– Мы на крутом повороте, – заметил комиссар.
На этих людей вели охоту по совсем новым правилам, а когда он работал, он не сдавал сердце в гардероб.
– Достаточно появиться кому-то новому, чтобы все поменялось, – договорил он, вставая. – До свиданья, Альбан. На, почитай ей сегодня вечером.
Он достал из внутреннего кармана пальто газету и вышел. На третьей странице Альбан нашел несколько строчек, обведенных красным. В них сообщалось, что опасный гангстер Гюстав Минда бежал из тюрьмы Кастра. Автор статьи напоминал, что незадолго до войны Старый Гю напал на поезд, перевозивший золото.
Цыганка провела рукой по усталому лицу.
– Поехали домой, – сказала она.
Альбан взял свой пистолет, и они вышли. Морозный воздух покалывал лица. В свете уличных фонарей блестели никелированные детали «бьюика» Жака. Он собирался его продать, чтобы купить «астон», собирался поехать с Цыганкой в путешествие. Он любил ее, а теперь его тело режут на мраморном столе в морге.
Цыганка протянула ключи от своей малолитражки Альбану, потому что сама она была не в состоянии управлять машиной. Они слишком долго знали друг друга и поэтому обходились без слов. Цыганка жила в маленьком коттедже на бульваре Сюше: шесть комнат, гараж, крохотный участок перед домом и такой же за ним. Порядок помогала поддерживать приходящая домработница.
После смерти Поля Цыганка принимала у себя только самых ближайших друзей. Дом стоял на углу. Альбан, не заглушив мотор, вышел открыть ворота и дверь гаража. Было два часа ночи. Цыганка осталась в машине, потому что внутренняя лестница вела из гаража прямо в дом. Альбан загнал машину в гараж и вернулся закрыть ворота.
Его ослепил луч фонаря, и в следующую секунду ему в ребра уткнулся длинный ствол пистолета. Человек стоял совсем рядом, но фонарь по-прежнему слепил глаза.
– Рыпнешься – тебе хана, – услышал он шепот.
Альбан ощутил на щеке чужое дыхание. Давление ствола заставило его повернуться, и тут же в него уткнули еще один пистолет. Фонарь погас. Альбана обыскали и забрали «парабеллум». Оставшись без оружия, он почувствовал себя как будто голым и подумал о Цыганке, одной и беззащитной в доме.
Его втолкнули в гараж. В машине никого не было, значит Цыганка уже поднялась наверх. Один из парочки пошел по лестнице. Альбан, за которым следовал второй незнакомец, двинулся следом. Его не убили сразу, чтобы не насторожить Цыганку. «Они хотят ее замочить или похитить», – подумал Альбан и решил пока не дергаться, а что-нибудь предпринять в последний момент.
Все трое вошли в небольшую прихожую и прислушались. Ни единого звука. Наверное, Цыганка была в спальне.
– Позови ее, – приказал тот же голос на ухо Альбану.
Он стиснул зубы, зная, что никогда этого не сделает.
Второй приставил ему к затылку пистолет.
– Даю тебе две секунды.
Альбан посмотрел в глаза говорившему, и тот понял, что он ничего не скажет. Лысый бармен почувствовал движение за спиной и получил мощный удар за ухо.
В голове брызнул фонтан искр. Нападавшие опустили его на пол и разошлись в разные стороны коридора.
Цыганка сидела перед зеркалом туалетного столика, поставив локти на стол и прижав пальцы к вискам. Жизнь казалась несправедливой и невыносимой. Она с трудом узнавала свое лицо; ей показалось, что это не она, а другая. Цыганка попыталась представить юную девушку, дикарку с огненной гривой, танцующую босиком на пляже. Но на нее уже тогда слишком часто таращились, а у людей, привлекающих чужие взгляды, нередко бывает странная судьба.
В зеркале отразились два громилы, у каждого в руке черный предмет. Цыганка удивилась, как они прошли мимо Альбана, и ее захлестнула волна ненависти к незванным гостям. Она резко обернулась.
– Пришли закончить работу? – спросила она.
Лица незнакомцев оставались непроницаемыми.
– Там посмотрим, – сказал тот, что стоял справа.
Они были молоды, лет по двадцать пять, приятного вида. У говорившего были аккуратно подстриженные усики. Насколько заметила Цыганка, они не были похожи на представителей средиземноморского типа. Во всяком случае, не корсиканцы.
– Я живу среди блатных уже двадцать пять лет и знаю все законы.
– Всего никогда не знаешь, – заметил второй.
Она задумалась, что с Альбаном. Выстрелов не было. «Либо с ними пришли другие люди, которые его отключили, – подумала она, – либо его посадили на пику». Женщина брезгливо вздрогнула.
– Вам не тяжело держать в руках ваши машинки?
Она с улыбкой смотрела на пушки.
Парни переглянулись, и пистолеты исчезли во внутренних карманах их пальто.
«Им не хватает опыта», – подумала Цыганка.
* * *
Гю, умирая от усталости, добрался до Бордо; один его знакомый, урка, ушедший на покой, держал там меблированные комнаты. От него Гю получил помощь для побега: пилки и деньги на первое время. Так что его там ждали, но в отеле было слишком много проституток, а Бордо кишел стукачами.
Гю достали «кольт» сорок пятого калибра и два магазина к нему. Поддельные документы ему не потребовались; он не собирался блефовать, если его остановят. Гю рассчитывал или прорваться, или погибнуть.
Он покинул Бордо сорок восемь часов спустя, одетый в брюки цвета хаки и в куртку на меху. На плече висела цинковая коробка вроде тех, что носят сантехники. На голове – баскский берет.
Гю доехал до Парижа по местным линиям, делая частые пересадки, спал в поездах или залах ожидания, питался хлебом и колбасой, пил дешевое красное вино, соответствовавшее его социальному статусу.
Он проехал через Нормандию, через три дня после выезда из Бордо оказался в Шато, в нескольких километрах от Парижа, дошел пешком до автобусной остановки, доехал до Пон де Нейи и сел в метро.
Старому Гю казалось, что он всю жизнь провел на воле. Время от времени он трогал рукоятку «кольта». Гю вышел на станции «Площадь Енисейских Полей» и медленно направился по авеню Монтень. Чем ближе он подходил к заведению Цыганки, тем сильнее волновался. Он прислонился к дереву за большой американской машиной, стоявшей возле противоположного тротуара.
– Господи, десять лет, – прошептал он.
Гю дал себе несколько секунд передышки, прежде чем перейти через авеню. В этот момент вышли Жак и Альбан, тащившие какого-то мужчину. Они положили его у дерева. Гю пожирал взглядом своего старого кореша Альбана. Жака он не знал. Гю увидел, как тот что-то сказал швейцару и вместе с Альбаном вошел в бар.
– Наверняка, пьяный, – подумал Гю.
Он выглядел как рабочий и решил пройти через черный вход, но когда он подошел двери, из бара начали выбегать люди. Гю не решился спросить, что происходит, и ушел в сторону набережных Сены. У него появилось нехорошее предчувствие.
Гю знал, что Поль умер, но присутствие Альбана говорило, что Цыганка здесь. Он машинально свернул на авеню Боске, решив подождать возле ее дома. У нее наверняка есть любовник, который может оказаться ненадежным человеком.
Таким образом, Гю присутствовал при том, как подъехала малолитражка, как из нее вышел Альбан. Он ничего не понимал. Вряд ли Альбан спит с Цыганкой, он не в ее вкусе.
Альбан загнал машину в гараж, и Гю уже собрался выйти из-за угла, как вдруг заметил двух мужчин, которые, крадучись, прошли вдоль решетки забора с противоположной стороны. Темноту рассек луч фонаря, Альбана втолкнули в гараж.
Гю выхватил «кольт».
– Ничего себе! – произнес он вполголоса, заставил себя сосчитать до шестидесяти и вошел в открытые ворота.
Место было ему знакомо. В гараже он снова подождал. Открыл дверь малолитражки и обыскал ее, ища пушку. Оружия не было. Гю поднялся по крутым ступенькам и поднял голову, как пловец, делающий вдох. На полу лежал Альбан, из спальни Цыганки доносился звук разговора. Он ощущал чье-то присутствие и сполз на животе по перилам лестницы. Прозвучал щелчок, как будто закрылись наручники, шаги удалились.
Гю поднялся на площадку. У Альбана были связаны ноги, руки скованы за спиной наручниками, а рот заклеен широким пластырем. Он был без сознания.
Гю разулся и направился на звук голосов.
– Тебе, небось, надоела вся эта кутерьма, – говорил мужчина. – Она прекратится, стоит только тебе захотеть.
– Сколько вы хотите? – услышал Гю голос Цыганки.
Гю вздрогнул. Он со своим «кольтом» стоял в двух метрах от Цыганки, которая осталась одна против шайки сволочей.
– Мы не жадные, – заметил мужчина примирительным тоном.
Гю дополз до двери и прильнул глазом к щели. Мужчин было двое, оружия в руках у них не было. Цыганка сидела к нему лицом. Гю встал.
– Четыре «кирпича».[4] По два на брата, – продолжал мужчина.
– А где я вам их возьму? – удивилась Цыганка.
– В таком случае… – начал мужчина.
– Руки вверх, и повыше! – крикнул Гю, ворвавшись в комнату. – Кто рыпнется – пристрелю!
Бледная Цыганка поднялась.
– Не называй меня по имени, – предупредил Гю.
