его, известного и богатого продюсера, а какого-то там Юргена Коха, владельца пивной… Словом, он был несказанно счастлив и рад, что Людмила Дунай доверилась ему полностью, и готов был и дальше работать с ней и строить планы. И еще он предвкушал, конечно же, успех! Грандиозный успех!
– А он ведь прав, Мазанов, когда говорит, что правда – это не всегда интересно для зрителя. Юрген, ты спишь?
– Нет, не сплю. Мне вдруг стало страшно за тебя. Я понимаю, ты сейчас горишь, ты полна сил, тебя куда-то несет, и ты никак не можешь остановиться… А если во время съемок ты вдруг почувствуешь, что этот материал для тебя слишком тяжелый?..
– Юрген! – воскликнула она и села в кровати. – Мы же с тобой уже говорили об этом. Я хочу жить нормальной, прозрачной жизнью. Я устала прятаться от людей и выдавать себя за непонятную женщину с еще более непонятным именем Гражина! Я хочу рассказать людям о том, что со мной произошло, и о том, что я нашла в себе силы подняться, отряхнуться и пойти дальше, понимаешь?
– Я все понимаю, – он нежно привлек ее к себе и поцеловал, – но все равно боюсь… Может, все бросить и вернуться?
– Нет, Юрген, мой дорогой, я же всего несколько часов тому назад подписала контракт! У нас будут деньги! В перерывах между съемками мы будем с тобой путешествовать… Я чувствую себя как птица… Мне так хорошо сейчас, я так спокойна… У меня наконец-то все наладилось в жизни…
Она трепетала в его руках, тело ее дрожало, и голос изменился, она была какая-то другая, такая, какую Юрген не знал. И Юрген понял. Она уже начинала жить новой жизнью в то время, как он еще оставался в прежней. Но он должен найти в себе силы начать эту новую жизнь. И понять, принять ее, изучить законы, чтобы знать, как защитить Людмилу.
…В дверь спальни, где Людмила с Юргеном уже стали засыпать, постучали.
Людмила проснулась и сначала не могла вспомнить, где она. Так происходило с ней вот уже несколько дней с тех пор, как она покинула Маркс. Потом, сообразив, взяла себя в руки и спросила:
– Игорь, это ты?
Она почувствовала, как под одеялом Юрген обнял ее и прижал к себе.
– Да, это я, кто же еще! Поднимайтесь! Только что передавали в новостях… Слышите? Я не особенно-то придал этому значение… Но точно передали. Пожар…
– Игорь, что случилось? – Людмила встала и набросила на себя халат. Открыла дверь. На пороге стоял Мазанов. В домашних полосатых штанах и теплой кофте.
– Сейчас передавали в новостях… А потом тебе, Люда, звонила какая-то Лиза… Ты телефон оставила в кухне… Словом, я взял трубку и ответил, что ты спишь, а мне эта Лиза сказала, чтобы я передал тебе, что где-то в волжских краях, в колонии строгого режима произошел пожар. И что есть погибшие… что она навела справки – они погибли…
– Кто?
– Она сказала – «они». Вот тебе твой телефон, звони… Трудно поверить, но если речь идет об этих двоих… уголовниках твоих, то концовка, можно сказать, готова… осталось ее только записать, – и Игорь Мазанов, посвистывая, отправился на кухню – что-нибудь выпить.
…На следующий день Людмила с Юргеном переехали в квартиру Юлии Земцовой, поскольку продолжать находиться в квартире такого публичного человека, как Мазанов, было невозможно. Юля же предоставила им кров до тех пор, пока не начнутся съемки.
– Вы не переживайте, Людмила, я все равно уезжаю. Вот вам ключи, живите, сколько захотите… Перед самым отъездом я расскажу вам, как пользоваться сигнализацией, ну разные там мелочи… И еще – вы не представляете себе, как я рада была увидеть вас в добром здравии! Вы – потрясающая женщина. И, может, некоторые люди, в том числе и ваш продюсер (он же мужчина!), в глубине души и не понимают мотива вашего поступка, а мне так все ясно! Вы поднялись на такую высоту, вы так научились владеть ситуацией и своими чувствами, что вам теперь вообще ничего не страшно… и все это, конечно, благодаря вашему мужу… Юрген, вы – прекрасный и заботливый муж. И я уважаю вас за то, что вы последовали за Людмилой… Что поняли, что ей пора уже открывать новую страницу своей жизни. И вообще, я считаю, что не следует бояться перемен.
Все сидели за столом, Лиза, Глафира, Людмила, Юрген и Юлия, пили чай со штоллевскими пирогами. О последних событиях в Поварове не вспоминали – слишком тяжелая тема, да и что говорить, когда Тамару Ванееву уже арестовали и она во всем созналась, и как сестру на верную гибель отправила, и как нашла ее истерзанную, безумную, и как держала ее все это время на замке и тайком ото всех возила ей продукты… О погибших в пожаре в тюрьме Загорулько и Горностаеве тоже было все сказано раньше. Все сочли их смерть расплатой за то зло, что они причинили людям.
Мазанов с режиссером отправились в Маркс, осматривать места будущих съемок, Юрген снабдил их номерами телефонов чиновников из местной администрации, с кем можно было бы договориться о каких-то организационных вопросах. Дали ему и ключи от дома, еще не проданного, Юрген рассказал ему даже, где у него в кладовке хранятся удилища и спиннинги. Лиза с Глафирой тоже собирались в дорогу…
– Понимаю, что мне по контракту надо сохранять инкогнито, то есть не появляться нигде с открытым лицом… Чтобы никто до премьеры не знал о том, что я вернулась. Но я очень, очень хочу увидеть свою дочь… Не знаю, дотерплю ли… А с другой стороны, не уверена, что она так уж сильно мне обрадуется…
– Вы не спешите, – посоветовала ей Юля Земцова, – с ней встречаться. Постарайтесь снова привыкнуть к Москве, подышите этим забытым для вас воздухом, научите Юргена жить здесь… Отдохните, почитайте книги, сценарии, а еще лучше – отправьтесь куда-нибудь отдохнуть, во Францию, к примеру… Все равно к съемкам ничего не готово. А, Юрген? Что вы все молчите?
Кох, сидевший смирно и тихо в своем новом костюме, купленном по случаю поездки в Москву, в свою новую жизнь, кивнул и вдруг сказал, запинаясь и сильно нервничая:
– Послушай, Люся, может, дом в Марксе пока продавать не будем, а? Чтобы всегда было куда вернуться…
И все подумали о том, как же ему будет трудно приспосабливаться к Москве и незнакомой ему жизни со звездой. Однако если звезда смогла преодолеть себя и из актрисы превратиться в хозяйку пивной,
