Он сразу как-то сгорбился и поник.
— Понимаете, это было семейной проблемой, — пролепетал он еле слышно, — это увлечение Александра… Оно не могло привести ни к чему хорошему. Я много раз пытался с ним поговорить, чтобы он прекратил это занятие, но Александр говорил, что не может. Это было как болезнь.
Я слушала и кивала головой, мучительно пытаясь сообразить, о чем говорит Маслов. Наркомания? Но вскрытие не показало, что Маслов был наркоманом. Алкоголь? Тоже нет. Тогда что? Не болезнь ведь, а «как болезнь»! Я продолжала слушать Маслова.
— Он увлекся еще в институте. Когда познакомился с Вороновым Михаилом. Тот был страстным картежником и приучил Александра играть. Он несколько раз проигрался в пух и прах. Я заплатил за него долг. Александр пообещал мне, что больше этого не повторится. И действительно долго не играл. Даже отошел от Воронова. А потом вдруг Михаил опять замаячил на горизонте, и все пошло по-старому.
— Он снова влез в долги?
— Нет-нет, наоборот, он стал выигрывать. Но мне все равно не нравилось это. Александра всегда тянуло на какие-то авантюры.
— Значит, он не был должен Воронову?
— Насколько я знаю, нет.
— И вы скрыли это от меня?
— Ну, я же говорю, что считал это личным делом, семейным. Не хотелось выносить сор из избы.
— Я надеюсь, что больше вы от меня ничего не скрываете?
— Нет, нет, поверьте, ничего.
— Хорошо! — Я встала. — Мы это проверим. И если вы что-то скрыли, пеняйте на себя!
С этими словами я вышла от Маслова. Теперь я собиралась навестить Воронова. Адрес мне был известен. Только вот как мне вести себя на этот раз?
Я позвонила. Михаил очень удивился, увидев меня, но пропустил в комнату. Я села на диван и стала мять в руках носовой платочек, изображая нервное напряжение.
— Скажите, Миша, — спросила я, — вы знали о пристрастии Александра к карточным играм?
— Да, знал, — помолчав, ответил Воронов. — Мы еще в институте вместе играли. Но я не понимаю, что здесь особенного?
— Да может, и ничего. Но его брат придает этому обстоятельству большое значение.
— Брат! — фыркнул Михаил. — Да этот размазня всегда чего-то боится. Ну, подумаешь, играли в карты, что такого? Это не запрещено!
— Я и не говорю, что это запрещено! Но не могло ли это сыграть какую-то роль…
— В убийстве? Ерунда! — махнул рукой Михаил, разглядывая меня почему-то с головы до ног.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно! — ответил Воронов. — Кому надо было его убивать из-за карт? Это же просто глупо!
— Да, возможно, — задумчиво произнесла я. — Значит, вы думаете, что не стоит придавать этому значение?
— Послушайте-ка меня, — сказал Михаил, обнимая за плечи и гладя по голове, — забудьте вы это все! Вы молоды, у вас вся жизнь впереди. А Александра не вернешь. Что поделаешь! Тем более у вас муж есть. Отправляйтесь лучше к нему и налаживайте семейную жизнь!
Я всхлипнула для приличия и пошла к двери.
Я приехала домой и рассказала все Пашке.
— Я хочу обыскать квартиру Маслова-стар-шего и Воронова, — заявила я.
— Зачем? — удивился он.
— Вдруг найду что-нибудь? Они мне не все сказали, я чувствую.
— Но как ты себе это представляешь?
— Еще не знаю, — ответила я, не рассказывая, что у меня уже есть опыт обыскивания чужих квартир.
Мы пообедали, и я опять пошла по своим делам. Странно, я уже воспринимала дела Павла как свои собственные! Уж не влюбилась ли я в него? Только этого мне не хватало! Кошмар! Что будет с Полиной? А со мной? Лучше даже и не думать об этом.
Я решила отправиться сперва к Вадиму, предварительно позвонив по телефону и убедившись, что его нет дома. Господи, неужели опять придется лезть по пожарной лестнице? Я этого не вынесу! Ведь он живет на восьмом этаже!
Я стояла перед домом Маслова и с тоской взирала на его окно. Нет, туда мне не добраться! Стоило сюда ехать!
Я поднялась на этаж, на котором находилась квартира Маслова, и остановилась перед дверью. Ну, и что? Что теперь делать? Дурочка самонадеянная! Как же ты к нему попадешь?
Я была в отчаянии и хотела расплакаться от досады. Я же ехала сюда такая уверенная в себе! Что же теперь, все бросить?
Из лифта тем временем выходила маленькая старушка в белом платочке на голове. Увидев меня, такую расстроенную, она остановилась и ласково спросила:
— О чем горюешь, дочка? Что случилось?
— Понимаете, мне нужно здесь одну вещь взять, меня хозяин попросил. Я его секретарь. А я ключи от его квартиры, как назло, забыла. Не могу попасть сюда.
— Это Вадим Викторович, что ли?
Я горестно закивала головой, чувствуя доброту, исходящую от этой старушки. Почему-то мне показалось, что она сможет мне помочь.
— Ну, так позвони Вадиму Викторовичу да скажи все. Съезди на работу опять, возьми ключи у него. У него-то уж точно ключи от квартиры есть.
— Да что вы, он же будет меня ругать за это! Может даже с работы уволить! Он мне сто раз говорил, что ключи запасные у меня всегда должны быть! Вдруг его на месте не будет, а срочно придется что-нибудь из квартиры привезти? Если б можно было к нему попасть, чтобы он ни о чем не узнал? Если меня уволят, что я буду делать? У меня двое детей маленьких!
На глаза мои навернулись слезы. Старушка почмокала губами.
— Да, детонька, — протянула она, — нелегко тебе помочь.
Я прямо почувствовала, что попала в сказку и встретилась с доброй бабушкой-колдуньей, которая и рада бы помочь моему горю, да не знает как. Я поспешила к ней на помощь:
— А вы в соседней квартире живете?
— Я-то? Я-то, милая, в соседнем подъезде живу, как раз балконы у нас с Вадимом Викторовичем рядом. А сюда к Михайловне поднялась, формы для пирога взять.
— Бабулечка, миленькая, а нельзя мне через ваш балкон попасть к Вадиму Викторовичу? Вы бы так меня выручили!
— Да господь с тобой, родимая! — испугалась старушка. — Куда ж ты полезешь, восьмой этаж! Еще, не приведи господи, сорвешься!
— Я не сорвусь, не сорвусь, — заверещала я и приврала для убедительности: — Я спортом занимаюсь, по канату умею ходить! Меня, кстати, Ольга зовут.
— А меня Пелагея Ивановна, — ответила старушка, с трудом приходя в себя, так сильно она поразилась моим выдуманным способностям.
Потом она глубоко вздохнула и сказала:
— Ну, ладно, милая. Пойдем, коли хочешь. Постараюсь тебе помочь. Вижу, ты девушка серьезная, не свистушка какая-нибудь. Да Вадим Викторович с такими и не водится.
Мы спустились вниз вместе с доброй старушкой, она даже забыла про формы для пирогов. Когда мы поднялись в ее квартиру, я устремилась к балкону.
Через него, человеку, умеющему ходить по канату, было совсем несложно перелезть в квартиру Маслова. Но я не умела этого делать. Правда, я сразу же постаралась убедить сама себя, что говорила Пелагее Ивановне чистую правду. Это придало мне уверенности, и я встала на маленькую скамеечку, примостившуюся в углу.
Если вы думаете, что мне совсем не было страшно, то глубоко заблуждаетесь. Боялась я отчаянно. Но старалась ни в коем случае не обнаружить свой страх перед Пелагеей Ивановной.
Она стояла рядом, с интересом и некоторой тревогой наблюдая за моими действиями.
— Может, веревками тебя обвязать, Олюшка? — заботливо спросила она. — У меня веревка-то имеется.
— Да что вы! — храбро ответила я. — Мне веревки ни к чему!
С этими словами я вскарабкалась на балконные перила, намертво вцепившись в решетку, разделяющую соседские балконы. Еще немного усилий, и прыжок с перил на соседний балкон.
Все, я на месте!
Теперь Пелагея Ивановна взирала на меня как на колдунью.
— Ну, молодец, девка! — восхищенно похвалила она меня. — А назад опять, что ли, так же полезешь?
— Да нет, — ответила я смущенно, — лучше я уж через дверь выйду, спасибо вам огромное!
Старушка успокоилась и скрылась в своей квартире. Она сразу прониклась ко мне симпатией и ни на секунду не усомнилась в чистоте моих намерений. Приятно, что есть такие люди.
Оставшись одна, я быстро приступила к поискам. Маслов, похоже, домосед. Кто его знает, возьмет да и вернется сейчас? Что тогда делать? И какой позор это будет перед Пелагеей Ивановной, когда она узнает, с чем я пожаловала. И даже сделала ее невольной соучастницей своего преступления.
В спальне я перерыла все постельное белье в шкафу, стараясь класть его на место ровно, чтобы скрыть следы своего преступления.
Потом полезла в трельяж. Тщательно обследовала письменный стол. Перебежав в другую комнату, я остановилась. Дело в том, что здесь особенно нечего было осматривать. Диван, кресла, тумбочка под телевизором. Я залезла в тумбочку, но, кроме видеокассет, в ней ничего не было.
Я посмотрела на книжный шкаф. Хорошо бы, конечно, его проверить, но если я стану перетряхивать каждую книжку, то рискую задержаться здесь надолго.
