— По-моему, он серьезно съехал с катушек, — покачал головой Комбат.
Константин же поднял голову и опять застыл, глядя куда-то в сторону.
— Лиза! — крикнул он. — Ты запонку взяла?
Комбат тоже заметил входившую в здание аэропорта Лизу. Одета она была более чем странно. На ней был его наглухо застегнутый старый плащ и домашние тапочки.
Лиза побежала к ним, но ее, конечно, не пустили.
— Попросите ее пропустить, — предложил Комбат Бахрушину.
Тот кивнул и провел Лизу через пропускной пункт.
— Вот, вот запонка, — сказала Лиза, только теперь, кажется, заметив, что у Константина на руках наручники.
— Он сказал мне по телефону, что, если приложить запонку к замку, этот чемоданчик откроется, — сказала Лиза. — Они все помешались на этом чемоданчике: и дядя мой, и сестра, и Константин…
— Этот, по-моему, реально помешался, — вздохнул Подберезский.
— Там документы! Они, мне, мне принадлежат! — закричал рвущийся за заграждение, неизвестно откуда взявшийся брат господина Рубинштейна Михаил Маркович.
Комбат взял запонку и приложил ее к замку чемоданчика. Тот щелкнул, чемоданчик открылся, и все увидели, что он пуст.
Немая сцена затянулась.
— Кто, кто забрал оттуда документы?! — закричал Михаил Маркович, опять пытаясь прорваться через заграждение. — Они мне, мне принадлежат!
— Миша, успокойся, — произнес Лев Маркович Рубинштейн, подойдя сзади и взяв Михаила за руку.
Тот вздрогнул от неожиданности, а Лиза, которая только теперь заметила отчима, побледнела и потеряла сознание.
Братья действительно были очень похожи.
К Лизе подбежали врачи. Константина увел вызванный наряд полиции.
Чемоданчик был металлическим. Никакой подкладки или потайных пеналов в нем не обнаружилось. Предположить, что кто-то подменил его или вскрыл каким-то хитроумным способом, тоже было трудно.
— Ну что, товарищ полковник, — повернулся Комбат к Бахрушину, — возьмете и покажете его специалистам?
— Безусловно, — кивнул Бахрушин и попросил: — Ты составь подробный отчет об операции. Да, благодаря тебе старшего лейтенанта Корикова удалось спасти.
— Пусть выздоравливает, — кивнул Комбат.
Когда они выходили из здания аэропорта, к ним подошел Лев Маркович Рубинштейн и проговорил:
— Я так понял, вы тут главные. Скажите, где моя жена, Леночка? Она, наверное, тоже не в курсе, что я жив.
— Андрей вас отвезет к ней, — кивнул Комбат. — Вы, кажется, с ним неплохо знакомы…
— Да, пришлось, — сказал Лев Маркович и, вздохнув, добавил: — Ее можно забрать? Если врачи, конечно, разрешат…
Комбат кивнул.
— Никуда не отъезжайте. Мы вас вызовем, — сказал полковник Бахрушин.
— Да, я здесь. Конечно… — проговорил господин Рубинштейн.
— А где брат ваш? Михаил, кажется… — спросил полковник Бахрушин, оглядываясь.
Того и след простыл.
Бахрушин набрал на мобильнике номер и бросил в трубку:
— Опергруппу срочно.
Потом повернулся к Комбату и добавил:
— Диктуй адрес.
Комбат взял телефон и продиктовал адрес, где остановились Михаил Маркович и Рита и откуда ему пришлось выносить жену Льва Марковича.
— А Мельниковы? — спросил полковник Бахрушин. — Мельниковы где?
— Кажется, улетели, — пожал плечами Комбат и добавил: — Думаю, и без них хватает, чего на Прахова повесить.
— Боюсь, он не сможет предстать перед судом, — покачал головой полковник Бахрушин, — у него с головой точно не все в порядке. И возможно, врачи несколько дней не позволят нам с ним поговорить. Мы изучили документы, он еще после первой контузии, когда лежал с Титовцом в госпитале, имел кое-какие проблемы. А теперь это все, думаю, еще больше усугубилось.
Капитан Чуйкин внимательно исследовал чемоданчик и вынес однозначный вердикт: взлома не было; вероятно, он изначально был пуст.
— У Малиновского, наверное, тоже с головой были проблемы, — вздохнул Комбат, — а ведь такую кашу заварил, каких людей на уши поставил. Значит, все это блеф, никакого тайного общества, никакого «Легиона» не было?
— Тайное общество, оно потому и тайное, что о нем никто ничего не знает, даже те, кто в нем состоит, — задумчиво сказал полковник Бахрушин. — Вот и наш старлей Кориков не успел оклематься, как уже делом занялся. Поехал к тому, кто на месте Малиновского теперь работает. Заходит, а на столе у него вырезанный из мыла солдатик-легионер стоит. Возможно, стоит еще поискать. А вдруг они, эти списки, все-таки существуют? Лежат себе где-нибудь в укромном месте…
Комбат, глянув на полковника, только покачал головой.
Комбат с Подберезским съездили в гости к Василию Титовцу, сходили на рыбалку, на охоту, поговорили о природе, о женщинах. И, как ни удивительно, разговор о такой серьезной, но, по большому счету, впустую проведенной операции у них так и не зашел.
Константин Прахов до суда не дожил. Покончил с собой, перерезав вены осколком стекла перед самой выпиской его из тюремной больницы.
Мельниковы улетели сначала в Германию, а потом в Малайзию.
К ним не раз обращались с просьбой дать показания по делу. Но Мельников не мог простить, что в срежиссированной аварии погиб его новенький «лендкрузер». Он высказал это однажды Павлу Петровичу, который по-прежнему жил в Малайзии с ними по соседству.
Еще в Германии Татьяна настояла на том, чтобы их дочери провели полное медицинское обследование. Оказалось, что та абсолютно здорова и ей не нужна никакая хирургическая операция.
Сколько Павел Петрович ни выспрашивал об иной, не хирургической, операции, ни Мельников, ни Татьяна толком не могли объяснить, как все было организовано.
Помнили, как, подъехав к мосту, услышали взрыв и увидели, что все затянуло дымом. И тут же их вытащили из машины и перетащили в стоящий рядом «уазик», который рванул куда-то в сторону.
До ночи они сидели в каком-то крохотном дачном домике, где два местных парня носили им из колодца воду и топили печь.
Ближе к ночи за ними приехал Василий и увез их на московскую квартиру. Они даже вещи не смогли собрать, потому что их появление в доме могло быть замечено соседями, один из которых, как потом выяснилось, и собирался отправить их на тот свет.
Поскольку делом о «Легионе» занималось ГРУ, все сделки с переводом денег на зарубежный счет были аннулированы.
Лиза Малиновская с трудом привыкла к мысли, что отчим жив. Они с мамой несколько раз просили его рассказать, как было инсценировано покушение на него, и все равно оставались вопросы, на которые они не получили ответов.
Лев Маркович помнил, что его сунули в соседний с залитым кипятком канализационный люк. Следом за ним туда скользнул один из охранников.
Знай Лев Маркович, что готовится, он наверняка бы ни за что не согласился стоять по колено в вонючей жиже. А ведь этот парень еще и тащил его куда-то. Пришел в себя Лев Маркович уже в маленькой подземной комнатушке, где вскоре появился этот самый охранник, Андрей, который помог ему выбраться наверх и отвез в загородный домик, где он и жил все это время.
— У меня до сих пор в носу этот запах, вонь эта стоит, — жаловался Лев Маркович. — Это такая жуть.
— Странно, — вздохнула Лиза, когда отчим в очередной раз погрузился в воспоминания, — а мой Малиновский сам, добровольно стал бомжевать. И бомжевал не день, не два, а неделями…
— Я всегда говорил тебе, — не преминул упрекнуть ее Лев Маркович, — что не стоит связывать свою жизнь с людьми не нашего круга.
— А кто они — люди нашего круга? — пожала плечами Лиза. — Твой брат, который брал нас с больной мамой в заложники, или Анжела Выспяньска?
— Одного не могу понять… — пожала плечами Лизина мама. — Мне же показывали обваренный труп, на пальце у которого был твой золотой перстень. Я проверила. Это был действительно твой золотой перстень… Мне его недавно вернули.
— Да ладно тебе, — покачал головой Лев Маркович. — Снял я перстень, они попросили. Тут уж как в той пословице: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец».
— Да уж, пьянка… — сказала Елена, и ее даже передернуло от воспоминания. — Мы так и не узнаем, кого кремировали вместо тебя.
— Говорят, притащили труп из анатомического театра, — пожал плечами Лев Маркович. — Вряд ли он рассчитывал на более шикарные похороны.
Лиза Малиновская расплатилась с долгами своего мужа, воспользовавшись деньгами из чемоданчика, который все это время так и стоял в незапертом сейфе, а затем переехала жить к матери с отчимом, который опять принялся сватать ее за сыновей своих состоятельных партнеров.
Но Лиза тайно от домочадцев решила съездить в гости к тем, кому не только она, но и все они обязаны были своей жизнью.
У подъезда ее встретила Серафима Карловна. Окинув гостью оценивающим взглядом, она спросила:
