не один, а с Лидой.
— Соседи кто? — снова спросил Прокофьев.
Вадим Перекосов не то чтобы заинтересовал подполковника, но игнорировать его нельзя. Участковый не баба базарная, если он завел речь о Перекосове, значит, имел что-то против него.
— Какие соседи?… — глядя на Лиду, спросил Редькин. — А-а, соседи! Ну так Малинкин и Яремин… Малинкина Перекосов топором ударил, Малинкин до сих пор хромает… А Яремина вообще убить хотел!..
— Есть такой… — кивнул Саша. — Это он Жруна и Лазаря в деревне видел.
— А в каких они сейчас отношениях, Перекосов и Яремин? — спросил Прокофьев.
— Я же говорю, Яремин его боится, — сказал Редькин. — А Перекосов Яремина на дух не переносит.
— Вместе не выпивают?
— Ну это вряд ли. Хотя кто его знает, вдруг помирились.
— Значит, женился Перекосов на своей Варваре? — для того, чтобы Саша понял, о чем идет речь, спросил Прокофьев.
— А потом развелся, — кивнул Редькин.
— И снова женился. На ней же. — Прокофьев посмотрел на Лиду.
Пусть мотает на ус, в этой жизни возможно все.
— Они сейчас снова в разводе, вот Вадим с катушек и слетел.
— И музыка играет, — намекнул Прокофьев.
— А я здесь! — встрепенулся участковый.
— А живет он, этот Перекосов, далеко?
— Да нет, не очень.
— На какой линии у воды?
— На первой…
— Поехали, глянем.
И все равно Перекосов интересовал Прокофьева постольку поскольку, куда больше он думал о лодке, которая могла стоять на якоре неподалеку от его дома.
* * *
Третья ночь на ногах, глаза слипаются, но Саша заснуть не боялся. Язык у Лиды острый, сон как рукой снимает.
— Я за тебя замуж больше не выйду, — сказала девушка.
— Нормально, — усмехнулся он.
Впереди ехал Редькин на мотоцикле, за ним Прокофьев, а они с Лидой в хвосте колонны. И вся эта процессия — против одного деревенского увальня с деревенской печи.
— Что нормально?
— Я так устала бегать за вами, чтобы сказать, насколько вы мне безразличны!
— О-хо-хо! — закатила глазки Лида.
— Ты же устала бегать? — Саша глянул на нее с проницательной иронией.
— Да иди ты!
Лида отвернулась от него и скользнула взглядом по дому, в котором жил Яремин со своей матерью. В этот момент Редькин стал притормаживать, процессия остановилась.
— Приехали! — Саша открыл дверь.
— А без меня не можешь? — буркнула Лида.
— А как же клятва? Быть вместе в горе и радости!
— Уже не быть!
— А присяга?… Да ладно, шучу! Оставайся!
Одним глазом Саша смотрел на Лиду, а другим — на Прокофьева, который вдруг резко ускорил шаг и скрылся за домом. Вместе с ним исчез из виду и Редькин.
Саша рванул за ними, но из дома вывалился Вадим Перекосов, мужик смотрел вслед Прокофьеву и Редькину, под весом которого трещал забор, отделяющий открытый двор от огорода. Но, заметив Сашу, он раскинул руки, перегораживая ему путь.
— Спокойно, Вадик! Полиция! — Саша делал пассы руками, пытаясь успокоить мужчину.
Но не тут-то было. Глянув на него налитыми кровью глазами, густо дыхнув перегаром, Перекосов резко шагнул к нему и сгреб в охапку. Саша сделал все возможное, чтобы не допустить этого: и блок поставил, и руку попытался взять в захват, но мужик своей чудовищной силой просто смял его.
— Полиция! Уголовный розыск! — захрипел он.
Пытаясь выскользнуть из захвата, Саша высоко поднял голову. А Перекосов согнулся в спине, пытаясь раздавить его, он задрал голову, чтобы посмотреть жертве в глаза. И Саша смог этим воспользоваться. Он ударил противника головой, лбом в нос, слышно было, как хрустнули хрящи. Перекосов разжал руки, но на ногах устоял.
Саша отскочил назад, нащупал рукоять пистолета, но Перекосов еще раньше схватился за топор. И сразу же, почти без размаха, рубанул. Саша просто не успевал выстрелить, но ему на помощь пришла Лида.
Громыхнул выстрел, пуля ударила Перекосова в плечо. Мгновенно протрезвев, он выронил топор и удивленно уставился на Сашу. Он как будто только сейчас проснулся и осознал, в какой реальности находится. И Саша ему эту реальность осложнил. Он резко нагнулся, схватил Перекосова за ноги, лишив его возможности двигаться, и провел прием. Дальше в ход пошли наручники.
— А если он тебя заразил? — спросила Лида, кивком показав на скованного Перекосова.
— Не понял!
— Два раза жениться на одной и той же женщине.
— На Варваре? — усмехнулся Саша.
— Варвару оставь этому гоблину!
Лида подошла к нему вплотную, заглянула в глаза и поцеловала в губы. Саша не расслаблялся, Лида могла коварно пошутить — оттолкнуть его и брезгливо сплюнуть. Но не оттолкнула. И не сплюнула.
* * *
Сарычев ушел. Был в Уручье, подбирался к дому Перекосова, подполковник Прокофьев его вспугнул, погнался за ним, но Сарычев оказался быстрей. И Бордов не смог перехватить возможного преступника, задержать его предстояло Паше. Если, конечно, Гусляров не позвонил, не предупредил Сарычева. Гуслика жестко предостерегли, он пообещал не звонить, но тем не менее…
Сарычев мог появиться в любую минуту, но Рая этого как будто не понимала. Стоит, треплется по телефону. С Лидой, конечно же. Иногда Паше казалось, что их девочки еще больше близнецы, чем они с братом.
— Ты это серьезно?! — тихо воскликнула Рая.
— Может, на эсэмэски перейдете? — раздраженно спросил Паша.
Надвигался ответственный момент, а Сарычев — противник серьезный.
— И с тобой тоже? — спросила Рая, сбрасывая вызов.
— Со мной как хочешь, только не мешай!
— Страшно?
Паша фыркнул, глянув на свою бывшую жену. Ее шпильки уже давно утратили остроту, во всяком случае, для него.
— И Саша ничего не боялся, — сказала она. — А его чуть не убили!
— Ну-ну.
Паша, конечно же, звонил брату и был в курсе, что Перекосов слетел с катушек. Но Саша не говорил, что справился с ним с трудом и даже с риском для жизни. Вечно Рая что-то сочиняет!
— Лида его спасла! Точным выстрелом!..
— Ну не знаю.
— Теперь ей придется на нем жениться!
— Ага!..
— Может, ты меня от Сарычева спасешь?
— Тогда я должен на тебе жениться?
— Ну хоть что-то ты должен!..
— Тихо!
Лодка причаливала с выключенным светом. Сарычев сам пришвартовал ее к пристани, так же неторопливо направился к дому. Остановился возле куста, за которым прятался Паша, достал сигарету, закурил.
Это был он, никаких в том сомнений.
Паша вышел из укрытия бесшумно, но у Раи под ногой что-то хрустнуло, Сарычев обернулся.
Он мог бы ударить Пашу кулаком или ногой, но лишь усмехнулся, когда его рука оказалась в захвате.
Паша действовал жестко, решительно, Рае осталось только подать наручники.
— Да тише вы, я же не сопротивляюсь! — то ли застонал, то ли засмеялся Сарычев.
