Ознакомительная версия.
Чувствую, что попала в точку: он завертелся как уж на сковородке и скорее за дверь. А я, честно говоря, за этот день уже так устала — мало мне незнакомого трупа в собственной квартире, так извольте еще получить полноценный скандальчик с бывшим мужем! — так устала, что преследовать отступающего противника не было никаких сил, и я только мечтала дотащиться до постели и хоть ненадолго забыть обо всех своих неприятностях. Однако сон не шел.
* * *
С мужем мы прожили почти семь лет.
Сначала жили вместе с его родителями в большой квартире на улице Марата, потом переехали сюда. Я родила сына Алешку, потом сидела с ним, долго не работала, а потом так получилось, что я снова забеременела. Сначала у меня и в мыслях не было рожать — в наше-то время, когда и одного-то не знаешь, как вырастить. Но в определенные моменты мозг у нас, женщин, отказывает напрочь, и в дело вступает инстинкт материнства. Одним словом, я решила, что будет второй, и обязательно девочка. Мужу было все равно, он только рукой махнул.
Я сидела дома с Лешкой, потому что он был несадиковский ребенок, так не все ли равно, с одним сидеть или с двумя? — сказал муж и согласился.
Он работал тогда в мелком бизнесе, то есть крутился: то торговал вентиляторами и обогревающими приборами, то содержал на паях с приятелем продуктовый ларек на Северном рынке, то перегонял из-за границы купленные там подержанные автомобили.
Какие-то деньги он зарабатывал, на жизнь вполне хватало. И вот, когда я была уже на восьмом месяце, муж уехал в Турцию за шмотками или еще за чем-то я уж не помню. И там в гостинице он познакомился с одной бабой. Баба была молодая и очень деловая. Мужа моего она сразу же словно околдовала. Возможно, потому, что была полной противоположностью мне. Он совсем раскис, но ей-то он был на фиг не нужен, потому что ни денег особых, ни внешности приличной у него никогда не было. Тогда он решил ковать железо, пока горячо, и покорить ее своей страстью — откуда только что взялось?
В общем, по приезде из Турции он на минутку забежал домой, чтобы взять кое-какие вещи, и, наспех запихивая в чемодан трусы и рубашки, сообщил мне между делом, что нашел, как он выразился, человека, что не может без нее не то что жить, а даже дышать, и что главное для него сейчас — не упустить такой случай, иначе потом он всю жизнь будет жалеть.
Пока я, слегка обалдевшая от его выражений, которых он никогда раньше не употреблял, молча хлопала ресницами, он застегнул чемодан и ушел, оставив, правда, мне денег на первое время, о чем он крикнул уже на лестнице. Все случилось так быстро, я совершенно не успела ему сказать, что на следующий день меня кладут в больницу на сохранение, и нужно отвезти Лешку к свекрови. Чувствовала я себя в последние месяцы беременности неважно, были слабость, головокружение. Врачи велели принимать витамины, кололи укрепляющее, но ничего не помогало. В последний раз врачихе не понравилось мое давление, она хотела отправить меня на «скорой» прямо из консультации, но я все ждала возвращения мужа.., вот и дождалась.
Когда за ним захлопнулась дверь, я посидела немножко, уговаривая себя не волноваться, — это может повредить будущему ребенку. Главное — это ребенок, твердила я себе, остальное сейчас не важно. Клянусь, я была абсолютно спокойна, когда отправилась на кухню выпить чая с мятой, потому что внезапно у меня сильно заломило затылок. Принимать таблетки от головной боли во время беременности нельзя. И вот, когда я стояла там, в кухне, чайник с кипятком выскользнул у меня из рук, и горячая вода пролилась на ноги. Боли я не почувствовала, а видела только, как приближается кухонный пол. И больше я ничего не помню.
Все это случилось поздно вечером, когда Лешка крепко спал, поэтому он не видел заходившего отца и не слышал нашего разговора. Однако он проснулся от грохота, который я произвела на кухне своим падением.
Ребенок страшно испугался, он подумал, что я умерла. Соседи за стенкой услыхали его плач, но долго не придавали ему значения, пока кто-то не сообразил, что я беременная, и не случилось ли чего. К тому времени Лешка был уже в таком состоянии, что ни на что не реагировал и дверь открыть, конечно, не сумел. Пока искали инструменты, пока ломали замок, пока приехала «скорая»… Рассказывали, что, увидев меня, лежащую на полу, врач только с сомнением покачал головой. Но ребенок в утробе был еще жив, меня повезли в больницу, но по дороге начались преждевременные роды. Я пришла в сознание уже в операционной, помню жуткую боль, почему-то в левой ноге, что-то кололи мне в вену.
«Что там с ногой? — стонала я. — Посмотрите».
«Некогда за твоей ногой смотреть, — рычал кто-то, — ребенка надо спасать!»
Ничего они не смогли сделать, и девочка моя умерла. А нога две недели была совсем бесчувственная, хоть иголками коли. Пришел хирург, объяснил, что во время родов произошло какое-то ущемление нерва и что это пройдет со временем. К тому же эти сволочи в роддоме занесли мне какую-то инфекцию, от которой у меня чуть не началось общее заражение крови. Молоко после родов так и не пошло, хоть с этим проблем не было.
Я провалялась в больнице полтора месяца, к тому времени нога немного отошла, и я могла медленно ходить по больничному коридору, подволакивая ногу, как старик после инсульта. Во всем теле была жуткая слабость, а в голове никаких мыслей, кроме Лешки. Меня навещала мать, я все приставала к ней, как Лешка. Она отговаривалась, как могла, а лотом призналась, что Лешка все это время жил у свекрови.
И тут со мной случился припадок. Я сидела на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, и тупо повторяла одну фразу: «Зачем ты отдала им Лешку?»
Мать нервно объясняла мне, что она работает, ей некогда, а свекрови на пенсии все равно делать нечего, но это не помогало.
В конце концов мать махнула рукой и ушла, а меня перевели в неврологическое отделение этой же больницы. Прошел еще месяц, мне осточертели больничные порядки и грязь в туалете, я взяла себя в руки, и доктор с облегчением меня выписал.
В больнице у меня было время подумать, так что после выписки я сразу заехала к свекрови, забрала Лешку и ушла, не вступая в пустые разговоры Она тоже ничего не сказала, видать, очень уж поразилась моему внешнему виду.
Действительно, видок у меня был что надо: тощая, как из Освенцима, волосы во время болезни стали жутко лезть, пришлось их коротко обстричь, и все равно вид был какой-то общипанный. Ногу я подволакивать перестала, но все же немного прихрамывала.
По-прежнему мучили слабость и головные боли.
Не успели мы с Лешкой расположиться у себя в квартире, как пришел муж. "Очевидно, мой внешний вид произвел на свекровь такое сильное впечатление, что она позвонила сыну и прислала его меня проведать.
Увидев меня, муженек слегка поморщился. Допускаю, смотреть на меня тогда, да и теперь тоже, не очень-то приятно, но если бы он знал, как мало меня это волнует, то не стал бы морщиться так напоказ. Я, со своей стороны, очень внимательно его оглядела.
Все такой же, ничуть не изменился. И я осознала, что он был таким всегда, просто я по глупости не замечала в нем равнодушия и поверхностности. Дураков учат, это верно.
Только моя учеба стоила жизни моей дочери и едва не стоила жизни мне самой.
Я собралась с силами и быстренько объяснила этому человеку, что не желаю его видеть здесь больше никогда. Он здесь не прописан, квартира моя, так что пусть катится. Он виноват в смерти ребенка, и если бы не моя живучесть наперекор всему, то я бы тоже могла окочуриться, и тогда его сын остался бы сиротой. Он слушал меня недоверчиво, до него никак не хотели доходить очевидные вещи. И я поняла: то, что умер ребенок, для него ничего не значит. Ведь не он отсчитывал недели, не он беседовал по ночам с живым существом, которое легонько шевелилось внутри, не он разглядывал в магазине костюмчики и погремушки. Для меня девочка давно была живой, я к ней привязалась, а для него по-прежнему не было никакого ребенка. А что я чуть не умерла, так, возможно, я преувеличиваю, к тому же «чуть» не считается.
В конце концов я сказала, что деньги на Лешку буду брать у него, пока не найду работу, на развод подам, когда будут силы собрать все справки, а сейчас пусть выметается из моей квартиры и отдаст ключи. Он пошуршал немного в кармане, бросил на стол деньги и ушел.
Мы помаленьку обживались с Лешкой.
Я чувствовала себя так плохо, что самые незначительные дела выполняла медленно, часто присаживаясь отдохнуть. Лешка заново ко мне привыкал, он признался, что когда увидел меня лежащей на полу в кухне без сознания, то подумал, что я умерла.
И хоть потом бабушка и говорила ему, что мама в больнице и скоро вернется, он не верил.
Через неделю муж явился снова — забрать остальные вещи. И вот тогда-то и зашла речь о единственной драгоценности в нашей семье — перстне Калиостро.
Когда я была беременна Лешкой, на последних месяцах я невероятно много спала.
Ознакомительная версия.
