Мы помогли собрать ей вещи, и вскоре она с Сергеем уехала в аэропорт.
Какое-то время мы с Леной молча сидели на кухне. Затем она произнесла задумчиво:
– Наверное, я несу аморальную и циничную чушь, но все-таки - есть во всем этом один плюс: она его не любила… Я знаю.
– Почему?
– Потому что он любил только деньги. И сложил голову из-за них, проклятых…
– Да не только в деньгах дело, - сказал я.
– А в чем?
– В той территории, на которой их зарабатываешь. - Я поднялся. Обойдя стол, подошел к ней, обнял хрупкие плечи и поцеловал нежные пряди, упавшие на висок. Сказал: - Все. Завтра приеду.
– Оставайся, - неуверенно отозвалась она. - Комнат много, я тебе постелю.
– Мне будет трудно уснуть, зная, что ты где-то рядом, - дипломатично поведал я.
Она посмотрела мне в глаза. Сказала:
– Я об этом пожалею…
– Не думаю, - с лживой уверенностью заявил моими устами встрепенувшийся в глубине порочный соблазнитель.
Уже утром, забываясь в зыбком, истомленном сне, я вспомнил скабрезные разглагольствования папани. Старый чертяка все-таки в чем-то был прав!
Весь экипаж машины боевой под художественным руководством моего мучителя родителя прикатил, немилосердно сигналя под окнами, ровно в половине десятого утра.
– У вас тут что, работа? - не открывая глаз, прошептала Леночка, прижимаясь ко мне восхитительно горячим, ароматным телом.
– Да, дьявол ее побери! - Я с трудом пытался разлепить набухшие веки.
– Какая?
– Ну… работа-то не волк, зато начальник - зверь! - С трудом сохраняя равновесие, я шагнул к окну.
Папаня, стоявший у «Мерседеса» с распахнутыми настежь дверьми, выразительно погрозил мне кулаком.
– Щ-щас, мою бабушку так-растак! - Я скривил ему зверскую рожу. - Без меня не обойдетесь, что ли?!
– Так и поделим все без тебя, - донесся бесстрастный ответ. - Спи. Дорогой товарищ. - После папин голос повысился: - Его благородие только просыпается, а у меня уже вся жопа мокрая от беготни! Всю ночь с бомбой мудрили, герметизировали, кабель с ранья покупали-выбирали…
Я обернулся к Лене. Молвил повинно:
– Должен ехать. Служба!
Она с неохотой раскрыла глаза. Произнесла через вздох:
– Позвольте чисто мужской вопрос: что делаете сегодня вечером?
– И вечером - служба, - ответил я. - На мне ребенок и любимая женщина. Буду с ними занят до следующего утра.
– А утром снова на службу? - Она потянулась. - Ладно. Что в таком случае вы предпочитаете на ужин, любимый мужчина?
– Мы пойдем в ресторан.
– Ну-ну! - сказала она рассудительно. - Не надо излишнего изобилия красивых жестов. Источников доходов на острове Фуэртевентура весьма немного. А на помощь извне теперь рассчитывать не приходится. Или вы граф Монте-Кристо?
– Стремлюсь быть таковым, - поведал я. - Но покуда не выходит. Хорошо, согласен: пускаемся в семейное плавание. Дизеля - на экономический режим!
Острить-то я острил, но, когда выходил из дома, не без трепета душевного подумал о той доле правды в каждой шутке, что в количественном своем отношении иной раз невольно над самой шуткой преобладает…
На Леночку, как мне показалось, я произвел впечатление во всех смыслах благоприятное, однако беда всех этих первых впечатлений в том, что им довольно трудно соответствовать в дальнейшем.
– Хорош! - восхищенно сказал папаня, обозрев мою деформированную активным образом ночной жизни физиономию. - Герой полотна Пикассо! Матрос с торпедированного сухогруза… Ну, починил разбитое сердце свояченицы покойного?
– Поехали, изуверы, - хрипло откликнулся я. - Дайте воды.
– Чего, уже потек радиатор? - не удержался от пошлой подковырочки братец Вова - клянусь, наверняка глубоко завидовавший мне.
– Слушай, я тебе не подушечка для иголок! - взорвался я.
– Чего ты злишься? Я ж о тебе беспокоюсь… Вот и презервативы тебе купил, черного цвета, специально…
– Почему… черного? - обернулся я на него.
– Ну… в доме траур… Твой такт оценят…
Я беспомощно отмахнулся от негодяя вялой со сна кистью.
Обижаться на братца было бессмысленно. Слышал, что как-то, спьяну наткнувшись на процессию, возглавляемую его знакомым, хоронившим жену, Вова, давно не видевший приятеля, удивившись, спросил его: ты что, мол, разве женился? И, услышав скорбное подтверждение, протянул руку, торжественно заверив: «Поздравляю!»
Его прикольчикам с душком черного юмора еще с детства не виделось конца и края.
Память фрагментарно воссоздала из прошлого пластмассовую челюсть вампира, которой Вова пользовался, без очереди пролезая за дефицитной некогда водкой в раздаточное оконце магазина и повергая ужасным оскалом в шок и содрогание пытавшуюся его урезонить очередь; рога лосей и горных козлов, презентованных или же внаглую проданных супругам соблазненных им женщин…
Один из рогоносцев, некто Фридман, бывший Бовин начальник - низенький, толстенький, с приплюснутым носиком, добродушно именуемый им Фрюшей, прознав об измене своей неблаговерной с подчиненным, выкинул подаренные рога с балкона, разбив ими лобовое стекло своей машины, а затем, трясясь от ярости, несправедливо, как полагал Вова, уволил соблазнителя по статье «Несоответствие занимаемой должности», за что в ответ был анонимно подписан на ежегодный журнал «Скотоводство и свиноводство в СССР».
– На почту завернем, - сказал Вова сидевшему за рулем Сергею.
– Зачем на почту? - спросил я.
– Кишка его бросила, - едко пояснил папаня. - Нашла вариант. Вчера в Москву звонил…
– Н-да, - процедил Вова равнодушно. - Не дождалась замка в Испании, не хватило терпения.
– А на почту-то зачем?
– Увидишь.
Из багажника Вова достал увесистый сверток.
На почте у стойки латинскими буквами заполнил текст сопроводительной телеграммы:
«В связи с изменившимся семейным положением и материальными затруднениями высылаю замок по частям».
Затем, попросив у служащего жирный черный фломастер, развернул сверток. В нем я увидел большой, обтесанный с двух сторон булыжник.
– Из руины какой-то вчера вытащил, - пояснил мне Вова, старательно на булыжнике выводя: «Деталь № 1».
Я представил Вовкину манекенщицу, волокущую тяжкий подарок из Африки длинной дорогой с почты домой.
– Интересно получится, - кивнул Вова, откликаясь на мои мысли.
Денег на свои хохмочки братец никогда не жалел.
В океане нас ждал неприятный сюрприз: в нескольких кабельтовых от банки торчала памятником изящного кораблестроения беленькая яхта с безлюдными палубами.
Серега ругнулся сквозь зубы. Он уже напялил гидрокостюм и приготовил заряд, чтобы заложить его в указанное папаней место на палубе субмарины.
Василий увязывал фал на горловине мешка с песком, должным придавить своей массой взрывное устройство, придав необходимую направленность возмущенному детонацией тротилу.
В свидетелях наших манипуляций мы, естественно, не нуждались.
Пришлось, расчехлив спиннинги, прикинуться праздными рыбачками.
Прошел час, затем другой, однако проклятая яхта не удалялась, как вкопанная замерев в штиле - столь редком в этих местах и столь удобном для наших погружений.
– Ладно, - сказал папаня Сергею. - Что мы, нырнуть не имеем права? Имеем. Прилаживай бомбу, а дальше посмотрим…
С неприязнью покосившись на подозрительное судно, Сергей взялся за лямки акваланга.
В пучину потянулся капроновый сигнальный конец и гибкий кабель, приделанный к злектродетонатору. Следом, тяжко перевалившись через борт, канул в синь воды грузный мешок.
Подрывник копался у лодки недолго: вскоре его голова, затянутая в черную мокрую резину, появилась у кормы катера. Плюхнувшись на лавку и стягивая с ног скользкие ласты, он доложил:
– Готово! Хоть сейчас замыкай…
Я посмотрел в сторону яхты. Нос ее медленно, но целеустремленно разворачивался в сторону нашего катера. Это нам не понравилось.
– Зря «глок» не взял, - процедил Сергей, доставая из сумки подводный пистолет. Выдернув плотно притертый к стволу гарпун, поднял глаза на папаню, мрачно созерцавшему приближающееся судно, источавшее немую, но явную угрозу. Спросил: - Патроны от мелкашки с собой?
– Там же, в сумке, в кармашке…
– А ствол-то нарезал?
– Да уже неделю как…
Яхта неуклонно скользила навстречу нашей мирной компании. Вскоре мы различили название на ее ухоженном белом борту: «Мария».
– Если бы у нас была подлодка, - высказался папаня, - я бы скомандовал: «Все вниз! Срочное погружение! Дизеля долой!»
– А я бы напряг комендоров, - откликнулся Вова.
– Хорошо жить в сослагательном наклонении, - накрыв пистолет рубашкой, произнес Сергей. - Только толку вот никакого от этих «Ах бы!», «Эх бы!».
Борт яхты на грамотно выверенном бейдевинде приблизился к катеру.
