– Я сейчас по электронке сброшу вам отчет, все сами увидите.
Захарьина разочарованно хмыкнула. Выстроенная ею конструкция давала трещину. Но все равно нужно было выходить на разговор с Брахманом.
Анна распорядилась, чтобы подследственного Брахмана к одинадцати часам доставили в допросную комнату. Туда же она пригласила своих верных помощников Петра Трефилова и майора Анохина. Времени у нее было достаточно, чтобы разработать план допроса, наметить ключевые точки и спрогнозировать поведение непростого подследственного. Ох, до чего непростого. Захарьина обсудила некоторые вопросы с Трефиловым, а тут и Брахмана привели. Он находился в допросной комнате, ожидал следователей. Через пару минут «троица сыщиков» приступила к допросу.
– Здравствуйте, Петр Михайлович, – бодро начала Захарьина. – Сегодня я более готова побеседовать с вами, чем это было при нашей прошлой встрече.
– Никакого разговора не будет, – жестко ответил Брахман. – Я требую адвоката.
– Давно бы так, – сказала Захарьина. – Кому же вы хотите поручить вашу защиту?
– Моим адвокатом будет Самуил Абрамович Каплан. Кстати, известный московский юрист.
– Да, – протянула Анна, – я хорошо знаю Сэма, то есть господина Каплана. Мы с ним вместе учились. И даже, как говорили, в позапрошлом веке, приятельствовали. Вы уже связывались с господином Капланом? Он дал согласие на вашу защиту?
– Мою защиту организовала супруга. Она еще вчера сразу после вашего визита встречалась с Самуилом Абрамовичем и уговорила его стать моим адвокатом. Вот его телефон. Можете вызывать Каплана.
– Я знаю телефон Сэма, – сказала Захарьина и позвонила по номеру, который был забит в телефонную книгу ее мобильного телефона.
Когда абонент взял трубку, Анна весело сказала:
– Привет, Сэм, мы опять сталкиваемся с тобой на сугубо служебной почве.
– А на какой же почве нам с тобой сталкиваться? – не без иронии ответил господин Каплан. – Ты замужняя дама, молодая мама. Как тут до тебя доберешься?
– Ну ладно, ладно, не сердись, – сказала Захарьина. – Насколько я понимаю, ты согласился быть адвокатом Брахмана Петра Михайловича.
– Да, согласился, – коротко и жестко ответил известный московский адвокат.
– Тогда я попрошу тебя немедленно приехать к нам и принять участие в допросе твоего клиента.
Каплан приехал через пятнадцать минут. «Как это ему удается?» – подумала Анна. Каплан был уже знаком с Трефиловым, а майору Анохину Анна представила адвоката не без видимого удовольствия. Она испытывала сложные чувства. С Сэмом ее связывала давняя дружба. Когда-то они учились вместе. Но с тех пор симпатяга Сэм стал зубастым волчарой-адвокатом, грозой следователей, прокуроров, судей и всех участников уголовного процесса. Карьера Сэма была продумана и спланирована его продвинутыми родственниками до мелочей. Мальчик из адвокатской династии Капланов поступил учиться не на юрфак МГУ, а в высшую школу милиции, что по тем временам было не так уж и просто. Нужно было как минимум отслужить действительную военную службу. Сэм был блестящим студентом. Но после окончания пошел не в аспирантуру, а работать в милицию «на землю». Через пару лет он из оперативников перевелся в органы следствия и только потом, используя свои связи, через несколько лет Сэм вступил в коллегию адвокатов. Способный юноша прекрасно понимал, что в отечественных реалиях эффективно защищать людей можно только, в совершенстве зная все приемы и «понятия» оперативной работы дознания и следствия. Очень скоро адвокат Каплан стал известен в московском юридическом мире не только благодаря своей фамилии. Он оказался блестящим защитником, которому можно было доверить весьма сложные и запутанные дела. Как-то раз, спустя пару лет после начала адвокатской карьеры, Анна спросила своего однокашника, который будто излучал благополучие, уверенность и значимость:
– Сэм, как ты с твоим талантом берешься защищать отпетых негодяев? Не секрет, что ты так стремительно попал в адвокатуру благодаря династии адвокатов Капланов. Я знаю, какая прекрасная репутация у твоей семьи. Но как ты-то можешь защищать заведомых отморозков? Тебе это не противно?
Сэм выдохнул сигарный дым.
– Эти негодяи, – ответил он, – мне точно так же противны, как и тебе. И не в деньгах дело. Наша семья обеспечена на несколько поколений вперед. Мой интерес не в том, чтобы защищать подлецов, а в том, чтобы рвать глотки вам, людям, которые со сталинских времен, да что со сталинских, с революционных времен привыкли плевать на нормальное правосудие и руководствуются отнюдь не уголовным правом. Должны быть зубастые адвокаты, как мой отец, дядя и дед. Они мало что могли, но всегда шли до конца. Я надеюсь стать как раз таким злобным адвокатом, который, прости меня за резкость, будет ставить на место халтурщиков-милиционеров, неумелых следователей, беспринципных прокуроров и безразличных судей. Я признаю, что в правоохранительных органах есть замечательные и честные люди, но их мало. И вот, чтобы их было больше, должны ходить по лесу такие вот волки, как адвокаты династии Капланов. Вот почему я пошел в адвокатуру. А теперь, милая моя, что меня гораздо больше волнует, так это вопрос, как такая чистая девочка, как ты, сможет вмонтироваться в систему наших правоохранительных монстров, которая всегда-то была хороша, а сейчас пошла в разнос.
Анна не помнила, что тогда она ответила Самуилу. Они не виделись довольно давно. Может быть, поэтому ее удивило, насколько солидным, лощеным и элегантным выглядел ее институтский друг Сэм. Несмотря на генеральские погоны, Захарьина выглядела молодой девушкой. А напротив нее сидел мэтр, прекрасно разбирающийся в самых темных уголках человеческой души.
– Анна… Германовна, я лишь в самых общих чертах знаком с нашим делом, поэтому простите, если я буду задавать вопросы, направленные на ликвидацию моего процессуального невежества. Я очень устал, добираясь к вам по пробкам. Не могли бы вы угостить меня чашкой крепкого чая.
– Конечно, конечно, – ответила Анна, – пройдемте ко мне в кабинет.
Когда они остались вдвоем. Каплан резко сменил тон.
– Анютка, ты ведь понимаешь, что я не чай пришел к тебе пить. Коротко расскажи, в чем тут дело. Я хорошо помню твои способности, как ты за три минуты можешь рассказать фабулу «Тихого Дона».
– Хорошо, Сэм, – ответила Анна. – Это не «Тихий Дон», а очень противное и мерзкое уголовное дело. Слушай меня внимательно.
Анна уложилась в пятнадцать минут. И Каплан, очевидно, помрачнел.
– Ты знаешь, Анюта, когда я вошел в допросную и увидел Брахмана, мне он не понравился. А после того, что ты рассказала, ясно, что он преступник. Но учти, мои ощущения в ход не идут. Я сделаю все и выверну вам кишки, чтобы найти ваши проколы и вытащить на свет божий смягчающие обстоятельства. Ты поняла меня?
– Да уж чего там не понять, – буркнула Анна, а потом сказала: – Пойдем в допросную. Хорошие и плохие парни нас заждались.
– Ну что ж, приступим, – сказала Захарьина после того, как все расселись по своим местам. – Мне кажется, что назрел момент для того, чтобы осуществить допрос, когда ответы на задаваемые следствием вопросы будут заверяться росписью подследственного. Самуил Абрамович, у вас нет возражений по этому вопросу?
– Такая процедура предусмотрена, – сухо ответил Каплан.
– Тогда вопрос первый. Господин Брахман, вы посещали квартиру, в которой проживал Владимир Борисович Розенфельд 5 июля сего года?
– Уже тысячу раз отвечал. Я был в этой квартире.
– Тогда извольте указать время, когда вы находились в квартире, занимаемой Владимиром Розенфельдом.
– Ну… – протянул Брахман, – вызвал меня туда Вова Крохин примерно в 19.45. Добрался я туда быстро. И был в квартире убитого, ну скажем, в 20.10–20.15. Волновался так сильно, что на часы особенно не смотрел.
Трефилов подошел к Брахману с распечатанным листом, и Брахман собрался с ходу подписать свои показания. Его остановил Каплан.
– Дайте мне ознакомиться.
