— Я просил его никому не рассказывать, — бормотал он в свою защиту. — Мне хотелось проявить инициативу.
Таггерт на несколько секунд затих, чтобы прочитать газетный отчет полностью, и совсем успокоился, когда понял, что его молодой коллега, по сути дела, совершил существенный прорыв.
— Я ничего не имею против инициативы, — сказал он наконец, уже не таким агрессивным тоном. — Но при условии, если вы будете ставить меня в известность. — Таггерт ткнул пальцем в фотографию Хаттона. — Кто этот тип? Что-то вроде колдуна?
Джардайн с облегчением понял, что гнев Таггерта рассеялся.
— А почему бы нам не поехать к нему и не выяснить все на месте? — предложил он.
Подозрения Таггерта насчет колдуна подтвердились при первом же взгляде на лабораторию доктора Хаттона. Человеческие черепа и разнообразные кости рядами выстроились на полках и столах. В углу стоял скелет, приспособленный под вешалку, и даже половинке черепа этот человек нашел применение в качестве пепельницы, в которую он ритуально сбивал пепел своей непременной сигареты.
Джардайн поставил на ближайший стол принесенную с собой большую картонную коробку. Открыв ее, он бережно извлек оттуда два черепа.
Хаттон взвесил оба черепа на ладонях, словно проверял дыни на спелость.
— Вы считаете, что один из них — это череп Дженет Гилмор? — спросил он.
Таггерт кивнул.
— Совершенно верно. Мы полагались только на оценку возраста, поэтому подходит череп номер два. Они оба пронумерованы.
Хаттон выбрал нужный череп и внимательно его осмотрел.
— Зубы и нижняя челюсть могут создать небольшие проблемы, но, вероятно, я смогу восстановить облик довольно точно. Вы принесли образцы волос?
Джардайн достал два пластиковых пакетика, также пронумерованных и снабженных ярлыками.
— Вам нужна фотография Дженет?
Хаттон отрицательно помотал головой.
— Я не желаю знать, как она выглядела. Это может повлиять на реконструкцию. Я ученый, а не скульптор.
— Сколько это займет времени? — захотел знать Таггерт.
Хаттон некоторое время размышлял.
— Вообще-то у меня осталась кое-какая работа по римским черепам. На следующей неделе открывается выставка.
— Они могут подождать, — раздражительно возразил Таггерт. Он до сих пор немного злился на размер гонорара Хаттона. — Они пролежали в земле две тысячи лет. Уверен, что могут подождать еще чуть-чуть.
Хаттон безразлично пожал плечами.
— Начну работу с вашими, как только смогу. Когда у меня будет что-то для вас, я сам с вами свяжусь.
Очевидно, ему не хотелось высказаться точнее. Таггерт решил, что давлением от такого человека добьешься немногого. Кроме того, жуткая лаборатория действовала ему на нервы. Таггерту не терпелось поскорей уйти оттуда.
— Ладно тогда. Это мы оставляем вам, — буркнул он, повернувшись к выходу.
Джардайн последовал за ним довольно неохотно. Ему это место показалось необычайно занимательным.
Таггерт спустился к завтраку и увидел, что Джин сидит в своем кресле-каталке и гладит большого рыжего кота. У него вырвался стон.
— Ай, Джин, ты же знаешь, я терпеть не могу кошек.
Его жена немедленно перешла в оборону:
— Он будет составлять мне компанию в течение дня. И по вечерам, учитывая то, как ты редко бываешь дома.
Таггерт оставил скрытый упрек без комментариев.
— И все же, где ты его подцепила?
— Миссис Макферсон попросила меня взять его к себе. Они переезжают на новую квартиру, а там не разрешают держать домашних животных.
— А собаки у нее случайно не нашлось? — поинтересовался Таггерт. — С собакой хоть поговорить можно.
— А кто станет ее выгуливать? — парировала Джин. — У тебя вечно нет времени.
Таггерт почувствовал, что жена с жаром взялась за старую, набившую оскомину тему. Он даже решил не завтракать. Завязывал галстук и собирался уходить.
— Постараешься в пятницу вечером прийти пораньше на бернсовский ужин?[2] — спросила жена. — Я тебя на прошлой неделе предупреждала, помнишь? Я пригласила Маргарет Маккензи с семьей, и у нас будет волынщик, тоже инвалид.
Таггерт опять простонал. У него были лишь смутные воспоминания о предстоящем званом ужине, но волынщик-калека — это что-то новенькое.
— Неужели ты серьезно хочешь, чтобы в этом доме играли на волынке? — сказал он, словно принял слова жены за шутку.
— А почему бы и нет? — удивленно спросила Джин. Ей это показалось неплохой идеей.
Ее супруг вымучил слабую улыбку.
— Ладно, все, что я могу сказать, — это то, что его действительно покалечат, если на визг его волынки сбегутся соседи.
Начал звонить телефон. Таггерт подошел ответить.
— Так постараешься вернуться вовремя, а? — давила Джин, которой очень хотелось связать его неким обязательством прежде, чем мысли его станут заняты совсем другим.
— Ты меня знаешь, Джин. Я всегда стараюсь, — ответил Таггерт, поднимая трубку.
Звонил Майк Джардайн. Голос его звучал подавленно.
— Сэр… Прошлой ночью кто-то проник в лабораторию Хаттона и украл черепа.
— Что?! — закричал Таггерт, не веря своим ушам. — А куда же, черт возьми, смотрела охрана?
— Если бы она и была, вряд ли что-нибудь изменилось бы, — сказал ему Джардайн. — Вор действовал довольно решительно. Он выбил две двери и сломал замок, вот так-то.
— Ждите меня на месте через десять минут, — отрезал Таггерт. Он затянул галстук, взял пальто, и ушел, забыв попрощаться с женой.
Несмотря на то, что, как объяснил Джардайн, в результате вторжения был причинен значительный ущерб снаружи, в самой лаборатории фактически не заметно было никаких повреждений. Таггерту сразу стало очевидно, что вор точно знал, чего он ищет.
Хаттон точно потерял рассудок.
— Они совершенно уникальны. Бесценны, — горько сетовал он, сердито посасывая сигарету.
Таггерт внимательно посмотрел на него еще раз.
— Погодите-ка! Бесценны, говорите? О каких черепах вы ведете речь?
Хаттон посмотрел на него, как на олуха.
— О римских, о каких же еще! Из-за чего же еще я стал бы так расстраиваться?
— Вы хотите сказать… что наши черепа на месте? — спросил Таггерт, боясь поверить в удачу.
— Разумеется, они не тронули ваши черепа, — язвительно проговорил Хаттон. — Ваши черепа в полной сохранности на нижней полке вон в том шкафу.
И он указал на стенной шкаф в другом конце комнаты.
Джардайн опередил Таггерта на какую-то пару футов. Открыв шкаф, он достал оттуда небольшую картонную коробку и поставил ее на стол.
— А теперь давайте наведем ясность, — предложил Таггерт, стараясь разобраться в этом деле. — О скольких черепах сейчас идет речь?
— Разумеется, о двух, — ответил Хаттон. — Они украли два римских черепа и все гипсовые слепки, которые я успел с них снять.
— И ни одного черепа из наших? — решил перестраховаться Таггерт.
— Очевидно, только слепки, — вставил Джардайн. — Но их всегда можно снять снова. — Он внимательно посмотрел на коробку, только что извлеченную из стенного шкафа. — Подождите-ка… Но это не та коробка, которую я принес сюда. На нашей было четко выведено «Стрэсклайдская полиция». А эта совершенно чистая.
Хаттон взглянул на него, как на сумасшедшего.
— Кто-то похитил две важнейших археологических находки последних лет, а вы толкуете о какой-то коробке? — сказал он, словно не верил своим ушам.
Но Джардайн его даже не слушал.
— Наша коробка… где же она? — повторил он.
Хаттон метнул на него гневный взгляд.
— Какого черта я должен это знать? Я — профессор анатомии, а не картонных коробок.
Таггерт, который только сейчас осознал всю важность того, что сказал Джардайн, пустился на помощь коллеге. Он сердито набросился на Хаттона.
— Это ваша лаборатория, и вы отвечаете за все, что в ней находится. Мы доверили эту коробку вам. Итак, где она теперь?
Скептицизм Хаттона превратился в бешенство. Вся эта история с коробкой выглядела как наихудший из возможных пример мелочного бюрократизма, граничащий с манией.
— Я не отвечаю за безопасность этого университета, равно как и не ночую на работе.
В этот момент дверь в лабораторию открылась, и вошел Карл Янг. Казалось, он удивлен необычной обстановкой.
— Что происходит?
— Кто-то проник сюда этой ночью. Украли оба римских черепа и все слепки, который мы с них сделали. Все исчезло, все, а окаянная полиция, кажется, озабочена только одним — проклятой картонной коробкой.
— Мы хотим во все разобраться, — заметил Джардайн, показывая на коробку, стоящую на столе. — Это не та, в которой мы принесли сюда черепа.
Карл Янг сделал шаг к коробке и заглянул внутрь. Отступив назад, он тоже стал смотреть на нее, возвышавшуюся на лабораторном столе.
