Катя смотрела на него. Выбрался из колодца... нет, это не про него... как бы ни хотелось, как бы ни представлялось... это не про него...
– Там их паспорта изъяли, водительские удостоверения и другие документы во время обыска в доме, – сказал ей Чалов. – Бросьте, мы так только теряем время. Что в больнице делал, я тебя спрашиваю?!
Он проорал это так, что в зарешеченном окне кабинета дрогнуло стекло.
Гермес сжал руками виски.
– Черт...
– Сядь прямо, смотри мне в глаза. Что делал в больнице, чего ты туда вдруг поперся с этим своим Глотовым?
– Я... мы с Володькой... ну с ним... и с ней, мамашей Могильщика, мы семейно, дома... я это, как его... ужин заказал из ресторана... все шикарно, она так хотела – сына помянуть... Она ж не в себе все эти дни, она ж его мать... по ночам ревет, Володька Глотов прям не знал, что с ней делать... А тут выпили, помянули семейно... Но не помогло, тогда Глотыч говорит мне – поехали... мы ж давно с «аптекой дружим»... Еще когда Могильщик жив был – нет-нет да и скатаем туда вечерком, когда там знакомые лекаря в ночную смену... Там достать можно, все можно достать за бабки...
– Вы приобретали в местной больнице наркотики? – спросил Чалов.
– А то. – Гермес усмехнулся, и... улыбка ли тому стала причиной, но его красота вернулась и словно осветила жалкие стены. – А то... спрашиваешь... да тут все туда лыжи вострят, если что надо... У них же там снабжение, запасы, а где запасы, там и... Глотыч не столько для себя хотел, оттянуться, сколько для нее, для Марианны старался... плачет ведь, убивается который день подряд, а это... Один укольчик, и все ништяк, и поплыла наша женщина к нездешнему счастью...
Катя слушала и не верила ни одному его слову. И одновременно понимала, что скорее всего все это – чистая правда. Вот парадокс, а?
И там тогда тоже были наркотики...
В этом же месте, на улице Юбилейной, только в старом доме на той вечеринке...
Совпадение...
Или это не совпадение?..
Странно, но дальнейший допрос Гермеса внезапно показался ей лишним, ненужным.
Она вышла из следственной комнаты и покинула изолятор. Ей хотелось взглянуть – сейчас же, немедленно – на изъятые в доме на Юбилейной улице документы и паспорта.
Его паспорт...
Если только у златокудрого бога Гермеса есть вообще какой-то там паспорт...
Документы изъяли ясногорские сыщики, к ним Катя и направилась – в пятом часу утра.
Глава 38
«ДОКУМЕНТЫ В ПОРЯДКЕ»
Паспорта всех задержанных лежали на столе в розыске.
– У этого, который Гермес... у него все в порядке? – спросила Катя.
– Абсолютно, вот сами убедитесь. А что, возникли какие-то сомнения? Этот парень не за того себя выдает?
– Нет, я просто хотела спросить насчет паспорта... Показалось вдруг это важным... Значит, подлинные документы?
– Настоящие, если хотите, еще раз проверю при вас через базу данных паспортного стола. Мы базу данных пенсионного отдела Минобороны запросили и военкомат... Они ж сослуживцы бывшие, оказывается.
– Кто?
– Глотов и этот Шурупов-Гермес. В одной части служили, этот лейтенантом после училища, а Глотов у него командиром...
– Гермес тоже бывший военный?
– Ага, уволился из армии, когда Глотов вышел в отставку. В порядке у них документы, и в фирму похоронную они, видимо, вместе решили устраиваться – сначала один, потом другой... И в семью Ковнацких тоже вместе пролезли. С документами-то у них ажур... Другая есть любопытная деталь, – оперативник, оторвавшись от компьютера, забрал со стола небольшой альбом с фотографиями. – Вот, при обыске изъяли, в вещах Глотова это хранилось. Вот тут фотки, я открою. Это еще так-сяк... дальше не смотрите, сплошная порнография...
Катя взяла в руки раскрытый альбом. Вот они в форме на снимке, а на другом уже без формы, на следующем вообще без ничего...
– Любовнички, – оперативник вернулся к своему компьютеру.
Катя положила раскрытый альбом на стол.
Как оно все порой возвращается...
Только в других декорациях, в других образах...
В иных ипостасях...
Но все равно – на то же самое место...
К тем же персонажам, которые еще живы...
А потом умирают...
– У вас тут чайник горячий? – спросила она. – Чаю мне можно?
– Выпейте чаю, Валерий Викентьевич, – предложила Катя Чалову, когда тот спустился в розыск.
– Спасибо. Крепкий сделайте, пожалуйста, и с сахаром, если можно.
– Сахара побольше?
– Четыре куска. Простите, что сорвался там...
– Ничего, я понимаю.
– Да все вы понимаете. Только коробит вас, когда ведут вот так... Но такие типы, как этот Гермес... они ж слов не понимают, только ор или битье. Извращенец. – Чалов, сморщившись, отхлебнул чай. – Вонючий извращенец... И Глотыч этот его такой же. Так и не очухался еще, сколько врач с ним ни бился. В камере дрыхнет. Пистолет у него изъяли – и за это не зацепишься, пистолет травматический, и у него как у охранника лицензия. И наркоты при них нет – всю употребили, так что, когда проспятся, я их даже задержать не смогу, не то что к ответственности привлечь.
Катя смотрела на Чалова и чувствовала растущее раздражение. У прокурорского своя логика поступков. Но именно это сейчас раздражало.
– Вы просто очень устали, – сказала она. – Это нервы.
Чалов допил чашку и глянул на часы (привычный жест):
– Я прочел ваши показания и уже приобщил их к делу. Теперь я звоню прокурору. Надо поставить его обо всем в известность... его поддержка необходима. А потом мы все едем к нему... к Ведищеву.
Этим ранним утром в Ясногорском УВД, где только начинался развод и шли переговоры с областной прокуратурой, Катя в полном одиночестве сидела в кабинете – на подоконнике у открытого зарешеченного окна. Во дворе вокруг полицейского новенького джипа оперативники ждали Чалова.
Какая сцена разыграется там, на вилле, между дядей-адвокатом и племянником-следователем?
Никаких прямых свидетелей ведь уже не осталось, чтобы уличить адвоката в том давнем сговоре, в результате которого вместо Гаврилова за убийство осудили Виталия Прохорова.
Только судья Светлана Дынник...
Но кто докажет участие самой судьи в сговоре?
Мертвые?
Они все уже там, внизу, в том колодце...
Катя закрыла окно и пошла в дежурку – ну, что ж, кажется, пора, а там будь что будет.
– Валерия Викентьевича не видели? – спросил ее дежурный.
– Он с прокурором консультируется, сейчас, наверное, спустится.
– Тут звонок с Петровки, 38. Его срочно разыскивают, в главк звонили, дежурный сказал, что он у нас на выезде.
– А в чем дело?
– В Москве обнаружена машина – «Бентли». А в ней труп. Это вроде как родственник его, известный адвокат.
* * *
Если честно, дороги в Москву Катя не помнила. Совсем. А серебристый лимузин узнала сразу – припаркованный в узком, как щель, «зазоре» между глухим забором, огораживавшим стройплощадку нового многоэтажного бизнес-центра, и соседним домом на тесной, заставленной машинами улице Гашека – в двух шагах от Тверской и Триумфальной площади.
Адвокат Ростислав Ведищев полулежал за рулем на откинутом сиденье с перерезанным горлом.
Без пиджака, без галстука, с расстегнутой ширинкой и голой грудью. Впрочем, все эти детали доходили до сознания постепенно, потому что сначала в глаза бросалась одна-единственная деталь – очень много крови в роскошном салоне.
На квартиру сына Светлана Сергеевна Дынник – в прошлом судья, а ныне пенсионерка – приехала, нагруженная сумками – со своей Академической сюда, в спальный район – на двух автобусах и маршрутке.
Сын вместе с семейством решил отмечать свой день рождения день в день, несмотря на будни. Сам он отпросился с работы после обеда, но ни он, ни жена его палец о палец не ударили, чтобы приготовить на стол что-то праздничное и вкусное. Ждали свекровь и бабушку Светлану Сергеевну.
Дверь открыла невестка, и внуки – Юленька и Фома – едва не сбили Светлану Сергеевну с ног, визжа от радости.
– Бабушка, а что у тебя в сумках? Что ты нам привезла?
Итак, явившись на квартиру сына отмечать его день рождения, Светлана Сергеевна Дынник – в прошлом судья – повязала передник и, как водится, как уже стало традицией на всех семейных посиделках, встала к плите.
– Я мясо привезла, антрекоты, вот в духовку поставила, не возражаешь? – спросила она невестку.
– Чудесно, а мы пиццы заказали из пиццерии, сейчас доставка приедет.
– У меня тут еще зелень разная, помидоры, огурцы, фрукты – все с рынка. Я ведь всегда на рынок хожу. – Светлана Сергеевна начала выкладывать овощи. – Разбери пока сама. Помой, порежь для салата.
– Вот именно, давай помогай, лапусь, – на кухню явился сын. – Мам, а ты видела, как мы мебель переставили у себя?
Про мебель они ничего ей не говорили. Светлана Сергеевна вытерла руки полотенцем, из кухни пошла в «большую» комнату. Вторую комнату квартиры-«двушки» занимали внуки.
