— Вот привет, — удивился Панкратов. — А как же твои ребята? Чем они занимаются?
— Заняты, — скупо ответил Неделин.
— Хорошо, — подумав, согласился генерал. — Но учти, дружище, это твой последний шанс. Наезд на партийного гомика, который ты не пресек, поубивал многих. Лично я пока терплю, в чем-то даже наслаждаюсь, но скоро ответственные лица потребуют оторванных голов. Угадай, чья будет первая.
В умении отборных гвардейцев Панкратова «глубоко бурить» он даже не сомневался. Но имелись опасения, что бурят не там. Однако уже на следующее утро в кабинете Неделина зазвонил телефон, и голос, лишенный индивидуальности, произнес:
— Здравия желаем, товарищ подполковник. Капитан Пименов. Вам следует побеседовать с одним задержанным. Это некто Вдовченко, молодой сотрудник следственного отдела прокуратуры Центрального района, недавний выпускник юрфака. Он сейчас находится в нашем изоляторе…
Неделин не дослушал, уже мчался. Он чувствовал, что это не пустышка, воспрянул организм, заорали наперебой внутренние голоса! Молодой парнишка, от силы двадцать пять — двадцать семь, бледный, как привидение, с подрагивающей нижней губой, сидел за столом в комнате для допросов и смотрел на Неделина так, словно уже явился палач в маске. Игорь Валентинович выпроводил конвоира, представился задержанному. Тот кивнул. Он держался молодцом. Возможно, парня и не били, но то, что душу за ночь разворотили — наверняка.
— Звать-то как тебя, герой?
— Алексей… — Тот откашлялся и повторил.
— А теперь все заново и в подробностях, Леха.
— Вы считаете, я совершил преступление против государства? — Парень перестал дрожать и дерзко вскинул голову. — Я восемь месяцев работаю в следственном отделе — сколько можно терпеть эту мерзость? Ради того я заканчивал прокурорское отделение юридического факультета, чтобы наблюдать, как эти сволочи ежедневно нарушают закон, вертят им, как вздумается, и творят, что хотят? Чтобы бегать у них на посылках, закрывать на все глаза, не замечать, уговаривать себя ночами, что это нормально, что так и надо? А у меня, между прочим, диплом с отличием!
— Не кипятись, — улыбнулся Неделин. — Ты оканчивал юрфак, чтобы стоять на страже законности и бороться со всеми, кто однажды преступит закон. Давай без патетики, твои мотивы понятны. Ты — белая ворона. О преступлениях прокурорских работников, превышении полномочий, банде квартирных воришек можешь не рассказывать — я в курсе. Давай о главном. Понимаешь, что у нас главное?
— Да уж объяснили, — вздохнул паренек.
Подполковник смотрел на парня и не мог избавиться от мысли, что испытывает к нему симпатию. Тот не просто тихо скрипел зубами и кусал ночами локти, а кропотливо фиксировал все, что узнавал. Подтасовки, незаконные закрытия дел, незаконные возбуждения, допросы (а на парочке он сам присутствовал статистом), навязчивое подведение молодого работника к мысли, что и он — узел в механизме и отвечать будет вместе со всеми. Пару раз эта хитрая бестия пыталась развести его на койку! Алексей не поддался, за что и угодил в опалу. Не желал он участвовать во всем этом! А тут покатились события, поползли слушки. В том числе и про некий загадочный сайт, где можно оставить заявку с телефоном, что абсолютно безопасно для клиента. Парня уже тошнило при мысли о работе, ненавидел себя всеми фибрами. И совершил непоправимое — оставил заявку, на которую мгновенно отреагировали. Реакция последовала уже на следующий день. Алексею позвонили, сложилось ощущение, что он разговаривал с автоматом. Сказали быть в определенном месте в определенное время. Его подхватила машина и куда-то доставила — было темно, безлюдно, он не видел, кто сидел сзади. Слышал только голос. Велели не оборачиваться и поведать историю. Он рассказывал долго, подробно — страшно боялся, но говорил. Собеседник что-то уточнял, переспрашивал. Это был не бандит, не работник полиции. Судя по манере выражаться, это был образованный человек. Говорил тихо, почти шепотом. Получив все нужные сведения, пообещал разобраться, выставил молодого человека из машины, велел встать лицом к стенке и был таков. Ждать результата пришлось почти две недели, он уже начал терять надежду…
— Вам понравилось то, что сделали с вашей старшей коллегой? — перебил Неделин.
Алексей закрыл глаза, глубоко вздохнул и резко кивнул:
— Очень.
— Сейчас вы прослушаете четыре голоса. — Неделин вынул мобильный телефон, имеющий, среди прочих наворотов, функцию диктофона. — Слушаем внимательно, начинаем говорить только после полного прослушивания. При необходимости можно поставить запись заново. Если чей-то голос вам покажется знакомым, вы обязаны сообщить, Алексей Михайлович. Надеюсь, вы понимаете, что такое дальнейшее отягощение своей виной?
Провинившийся следователь обреченно кивнул. Он слушал, не шевелясь, с закрытыми глазами, но мимика лицевых мышц говорила лучше всяких слов. И еще неизвестно, кто из них двоих при этом больше волновался…
— Не нужно ставить повторно, — проговорил Вдовченко слабым голосом, прослушав записи. — Это голос третьего человека.
— Я обязан спросить: вы уверены? — Игорь Валентинович почувствовал, что становится трудно дышать.
— Я уверен. У меня абсолютный слух и тренированная память.
— Ну что ж, спасибо. — Игорь Валентинович спрятал мобильник и кнопкой вызвал конвоира. — Мы закончили, спасибо. Этого человека можете отпустить.
— Вы уверены, товарищ подполковник? — насторожился контролер.
— Что вы сказали? — вскинул голову прокурорский работник, изменившись в лице.
— Скажите, что так распорядился подполковник Неделин. Этот человек нам очень помог.
Инверсионный след самолета пересек темнеющее небо и начал расплываться. Донесся отдаленный гул. Двое стояли у окна. Мужчина обнимал закутанную в плед женщину — батареи в съемной квартире на краю мегаполиса были чуть теплыми. Она мурлыкала под нос: «Женское счастье — был бы милый рядом…» Единственным украшением пейзажа за окном была недавно сгоревшая «Волга» без колес. Хозяин бросил ее еще весной, и странно, что она не сгорела раньше. Все остальное было серым, неинтересным — бараки, сараи, свалки, постиндустриальная живопись.
— У Тролля плохи дела, он должен исчезнуть, — расстроенно пробормотал Никита. — Подполковник Неделин подобрался к нему вплотную.
Ксюша перестала мурлыкать и поежилась.
— Выходит, и наши дела плохи? Мы тоже должны исчезнуть?
— Мы можем не спешить, об этой квартире не знает даже Тролль. Он сам на этом настаивал, выпроваживая нас со съемной хаты на Преподавательской. Ведь будут допрашивать — никуда не денешься, расскажешь.
— Выходит, акция с детоубийцей была последней…
— Нет, дорогая, состоится еще одна — теперь уже наверняка последняя. Но это не встреча с председателем Законодательного собрания, как мы планировали. Слишком опасно, там уже ждут…
— Жалко. — Девушка вздрогнула. — Это ведь не Заксобрание, а ЗЭКсобрание какое-то, давно уж пора заставить их вернуть кредит доверия.
— Да тут так куда ни плюнь… Один день на подготовку. Помимо нас, будут участвовать еще трое, Тролль уверял, что люди надежные, но я с ними пока не встречался. Завтра обмозгуем и решим. Должно получиться — дело стоящее, резонанс гарантирован. И пусть все хренеют…
— Милый, у меня нехорошее предчувствие.
— У меня уже несколько месяцев нехорошее предчувствие. Окончательно забыл, что такое хорошие предчувствия. Мы справимся. Ты, кстати, можешь не ездить.
— Ну вот еще, — испугалась Ксюша, прижавшись к парню. — Без меня ты никуда не поедешь. Я здорова, полна сил и развита физически.
— И тебя не возьмешь на логику, факты и здравый смысл, — засмеялся Никита. — Те, кто руководствуется перечисленным, выступая против тебя, не имеют шансов. Последняя акция, дорогая, и мы уезжаем из этого города. Не знаю, куда, зачем и надолго ли… велика Россия, а толку-то от этого? Но в этом городе, мне кажется, у отдельных категорий населения мы уже не в фаворе.
— Дел-то сколько натворили… — покачала головой Ксюша. — Мы с тобой уже можем проводить консультации, устраивать мастер-классы, готовить подрастающую смену — как заслуженные мастера спорта по борьбе с антинародным режимом…
— Пойдем-ка лучше в постельку, — он начал разворачиваться, отводя девушку от окна. — Примем душ — и под одеяло.
— Мне надеть костюм медсестры? — улыбнулась девушка.
Он засмеялся.
— Кстати, напомни, что ты вчера кричала во время секса?
Она задумалась.
— «Помогите!»?..
Он вошел в собственный кабинет с первым раскатом грома. Гроза в октябре — случай, конечно, тяжелый, но лечится, а именно установившимся на следующий день снежным покровом. В полумраке кабинета его поджидали трое — один отсутствовал. Вадик Рехтин поднял на шефа воспаленные глаза. Скорчил скорбное выражение лица Мартынов. Вздохнул Вестовой и начал выбираться из-за стола, чтобы стоя поприветствовать шефа. Остальные, глядя на него, тоже завозились.
