Ознакомительная версия.
— Ну и все. Мы тогда поговорили с ней, я от Варлама домой отвез. Опять мы разговаривали. — Муж ее тогда был еще жив. А вот после похорон зачем ты к Светлане Петровне приходил?
— Она мне позвонила. Сама, я не набивался. У них пес был. Здоровая такая зверюга. Он заболел, затосковал. Светлана Петровна попросила, чтобы я свез его к ветеринару — ну, усыпить чтоб. Сама она не в силах была. Должен был я ей помочь?
Катя смотрела на Мамонтова: правда — ложь?
— Ты точно Лосева не знаешь? — спросила она.
— Что еще за Лосев?
— Охранник из «Паруса». Его застрелили в тот день, когда ты навещал вдову. Кстати, застрелили, по всему видно, из переделанного газового «Макарова». Почти такого же, как ты… потерял.
Мамонтов скрестил руки на груди:
— А при чем этот Лосев из «Паруса» и Светлана Петровна? — спросил он.
— Хотела бы я разобраться, — вздохнула Катя. — Да не даете, темните.
— Ты что, Светлану Петровну в убийстве мужа подозреваешь? Она собаку вон не могла в лечебницу сдать, а ты…
— А ты, Василий, если бы она тебя очень, очень попросила — за деньги большие или так, в порядке служения даме, — ты бы не…
— Что я? — перебил Мамонтов.
— Дантес Печорин зарядил пистолет. Дантес Печорин вызвал весь свет. И вся милицейская конница, и вся фээсбэшная рать не может Дантеса поймать, — Катя покачала головой. — Ах, как же не хочется разочаровываться, Вася! Если бы ты только знал, как мне не хочется.
— Чудная ты пацанка, погляжу, — усмехнулся Мамонтов.
— Чудной ты, а не я. Буркин твой чудной. Чудик-юдик. Понимаешь, два убийства уже у нас — два: Авдюков — муж твоей дамы и Лосев — продажный алчный охранник, — Катя перечислила как считалку. — И обоих мне ни капли не жалко. Но убийство — это такая штука проклятая… Скажи мне по совести, все же кто занимается переделкой оружия? Ты или твой учитель Варлам Долидзе?
— Я. Ну я этим занимаюсь, — быстро, сипло ответил Мамонтов.
И по тому, как он это выпалил и как покраснел (совсем как друг его, враг его Буркин), Катя поняла, что вот сейчас он не сказал ей правды.
Странно, но ответ этот скорее пришелся, чем не пришелся Кате по душе, несмотря на всю эту его кривду-бабушку. И особого разочарования Катя не испытала, что тоже было отрадно.
— Болван ты, — повторила она беззлобно любимое словечко Марьяны. — Ох, какой же ты болван, Мамонт. А это что там у тебя за конструктор? — кивнула она в сторону железного монстра у входа.
— Это был один такой машин, который назывался «бумер», — пояснил Мамонтов. У него вдруг прорезался акцент. — Это не есть хорошо, такой машин. И теперь это будет совсем другой машин.
— И как будет называться? — спросила Катя.
— «Бумер». Это уже есть русский традиция.
— Прокатишь меня на своем «бумере» в Москву, домой? Так на автобус тащиться не хочется? За бензин я плачу отдельно.
Мамонтов повернулся, сдернул с железяки в углу красную, как кровь, футболку — та, что была на нем, была непонятного цвета, переоделся.
— Видал я твой бензин знаешь где? — сказал он. — Садись.
Кате подумалось: нет, все-таки он будет со временем хорошим мастером. Только будут ли нужны кому-то тогда все эти рыцарские мечи, доспехи? «Бумера» все же надежнее. Они хоть ездят со скрипом, пожирают километры дорог, сокращают расстояние, потребляют бензин, стимулируя нефтедобывающий бизнес, привозят нас туда, куда нам нужно, где хоть кто-то нас ждет.
Семья Петуховых в полном составе ехала в «Парус». Глава семьи Петухов позаботился забронировать семейный номер с видом на озеро заблаговременно. Петуховы последние два года предпочитали проводить в «Парусе» выходные дни и праздники, когда это позволял семейный бюджет и когда были свободные номера.
У каждого из Петуховых имелись в «Парусе» свои излюбленные развлечения. Глава семьи в хорошую погоду нанимал моторку и с ранней зари уплывал на самую середину озера рыбачить. Его жена проводила время в крытом подогретом бассейне, в джакузи и в салоне восточной релаксации. У нее была сидячая офисная работа, от долгого бдения за компьютером развился остеохондроз, и лечебный китайский массаж был от него истинным спасением.
Младшие Петуховы — двенадцатилетний Борис и восьмилетний Глеб — из всех развлечений больше всего любили аквапарк. Часами бултыхались в бассейне, визжа от восторга, скатывались с водных горок и даже брали у инструктора уроки плавания с маской и аквалангом.
В общем, для каждого из Петуховых «Парус» был желанным местом отдыха. Собирались туда как на праздник. Выезжали обычно вечером в пятницу. Терпеливо парились в многокилометровой пробке на МКАД, не чая момента, когда их новенький «Рено Клио», направляемый твердой рукой главы семейства, вырвется наконец на дорожные просторы Подмосковья. Замелькают вдоль обочины дороги леса, поля, перелески, коттеджные поселки, автозаправки, магазины, закусочные, деревеньки-призраки, частные молочные фермы, бывшие совхозы, огороды, сады.
А потом забрезжит впереди указатель, направляющий на съезд с магистрали на ровную новую бетонку, наткнувшуюся концом своим прямо в дощатую пристань лодочной станции.
Главное при поездке в «Парус» в десятом часу вечера было не прозевать в сумерках этот самый съезд с шоссе — редкие дорожные фонари почти всегда не горели или были разбиты.
— Лева, не гони так, не так быстро, скоро ведь поворот, — сказала жена Петухову, когда до указателя, по ее расчетам, оказалось совсем немного.
— Не учи меня, — буркнул глава семейства.
— Я не учу тебя. Я просто говорю: не гони.
— Может, сама сядешь за руль?
— Нет уж, спасибо.
— Тогда занимайся своими делами, а мне не мешай. Петухов был неплохим человеком и заботливым, преданным, любящим мужем и отцом. Просто он не выносил, когда жена вмешивается в те сферы деятельности, которые он считал исконно своими, мужскими. Чтобы только не поступать так, как говорит жена, он не только не сбавил, наоборот, даже наддал газа.
Дорога впереди была совершенно свободной. Показался знакомый съезд. И Петухов с особенным небрежным шиком — вот гляди, Ксения, какой у тебя муж, — крутанув руль, свернул направо.
Впереди была темнота. Свет фар словно пробил в ней короткий тоннель.
— Ну вот, где-нибудь через четверть часа будем на месте, — с удовольствием констатировал Петухов. — Номер займем, разместимся, и можно будет в баре по рюмашке. Слышь, Ксень, что я говорю, — он скосил глаза на жену.
— Потише, я прошу тебя. Очень быстро, — она наклонилась, ища что-то в бардачке.
«Ох, какой же голос у нее скрипучий, нудный стал, — подумал Петухов с досадой. — А был-то, как ручеек журчал. Курит много. И чего курит? Нервная работа».
— А мы тоже в бар, тоже в бар! — хором запели сидевшие сзади Петуховы-младшие.
— Я вам пойду! — хмыкнул Петухов.
— Ну, пап!
— Спать ляжете. Завтра как мальки вареные будете, если на рыбалку.
— На фига мне твоя рыбалка, пап, — сказал двенадцатилетний Борис солидным тоном.
— Кому сказал — ляжете спать. Вон этот разгильдяй уже носом вовсю клюет, — Петухов повернулся, со строгим родительским умилением глядя на сонного младшего сына Глеба.
Отчаянный крик жены застал его врасплох:
— Осторожнее! Левка! Тормози! Тормози же!!
Петухов судорожно до упора выжал тормозную педаль — впереди на дороге было что-то, но от неожиданности и испуга он даже не успел толком понять, что это.
«Рено», увлекаемый инерцией, врезался в это «что-то». С грохотом разлетелось лобовое стекло.
Петуховы, спасенные подушками безопасности, были в шоке. Подобный шок испытывает каждый водитель, который на пустой, свободной дороге вдруг нежданно-негаданно со всего размаха въезжает в багажник стоящему в темноте авто с выключенными габаритными огнями.
Когда первое потрясение прошло и Петухов убедился, что все целы-невредимы, только сильно испуганы, он кое-как выбрался из «Рено» и, хромая, бросился к машине, в которую врезался. В свете одной фары (вторая, разбитая, погасла) было ясно только, что это какая-то светлая иномарка. Багажник ее был сплющен ударом. Салон темен.
Петухов невольно огляделся по сторонам, ожидая, что вот-вот откуда-нибудь из темных кустов выскочит как ошпаренный хозяин иномарки, справлявший там неотложную естественную надобность. Встречаются же такие придурки — бросают тачку где попало, лишь бы отлить поскорей.
Но из кустов никто не выскакивал. Вокруг было тихо. Только где-то вдали в лесу ухнул филин. Петухов сразу узнал его — он не раз слыхал уханье филина в детстве, в родной деревне. Но одно дело деревня, а другое — ночная дорога, ведущая в известный загородный отель-клуб.
— Лева, что там? — раздался тревожный оклик жены.
— Ничего. Тут, кажется, шофера нет, — Петухов неуверенно потрогал ручку дверцы, дернул, и она легко, плавно открылась. И почти сразу из салона прямо на руки ошарашенного Петухова выпало, словно тряпичная кукла, обмякшее тело.
Ознакомительная версия.
