— В случае доказательства вины наследницы в убийстве мужа кому будет принадлежать наследство?
— Ей. Если вы докажете, что она убила из-за наследства, то суд может конфисковать имущество в пользу государства и его смогут наследовать ближайшие родственники, сестра например. Но вы не докажете, так как она заявит, что убила из ревности, и все останется ей. Она будет сидеть в тюрьме, а наследство ждать ее. Также ее могут выпустить под залог.
— Понятно, — Алексей отдал документ юристу, а тот положил в свою папку. — Спасибо, Альберт Эдуардович.
Оперативники попрощались, вышли с дачи, сели в машину и поехали в Москву.
Сначала ехали молча, раздумывали, а потом начали обмен мнениями.
— Как один человек, гражданин государства, — начал рассуждать Фомин, — член общества, может так разбогатеть. Если перестройка у нас в стране длится уже десять лет, то Герман зарабатывал по пятьдесят миллионов долларов в год. Это почти пять миллионов в месяц. Как можно заработать такие деньги? Как такое может быть у нас в стране, где девяносто процентов населения живет за чертой бедности, не хватает денег на питание, одежду, лекарства? В школах нет учебников, в больницах медикаментов, инструментов для проведения операций. Заводы и фабрики встали от недостатка инвестиций на переоборудование, в городах дома скоро начнут разваливаться — нет денег на ремонт. Авиатранспорт, железные дороги, метро постепенно хиреют и не избежать техногенных катастроф.
— Только газо- и нефтепроводы усиленно строят, — добавил Михаил, — потому что они приносят огромные прибыли.
— Такие, как Герман, и строят. А деньги от продажи нефти кладут к себе в карман. Народные деньги. Мне в голову не может прийти, где можно заработать сто тысяч долларов, а тут миллионы, сотни миллионов.
— Они воры, узаконенные воры. Разграбили страну и теперь жируют, и самое главное — пути назад нет. Или экспроприация, но это уже было и привело к гражданской войне, или нищенское проживание десятилетиями, в надежде, что совесть и сострадание к ближним у олигархов проснутся и они поделятся награбленным. Дадут деньги на подъем экономики, на социальные нужды, на культуру, на здравоохранение и образование.
— Если их не заставить этого сделать, они никогда не раскошелятся. У них психология стяжателей. Они могут только хапать, хапать и хапать.
— Не все.
— Не все, но большинство.
Инспектора замолчали. Настроение у них испортилось, будто не было прекрасной погоды и хорошего летнего выходного дня. Алексей даже забыл про свой день рождения, а исполнилось ему сегодня тридцать пять лет. Именно сегодня, в воскресенье он планировал устроить праздник, пригласить к себе друзей по работе — Михаила, Максимова и Сергея Краснова. Но убийство Германа и срочное расследование перечеркнуло все его планы. Теперь он больше думал о Краснове и Германе, чем о себе.
А вот настроение Сергея повысилось как никогда. Теперь он знал, кто напал на него в офисе. Он ехал и насвистывал веселую песенку,
