он и уронит на тебя рептилию, чтобы разбить твёрдый панцирь и полакомиться черепашатинкой.
— Это ты к чему? — насупился инспектор. Он не любил, когда кто-нибудь подтрунивал над его пролысиной.
— А к тому, — усмехнулся толстопузый Фульк, — что случайностей в этом мире не бывает в принципе. Это ещё Демокрит заметил. У всего есть своя причина.
— Ишь, грамотей выискался, — проворчал уязвленный полицейский. — Я тоже, между прочим, книжки почитываю.
— Ага, комиксы про Блэксэда.
— Ладно-ладно, — примирительно буркнул Лелуш. — Но раз уж ты у нас такой умный и считаешь, что у всего на свете есть причина, ответь: какова причина того, что все эти книги так странно стоят?
— Главное, — сказал Фульк, — понять, что их объединяет.
— Ну, это мы уже выяснили. Все они написаны французами. Про экслибрис, я думаю, вспоминать не имеет смысла.
— Нет, — пробормотал эксперт, — здесь явно что-то иное. Мне кажется, тут скрыт какой-то шифр. Некий код.
— Ага, — хохотнул Лелуш, — код да Винчи.
— А почему бы и нет, — не обратил внимания на глумливый тон коллеги Фульк. Он достал блокнот, записал имена авторов и названия их книг в один столбец.
Оноре де Бальзак, «Отец Горио».
Жорж Оне, «Горнозаводчик».
Оноре д’Юрфе, «Астрея».
Стендаль, «Красное и чёрное».
Эжен Сю, «Агасфер».
Огюст Эскофье, «Кулинарный путеводитель».
Тома Насержак, «Эстетика детективного жанра».
Гюстав Эмар, «Золотая Кастилия».
Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак».
Александр Дюма-отец, «Три мушкётера».
Лелуш заглянул Фульку через плечо. Спросил:
— А с чего ты взял, что надо записывать именно в такой последовательности?
— А ты что — араб? — вопросом на вопрос ответил толстяк.
— В смысле? — опять не уразумел инспектор.
— Ты как читаешь?
— Бегло.
— Я говорю: в какую сторону?
— А-а-а. Ну, как все люди, слева направо.
— Арабы, да будет тебе известно, тоже люди. Но пишут и читают, в отличие от нас, справа налево… Но я думаю, что зашифрованное послание оставил наш соотечественник, уж коль он выбрал шкаф с французскими авторами. Видишь, рядом стоит шкаф с книгами итальянских писателей. А вот англичане. Там испанцы, и немцы.
— Ха, точно. А я-то сразу и не заметил.
— Вот поэтому я и выписывал книги в той последовательности, как они стояли на полках: сверху вниз и слева направо. Правда, пока никак не могу уловить логику.
— А есть ли она, эта логика?
— Должна быть, — пропыхтел толстяк, что-то зачёркивая, вновь дописывая, соединяя линиями, отчерчивая и снова вымарывая. — А если так… Или так…
— Брось, ты это гиблое дело, Фульк, — махнул рукою Лелуш. — В конце концов, это не наша с тобою забота. Запротоколируем, сфотографируем, соберем улики — и баста. Пусть носолобые умники из управления над этим ребусом голову ломают.
— Но ведь интересно же, — пробухтел Фульк, и быстро-быстро застрочил в блокноте. Через несколько секунд он откинул ручку, довольно потёр потные ладони, сунул блокнот под нос Полю. — Смотри, что у меня получилось.
Лелуш посмотрел. Увидел:
Бальзак
Оне
д’Юрфе
Стендаль
Сю
Эскофье
Насержак
Эмар
Ростан
Дюма
— И что с того? — спросил полицейский. — Ты просто вычеркнул названия книг и имена писателей, — оставил лишь их фамилии?
— Да! — восторженно выпалил Фульк.
— И что это нам даёт?
— Смотри внимательней, — широко улыбнулся дешифровщик. Вернул Полю его же шпильку: — Яви свою хваленную наблюдательность.
Инспектор посмотрел на список писателей ещё раз. Для пущей важности пошевелил кустистыми бровями. Не помогло.
— Не понимаю, что ты здесь углядел, — посетовал туговато соображающий полицейский. — И где тут покоится заяц [1]?
— Попробуй применить правило акростиха, — подсказал Полю Фульк.
Если уголовный кодекс Лелуш знал назубок, то о законах стихосложения имел самое поверхностное представление. Поэтому нахмурился, рыкнул:
— Не умничай. Пальцем ткни.
— Хорошо, — согласился Фульк, и прикрыл ладонью фамилии писателей так, что остались видны лишь заглавные буквы. На всякий случай подсказал, облегчая задачу донельзя: — Читай сверху вниз, как китайцы.
Слабо подкованный в поэтике, но бегло читающий бравый служака озвучил получившееся слово:
— БУС-СЕ-НАР [2].
3. Прыжок в пустоту
22 мая, 11 часов 41 минута 12 секунд.
297 метров 13 сантиметров над уровнем земли.
Эйфелева башня, Париж, Франция.
…Отринув страх, он бросил своё поджарое тело вверх, мёртвой хваткой вцепился в стальную трубу. Холод металла ожёг незащищённые ладони. Не смотри, что конец мая; здесь, на самой вершине башни Эйфеля — как никак триста метров над Марсовым полем! — даже летом бывает нежарко. А уж ежели ветер с Ла-Манша… Только подумал — и на тебе: резкий порыв студеного воздуха едва не скинул его вниз. О, дьявол! Этого ещё не хватало. Ветер! Ох, как некстати! Но отменять задуманное уже поздно. Он так долго к этому шёл. Не он один — вся команда. Другого шанса, вполне вероятно, уже не будет. Отступать нельзя. Жребий брошен! Вперёд, только вперёд!
А тут и люди в чёрном выскочили следом. На лицах маски, в руках автоматы. Всё! Сомнения прочь! Вверх!
Трубы, гулко вибрируя, загудели под ногами. Макушка «Железной леди» — сплошное переплетение стальных конструкций, арматур, нагромождение антенн, ретрансляторов и прожекторов. Техногенная поэма, застывшая в металле.
Он карабкался по стальным арматурам с проворством фор-марсового матроса. Вот только внизу не палуба, не океан, внизу — его Величество Париж! Город раскинулся как на ладони. Вон черным уродливым бруском вбита в тело пятнадцатого округа башня Монпарнас. Вон золотым пожаром горит ажурный купол Инвалидов. Вон синей лентой вьется величественная Сена. О, Париж, я люблю тебя!!!
Но ему, увы, сейчас не до созерцания красот родной столицы. Надо спешить. На всё про всё у него лишь несколько минут. Тянуть нельзя. Всё должно пройти быстро и чётко — как по маслу.
Ещё бросок, ещё рывок, ещё пара метров вверх.
Он почувствовал себя Шоном Девлином, протагонистом игры «The Saboteur». Вот только в отличие от храбреца-ирландца у него нет в запасе такого количества жизней. Всего одна, единственная, своя собственная. Да и башня после войны значительно подросла. В пятидесятых на её вершине установили двадцатиметровую телевизионную антенну. Вот по ней-то он сейчас и карабкается. Ха, прямо как Человек-паук. Вот только без красно-синего комбинезона и умения стрелять сверхпрочной паутиной. А что, было бы здорово. Раз — и липкий трос намертво обвил хитроумное переплетение стальных балок и арматур. Два — и ты уже наверху! Но, увы — так бывает лишь в комиксах. Он же может надеяться лишь на крепость рук и природную ловкость. Да ещё на уроки непревзойденного Дэвида Белля, гуру мирового паркура.
Ещё пара метров вверх. Ещё метр. Ёще.
Преследователи внизу загалдели, вскинули трещотки.
Тра-та-та-та!!! — загромыхало над Парижем.
Становится жарковато. И мёрзлый Борей здесь уже не
