Ознакомительная версия.
Молодой парень приподнял руку на уровень плеча, прицеливаясь в Тома. Буфетчица, увидев оружие, закричала. Джон не встал со стула, – на это уже не осталось времени, – вскинул руку с пистолетом и выстрелил. Несколько хлопков грянули с обеих сторон почти одновременно. Седой мужчина поднял руку, прицелился в Тома и промазал. Пули прошли над головой, разбили зеркало на стене и продырявили репродукцию картины в тяжелой золоченой раме. В следующее мгновение седой получил две пули в грудь.
Женщина с телефоном открыла рот и выпучила глаза. Парализованная страхом, она не могла двинуться с места. Влюбленные за дальним столиком попадали на пол, будто их сдуло порывом ветра. Два собутыльника, сидевшие у двери, словно по команде, нырнули под стол, бутылка с недопитым вином грохулась на пол и разлетелась в мелкие осколки, словно боевая граната.
Молодой человек выстрелил в Тома. Зеркало за спиной буфетчицы пошло трещинами, вторая пуля вошла женщине под сердце и уложила наповал.
Джон вскочи на ноги, опрокинув стол. Еще несколько хлопков, в закрытом помещении прозвучавших так громко, что заложило уши. Джон шагнул вперед, снова нажал на спусковой крючок. Одна из пуль угодила молодому человеку в грудь и прошла навылет, вторая – в шею, сбила с ног. Он выронил пистолет, опустился на колени. Упал на бок, стал вертеться, зажимаю рану ладонью. Джон добил его выстрелом в голову и поменял пустую обойму на снаряженную.
* * *
Наступила полная тишина. Женщина с телефоном так и не двинулась с места, только стала издавать странные мычащие звуки, похожие на стоны, словно была ранена шальной пулей. Джон подскочил к стойке, Том лежал на полу, прижимая ладонь к плечу. Через пальцы сочилась кровь, глаза оставались закрытыми. Он разлепил веки, прошептал что-то и тихо простонал. Стало совсем тихо, только где-то за стеной, в служебном помещении, надрывался телефон. Пахло горелым порохом, почему-то щипало глаза. Опустившись на корточки Джон вгляделся в лицо брата, мертвенно бледное с прозрачными веками. У виска пульсировала жилка. Том дышал прерывисто, через силу.
– Ничего, – сказал Джон. – Тебя слегка зацепило. Всего-навсего. Все будет нормально. Поднимайся. Надо уходить. Слышишь? Держи меня за руку.
Джон левой рукой подхватил брата под плечи, помог встать. Они кое-как дошли до дверей. По прежнему было тихо, никто из посетителей кафе не издал ни звука. Кажется, люди даже дышать перестали. Только под ногами поскрипывало битое стекло. На улице разгулялся ветер. Случайный пешеход остановился у дверей кафе, стал глазеть, как двое мужчин, прицепившись друг к другу, сошли с тротуара и начали медленно переходить улицу.
Синий седан стоял на прежнем месте, наискосок слева. Коротышка, сидевший за рулем, оторопело глазел на Джона, стараясь понять, – что же произошло в кафе, но не понимал или не хотел верить своим глазам. Не отрываясь, он смотрел на Тома, живого, а не мертвого, которого тащил через дорогу незнакомый человек, видимо, его брат Джон. Темно-серая шерстяная куртка Тома на плече и груди испачкана кровью, лицо бледное с ввалившимися глазами.
Водитель достал пистолет, открыл дверцу, вылез из машины, чтобы сделать прицельный выстрел. В это мгновение Джон выхватил откуда-то из-за спины пистолет и выстрелил первым. Все произошло настолько быстро, что водитель даже не понял, откуда появился проклятый пистолет. Уже падая он все-таки выстрелил в ответ, пули, никого не задев, прошили стекло витрины. Водитель ухватился за дверь, цепляясь за нее, упал на асфальт и захрипел.
Джон дотащил брата до синего седана, открыл заднюю дверцу и помог Тому забраться на сидение. Сел за руль и рванул с места. Копаться с навигатором, чтобы понять, где ближайшая больница, уже не осталось времени, – полицейские могли приехать быстро. Он знал дорогу и помнил, что больница где-то рядом. Через пару минут он запутался в улицах, остановился на обочине и стал тыкать пальцем в навигатор. Оказалось, что больница в другой стороне, примерно в двадцати минутах езды.
Сзади ворочался и стонал Том. Джон обернулся, кожаное сидение, даже его спинка, было испачкано кровью, кровь собралась лужицей на резиновом коврике на полу. Брат впал в забытье, закатил глаза и шарил руками, словно слепой. Джон развернул машину и поехал в другую сторону по какой-то окраинной улице. С одной стороны тянулись частные дома, с другой за бесконечными заборами стояли какие-то склады, дымила труба завода, навстречу попадались грузовики с бетонными плитами и кирпичами.
Том больше не ворочался, стоны стали тиши и реже. Джон, свернул на грунтовку, что тянулась через пустырь, решив, что брата растрясло на плохой дороге, разбитой грузовиками, поэтому кровотечение не останавливается, наверняка пуля раздробила ключицу, надо хоть как-то, чем под руку попадется, хоть разорванной рубашкой, перевязать простреленное плечо. Он вылез, открыл заднюю дверцу, расстегнул курку брата, стащил ее и бросил на переднее пассажирское сидение. Толстый свитер под курткой весь, от ворота до живота, пропитался кровью. Шея тоже густо замазана, но кровь уже подсохла, превратилась в сухую корочку и растрескалась.
Джон задрал свитер и ужаснулся тому, что увидел. В животе выше пупка черное пулевое отверстие. Брат стал дышать глубоко и редко, широко открыл рот и высовывая язык, будто дразнился. Джон видел на своем веку достаточно крови и смертей, чтобы понять, что к чему. Он до боли сжал челюсти и подумал, что спешить в больницу теперь уже нет смысла, как не спеши, – все равно не успеть. Брат уходит, и помочь ему уже нельзя. Втиснувшись на заднее сидение, Джон положил на колени голову брата, захлопнул дверцу и неподвижно просидел минут пять.
Он смотрел куда-то в сторону, на далекий забор стройки и чадившую трубу. Потом перевел взгляд на лицо Тома, на его вдруг заострившийся нос, серые губы и голубое мертвеющее лицо, – и понял, что брата больше нет. Выбравшись из машины, он стоял на ветру, пока не продрог до костей. Сел за руль и поехал дальше по грунтовке. Миновал прозрачный замороженный лес, пересек асфальтовую дорогу и оказался где-то в районе свалки, снова дорога вела через заснеженное поле, по правую сторону перерытое строителями, на обочине отвалы мерзлой земли, трубы, пустой экскаватор и рабочая бытовка, людей нигде не видно. Снег на поле потемнел, – скоро зиме конец, но уходить без боя она не будет.
Он проехал еще с километр, подогнал машину ближе к деревьям. Вылез, осмотрел багажник и нашел то, что ожидал, что хотел найти – канистру с бензином, которую водитель, видимо, держал про запас, на всякий случай. Том разлил бензин в салоне машины и возле нее. Порылся в кармане окровавленной куртки, вытащил пачку сигарет и зажигалку Зиппо. Отошел в сторону, оставив дверцу открытой.
Откинул колпачок зажигалки, крутанул колесико, долго смотрел на горящий фитиль, словно раздумывал, что делать дальше. На самом деле, он ни о чем не думал. Решение принято, его нельзя менять. Наконец он бросил зажигалку в бензиновую лужицу и отошел к ближнему дереву, привалился к нему плечом. Огонь поднялся побежал по земле, за несколько секунд охватил салон машины. Пламя проникло в моторный отсек и багажник, окрепло, набрало силу. Хлопнул, выпустив всполох огня, бензобак, видно горючего в нем оставалось немного.
Несколько минут Том смотрел, как полыхает машина. Сильный ветер, менявший направление, трепал языки пламени, разгонял над полем темный дым. Джон повернулся и зашагал вперед по дороге, несколько раз он оглянулся, бросил взгляд на темный остов автомобиля, проглядывавший сквозь огонь, и шел дальше. В горле застрял комок, не дававший дышать, ветер дул в лицо, выжимая слезы, повалил снег. Ближе к ночи он добрался до московской квартиры, которую снимал в тайне от всех. Нашел в холодильнике полбутылки водки и выпил ее, отключил телефон и лег спать, думал, что до утра не заснет. Но заснул через минуту, будто сознание потерял.
Джон проснулся от телефонного звонка. Некоторое время он не мог понять, где находится и как сюда попал. Лежал и прислушивался к звукам. Телефон замолчал. Вокруг тишина и темнота. Он поднялся с дивана и включил свет. За последний год он ночевал в этой квартире не больше пяти раз. Окно комнаты закрыто шторой, жалюзи опущены, чтобы ночью с улицы казалось, будто в квартире темно.
Вчера по дороге Джон избавился от пистолета и мобильного телефона. Если не изменяет память, вчера он поставил заряжаться другой телефон, номер которого знали всего пять-шесть человек. Вот он мобильник, на полу возле дивана. Номер высветился незнакомый. Кто бы это мог быть? Джон потер затылок, голова побаливала, майка попахивала гарью. В крошечной ванной он принял душ. Надел халат и пошел на кухню, по дороге сбил ногой пустую бутылку из-под водки, стоявшую на полу.
Он вытянул ноги под столом. Не торопясь выпил чашку растворимого кофе и стал смотреть в окно. Уже середина февраля, но весной не пахнет, падает снег, серая вата облаков накрыла город. Он вглядывался в их мутную пелену и обдумывал, что делать дальше. Том говорил, что Львов и Биркус задержатся в Москве еще дней на десять, а потом наверняка сядут в частный самолет, чтобы исчезнуть навсегда. За границей их придется долго искать. Впрочем, если посвятить этому занятию много время и заплатить большие деньга профессиональным сыщикам, – отыскать человека, даже за океаном, в забытой богом глуши, в какой-нибудь деревушке, затерянной на просторах Бразилии или Аргентины, пожалуй, шанс есть. Как бы не сложились обстоятельства, Джон готов посвятить этим поискам остаток жизни, вложить в них все деньги, что скопил за последние годы.
Ознакомительная версия.
