победы.
К концу недели сумма долга составляла сто семьдесят рублей.
В субботу с утра трое приятелей ждали «арабов» у школы.
Те пришли вместе. В руках у Рафуты был полиэтиленовый пакет. Костя протянул Леше деньги. Девяносто рублей.
— Девяносто, — констатировал Леша, быстро пересчитав купюры.
— А остальное здесь. — Рафута протянул пакет.
Андрей осторожно взял пакет у него из рук и заглянул внутрь. В пакете лежали четыре импортные грампластинки.
— Что это такое? — недоуменно поднял брови Андрей.
— Диски, — пожал плечами Рафута. — Родные диски. Четыре штуки. По двадцатке за диск — вполне нормальная цена.
— Не, подожди. — Андрей продолжал стоять с открытым пакетом. — Мы играли на деньги, а не на пластинки.
— Да ты продашь их по четвертаку безо всяких проблем! — вмешался в спор Костя.
— Вот ты продай, а мне дай восемьдесят рублей. — Андрей закрыл пакет и протянул его Рафуте.
— Подожди, — взял друга за локоть Леша. — А что за диски-то?
Они снова заглянули в пакет.
Обложки пластинок были яркими, густо покрытыми английскими словами, но имена исполнителей ни о чем не говорили.
— Слушай, — обратился Миша к Рафуте, — я не знаю, сколько это стоит. Я таких певцов никогда не слышал. Давай сделаем так. Диски мы попробуем продать. Продадутся — хорошо. А нет — извините. Но только таких групп, боюсь, никто не знает, так что давайте договоримся, что это будет стоить не восемьдесят, а шестьдесят. Идет?
Рафута и Костя переглянулись.
— Идет, — кивнул Рафута. — Но я думаю, что на следующей неделе мы их отыграем обратно.
— Все может быть, — развел руками Миша.
Еще три недели они резались в карты. Погода загнала их на лестницу соседнего дома, куда они спешили, едва заканчивались уроки, чтобы играть до восьми вечера (заранее установили время окончания «трудового» дня), благо светильник горел достаточно ярко и темнота за окном больше не смущала игроков.
Силы сторон почти сравнялись. И те и другие понимали теперь, что соперники играют нечестно, и обе стороны старались перещеголять друг друга в изобретательности. Никто не был в претензии к противникам: шел бой мозгов, каждая из сторон старалась доказать, что они — умнее. Дважды «арабам» удавалось уйти победителями, и им уже казалось, что их новая разработка изменила соотношение сил, но на следующий день они снова проигрывали и отправлялись домой в скверном расположении духа. Им и в голову не могло прийти, что их выигрыши — не более чем часть сценария, автором которого был тихий, щуплый паренек, который и играть-то не брался, а лишь ходил по пятам за своими друзьями и скромно наблюдал за игрой, сидя на своей потертой сумке с красными буквами «Спорт. Спорт. Спорт».
К исходу третьей недели выигрыш Леши и Андрея исчислялся уже четырехзначными числами. Зуля уговорил приятелей принимать в качестве платы все, что может иметь хоть какую-то ценность.
— Денег-то у них немного, — втолковывал им Миша. — Они их быстро проиграют. А вот выиграть еще что-нибудь — это приятно. Ну а даже если их «пласты» стоят десять рублей, так все равно мы их получаем бесплатно.
В конце концов стало очевидно, что резервы «арабов» порядком поистощились. Они уже проиграли триста восемьдесят рублей, двадцать девять пластинок, три кассеты «Максвелл», четыре пачки сигарет «Пэл-Мэл» и блок импортной жвачки. От предложения принять авторучку с золотым пером приятели все-таки отказались. За «арабами» остался долг в пятнадцать рублей.
Самолюбие гнало посольских детей в бой, но на сей раз Андрей и Леша отказались садиться за игру до тех пор, пока прежний долг не будет отдан.
За месяц существования этого казино слух об их игре достиг ушей некоторых одноклассников, и кое-кто изъявил желание тоже попытать счастья. Так что, отправив «арабов» отдыхать и собирать деньги, наши приятели могли не опасаться, что останутся без партнеров. Единственный вопрос, который их смущал, был в том, что обдирать товарищей, не оставляя им шансов, не хотелось.
Эту проблему надлежало обдумать. Кроме того, нужно было как-то решить вопрос с продажей выигранных дисков. Среди знакомых никто не знал названий таких групп, которые были записаны на пластинках. Приятели послушали их сами — не бог весть что.
Миша предложил подойти к магазину «Мелодия» и попытаться продать пластинки с рук. Он видел как-то, что несколько человек стоят там и торгуют. На худой конец можно было бы продать пластинки им по дешевке.
Ничего другого все равно не оставалось, и после уроков друзья отправились к магазину.
Предполагалось, что один из них станет прохаживаться с частью пластинок под мышкой вдоль витрины, а двое других будут стоять поодаль и страховать его.
Разумеется, прохаживаться вызвался Андрей. Отобрав три пластинки с обложками поярче (все равно никто не знает таких групп), он решительно двинулся к витрине.
Кроме него у магазина топтались еще три продавца. Они довольно хмуро отреагировали на появление конкурента, но, вопреки опасениям, не стали гнать его взашей. Один из них даже поинтересовался, чем таким собирается поторговать пацан, но, взглянув на пластинки, пожал плечами и отошел в сторону.
До закрытия магазина к Андрею подходили лишь дважды. Во второй раз Андрей подозвал Леху, и тот продемонстрировал все пластинки. Человек полистал их, покачал головой и молча двинулся прочь.
Приятели расходились по домам не в лучшем расположении духа. Ни Леша, ни Андрей не выговаривали Мише за его инициативу принять пластинки, но разговор как-то сам собой перешел на эту тему, и друзья решили, что диски неопознанных исполнителей они больше не берут.
На следующий день Андрей и Леша предложили сделать перерыв в коммерческой деятельности и разойтись пораньше по домам. Между строк в этом предложении читался довольно скептический взгляд на возможность продать пластинки.
Миша ничего не сказал, но попросил оставить диски ему. Дескать, он покажет их одному знакомому. Никто не возражал.
На самом деле Миша чувствовал себя в какой-то степени виноватым в том, что четыре вечера из пятнадцати, проведенных за картами, прошли впустую, оставив им только стопку джазовых записей. Он хотел в одиночку попытать счастья и продать хоть что-нибудь.
После уроков он снова пришел к «Мелодии». Дяди, уже стоявшие там со своим товаром, удостоили паренька недобрыми взглядами, но опять-таки промолчали.
Какое-то время к торговцам никто не подходил. Потом появился один покупатель, другой. В тот день народу было явно побольше. Некоторые подходили к Мише и просматривали пластинки. Дяди тем временем что-то продавали.
Когда до закрытия магазина оставалось несколько минут, кто-то тронул Мишу за плечо.
Перед ним стоял пожилой человек с бородкой клинышком.
— Простите, молодой человек, — спросил человек чуть
