от лака ногтями бокал, они чокнулись и выпили. Сергей вынул пистолет, передернул затвор и, тихо ступая, пошел к открытому окну.
Вдруг запищал телефон на журнальном столике. Анна взяла его и поднесла к уху.
— Да, — произнесла она. В трубке забубнил голос, Анна слушала, и лицо ее мгновенно вытянулось от ужаса. Наблюдавший за ней Сергей понял, что ей сообщили что-то очень важное. Анна сказала Петровскому одно слово и резко встала. Вскочил и режиссер. Сергей понял, что пора действовать, схватился руками за подоконник, подтянулся, перекинул ногу в окно и запрыгнул на веранду.
От неожиданности Анна вскрикнула и отскочила к стене, Славик сделал шаг навстречу, размахнулся и хотел ударить Сергея, но тот врезал ему в челюсть первым. Режиссер рухнул на ковер возле камина и потерял сознание. Выставив пистолет перед собой, Краснов подскочил к испуганной Анне, приставил ствол к ее глазу и рявкнул:
— Не ожидала меня увидеть, сука. Теперь ты чистосердечно признаешься в убийстве Германа Фрейна, расскажешь перед камерой, почему со своим дружком решила убрать его. Напишешь признания на бумаге, а потом поедем в МУР. — Сергей был зол как никогда. Ему очень хотелось отдубасить красавицу, наставить синяков и шишек на ее прекрасное личико, сделать его похожим на лицо профессионального боксера после проигранного боя. Он схватил ее за горло, размахнулся пистолетом и хотел садануть рукояткой под глаз, но вдруг на голову ему обрушилась бутылка шампанского. От удара она разлетелась в игристую пыль. Сергей вздрогнул, потерял сознание, руки его опустились, он навалился на Анну и по ней осел на пол.
— Ты вовремя, а то я уж думала, он меня пистолетом трахнет, — улыбаясь, произнесла Анна. Девушка в черном лайкровом комбинезоне — стриптизерша из ресторана, выбросила горлышко бутылки, отряхнула руку, перешагнула через тело Краснова и пошла к креслу.
Анна наклонилась над Петровским, потормошила его, а тот только замычал.
— Вырубился.
— Мужики в нокауте, — произнесла танцовщица, плюхнулась в кресло и закинула красивые ноги на стол. Поправила черные волосы и облегченно выдохнула.
— Надо привести в чувство Владика, а этого спустить в подвал и связать, пока не очнулся, — произнесла Анна.
В восемь часов вечера все собрались на совещание в кабинете Максимова. Настроение у всех было подавленное, и офицеры молчали. Полковник тоже был расстроен.
Он как всегда развалился в своем кресле у рабочего стола, Алексей занял стул в углу кабинета, а Долгов и Михаил облюбовали места у стола.
Пришел Володя и положил перед шефом результаты всех экспертиз, проведенных за этот день. Максимов открыл папку, мельком просмотрел листы и отложил.
— Ну что скажете, господа сыщики, — начал шеф. Он всегда так начинал, когда у него было хреновое настроение и он хотел дать всем взбучку. — Воскресенье кончилось. Завтра в десять ноль-ноль я буду с докладом на ковре у Кошелева. И что я ему скажу?
Все насупились — выговор никому получать не хотелось. Но не это портило настроение оперативникам. Они проиграли партию с преступниками. Все понимали, что Краснов невиновен, а Анна — да, но доказать это не могли.
— Что мне сказать генералу? Мы вляпались в дерьмо и по горячим следам убийство крупнейшего российского олигарха не раскрыли. Краснов его не убивал, но доказательств этому нет. Напротив, есть доказательства, что убийца он. — Полковник обвел суровым взглядом всех присутствующих.
Алексей, как командир группы, обычно принимал гнев шефа на себя и тут не отступил.
— Я считаю, что у нас есть косвенные доказательства вины Анны Фрейн. Надо просить руководство дать нам время, неделю, две — и мы дело раскроем. Куда спешить-то, Краснов все равно не пойман.
— За это я тоже получу по первое число, — вставил Максимов.
— Хотите, я пойду с вами к Кошелеву и повторю все, что сейчас сказал вам, — спокойно произнес Фомин. — Скажу, что Краснов невиновен, что такие, тщательно подготовленные заказные убийства за два дня не раскрываются, и приведу доказательств.
— Я это могу и сам сказать, но если не терпится получить по голове — пошли.
— Ну сами посудите, Николай Иванович, — начал Алексей. — За эти два дня мы выяснили, что только Анна была заинтересована в смерти Германа.
— Это не совсем так, — парировал Максимов. — Зам Германа Копысов мог вам лапши на уши навешать. Сам заказал босса, а на жену свалил. Он получит рычаги управление империей Германа Фрейна, а это миллиарды долларов дохода и проценты с них. В направлении этого Копысова надо еще покопать. Во всех делах об убийствах крупных воротил бизнеса прямо или косвенно фигурируют соратники. Только свои могли убрать Германа, только свои. Или жена, или друзья. Друзья в кавычках, разумеется. — Максимов встал и пошел по кабинету.
— Ну вот, есть направление для дальнейших оперативных разработок. Надо ходатайствовать у руководства о продлении дела. Плевать на прессу, плевать на всех. Надо копать дальше.
— Надо копать, надо копать, — ехидно передразнил полковник. — Я и сам знаю, что надо, но согласятся ли Кошелев и прокуратура. Им сверху каждый день достается, захотят они пойти к министру с таким предложением? Осмелятся ли? Им проще закрыть дело, объявить Краснова в федеральный розыск и баста. Поймают его менты — молодцы, а нет — с них взятки гладки.
— Политика, я понимаю, но когда решается судьба нашего товарища, я…
— Стоп, — повысил голос полковник, и Алексей умолк. — Демагогии не надо. Если на чаши весов лягут судьба Сергея Краснова и твоя судьба, я уверен, ты поступишь в своих интересах. Как и каждый из нас. — Максимов обвел взглядом всех.
Все молчали. Алексей понурился и тяжело вздохнул.
— Поэтому вложим судьбу Краснова в его собственные руки и будем ждать. Я постараюсь убедить генерала в целесообразности продления дела в связи с его экстраординарностью и буду ходатайствовать… А как он поступит — не знаю. Может, он тоже за спокойное, без горячки расследование. — Максимов сел в кресло, положил ногу на ногу, взял остывший чай в подстаканнике и сделал глоток.
Ночь раскинула свой черный платок над землей и погрузила ее во тьму и спокойствие. Сколько прошло времени, Краснов не знал. Медленно приподнял веки и осмотрелся. Он лежал на холодном каменном полу в подвале какого-то дома. Под потолком тускло светила запыленная лампочка без абажура, в углах и у стен валялась мебель: старые стулья, матрацы, хлам, годами скапливаемый нерадивыми хозяевами. Дышалось тяжеловато, хотя маленькая форточка в паутине была приоткрыта. Сильно болела голова, правая ее часть, и нестерпимо хотелось пить. Во рту пересохло, точно после пьянки.
Сергей шевельнулся, внутренним
